Может быть, всё-таки существует творец Вселенной, великий разум, для которого все живые существа — не более чем конструкции, созданные им для удовлетворения собственных целей? Гигантская фабрика биологической штамповки для…

Вейдер чуть не обхватил руками шлем. Кажется, события последнего времени подействовали на него сильней, чем он думал.

Этот разговор случился почти сразу после их нового входа в гиперпространство.

— Ну, — сказал Тёмный лорд, тяжело опираясь тяжёлыми руками в перчатках о поверхность стола, — давайте подсчитывать последствия вашего безумия, повелитель.

Палпатин хмуро и ожесточённо кивнул, стоя к нему спиною. Туда, куда он смотрел, не было ничего. Ни голографической карты, ни экрана. Голая стена.

— Самое неприятное, что галактика узнала ваш статус.

Император не стал уточнять о размерах этой галактики. То, что знает группа хотя бы преданных императору лиц — знают все.

— С чем я вас и поздравляю, — продолжил Тёмный лорд.

— Это не важно, — Палпатин повернулся к нему. Неожиданным быстрым движением. — Твой сын знал об этом.

Два ситха смотрели друг на друга. Сейчас ситха.

— Труха, — сказал Вейдер. — Ох, труха…

Новое молчание.

— Из-за того, что вы перестали контролировать себя, — продолжил Тёмны лорд, — ваше ближайшее окружение поняло, что вы тоже ситх. Это вызвало колоссальные последствия. Настолько колоссальные, что я не берусь сейчас их все предсказать.

— Но ты же провидец.

Вейдер вздрогнул. Император издевался.

— Провидческие сны твои уже сослужили нам хорошую службу. Тебе, в частности, — император ткнул в него пальцем. — А твоему учителю!..

Тишина.

— Да, — сказал Тёмный лорд. — Надо разбираться. Я, кажется, перестал понимать хоть что-то. Особенно в контексте…

— Первым делом, давай перестанем прыгать с темы на тему.

— Хорошо, — кивнул Тёмный лорд и прошёлся по комнате. — Начнём с периода вашего безумия. Итак, в галактике стало известно, что вы — ситх. И Империя двадцать пять лет под ситхом ходит. Положение кардинальным образом меняется. Не император, которому служит единственный в галактике оставшийся лояльным к верховной власти одарённый, а два ситха.

— За что благодарить ты себя должен, Вейдер, — язвительный тон.

— Император…

— А знаешь, я тоже человек. Я четыре года молчал и свихнулся от этого. Давай лучше будем каждый день ругаться и говорить в лицо друг другу то, что думаем друг о друге! — император раздражённо фыркнул. — По-моему, так будет лучше для обоих. Нам нельзя держать всё в себе. Нам нужна разрядка.

Вейдер тяжело вздохнул. Это отреагировала на нервный импульс воздухонакачивающая машина.

— Надо пуд соли вместе съесть, чтобы так разряжаться без последствий друг для друга.

— Уже.

Вейдер медленно кивнул:

— Да, уже.

Короткий промежуток.

— Итак, галактика узнала, что ею правят два ситха, — сказал он размеренно. — У нас было почти двадцать пять лет, император. Как вы думаете, этого хватило?

— Вейдер, не перескакивай с темы.

Новый тяжёлый вздох.

— Говорите сами.

— Ладно. Я размышлял над этим, — император кивнул сам себе. — Я чувствовал давление и ток. Время и события завернулись так, что они стали изживать нас, как племя. Моё безумие было всего лишь элементом общего и магистрального потока. Потока событий, который уничтожает вредную мутацию в галактике.

— Простите?

— Мутацию, Вейдер. Одарённые всего лишь мутация. Но мутация, ставящая в привилегированное положение в общеэволюционной борьбе за существование.

— Природные законы?

— Вейдер. Что такое природа — не знает никто. Освободились расы от концепции творца — и им показалось, что они стали совершенно свободны. Поставили на место непонятного имени богов столь же непонятное понятие природы — и решили почему-то, что объяснили весь мир. Бред.

— Повелитель…

— Вейдер. Ты знаешь, что такое давление наибольшей вероятности?

Тёмный лорд кивнул.

— То же самое, что давление судьбы. Магистр Йода…

— Погоди. Я чувствовал и ощущал, что безумие является вздохом облегчения природы. Выходом. Наконец-то. Наконец-то именно то. Наконец-то она опять смогла хоть немного продвинуться в своём вечном стремлении к равновесию. Живая материя ведь нарушает природное равновесие космоса, Вейдер. Закон термодинамики, между прочим. Вся материя стремится к устойчивому равновесию, что для живого организма означает смерть. Жизнь — раковая опухоль на теле вселенной. А одарённые…

— Что?

— Анакин. Только ты можешь знать, что ты такое.

— Да, — ответил Тёмный лорд. — Да.

— Мой мальчик. Давай рассуждать дальше. Безумие — разбалансировка только для сознающего образования. А в сущности, оно ведёт к понижению сопротивляемости организма, соответственно, к наиболее вероятному его переходу в устойчивое состояние, что есть та же смерть. В общем, высокие материи. Для нашей камарильи всё было просто. Неприязнь к одарённым, похоже, заложена в сущности каждого второго. Карнор из-за этого ведь попытался устроить заговор. Убрать ситха. Только он сейчас начинает понимать, что в мире есть вещи похуже, чем империя двух ситхов. И что, в общем, именно этим во многом объясняется её стабильность. И что двадцать пять лет — неплохой срок, чтобы проверить, могут ли ситхи оказаться хорошими правителями для галактики неодарённых. За это время, ты прав, мы сумели вырастить новое поколение. Свободных от добра и зла. Но наши потери… — он замолчал. Ненадолго. — Я действительно всё время возвращаюсь к своему безумию. Я чувствую и ощущаю, что в его факте было больше смысла, чем мы можем предполагать. Вейдер, ты бы убил меня? Если бы не смог вылечить?

Тёмный лорд вздрогнул ещё на первом вопросе. Второй он поэтому перенёс спокойно.

— Вы знаете, что без вас я бы прожил несколько недель. Не умею я пока самообновлять умирающие клетки. В достаточном количестве. Так что если бы умерли вы…

— Вейдер, не лги.

Пальцы в перчатках впились в край стола.

— Ты знал, и ты знаешь, — мерно и спокойно произнёс император, — и ты просчитывал этот вариант. Наши дети выросли, Вейдер. Их много. Они достаточно сильны. И Силой группы наиболее к этому талантливых ты бы остался жив и жил ещё долго. И, как и предполагалось, в конечном счёте оказался бы вне зависимости от внешнего источника. Вейдер, в этом смысле я тебе больше не нужен.

— А мне не нужен мир, в котором нет вас.

— Так, — сказал император в тишине. — Понятно.

— Что вам понятно?

— Вот на этом они и горят, — суховато пояснил император.

— Кто?

— Энфэшники или как там ещё их, — император пожал худыми старческими плечами, резко приподнявшими хламиду и опавшими обратно. — Или как ещё назвать эту прелестную то ли организацию, то ли подпольный лагерь… союзников природы.

— Вы думаете, они действительно существуют? — спросил Тёмный лорд, чтобы скрыть неловкость.

— Да, но… всё не так просто, — император взглянул на него. — Никогда нельзя сваливать на кого-то одного. Мир пронизан мириадами нитей и связей. И все они работают, и все они создают единую живую сеть. Не надо приписывать события жизни тёмным или светлым силам, проще говоря. Энфэшники энфэшниками, но что бы они могли, если бы им не помогали обычные существа из обычного мира. Всё те же мириады живых существ. Да и я ведь…

— Что?

— Мальчик мой, думаешь, когда я отпускал свой разум…

Судорожный жест рукой.

— …я не чувствовал, что подчиняюсь логике того, что, условно говоря, хочет от меня мир? Падать в яму неприятно, но шагать туда добровольно за миг до того, как всё равно бы столкнули…

— Вы… боялись?

— Нет. Чёрные бархатные розы цвели в тот миг в моей душе.

Тёмный лорд смотрел на императора. Язвительные карие глаза императора в упор изучали линзы Тёмного лорда.

— И?.. — сказал Вейдер, сдерживая себя.

— А ты всегда действовал вопреки миру, — обыденно бросил старый ситх. — Не любил ты мир и не любишь. И законы его не любишь. А вот за тех, кто… Думаю, если бы это помогло твоей матери, ты мог солнце взорвать. Не взирая на тех, кто бы от этого умер. Кстати, — прищур, — какие кошмары тебе снились по поводу меня, не поделишься?