…капало время. Хронометр: раз-раз. Мигает лампочка света. Хронометр: раз-раз. Гудение приборов. Цифровое табло, отмеривающее секунды. Красный туман в глазах. По телу прошлась косторубка. Внутри целого ничего нет. Жидкая взвесь. Хронометр: раз-раз. Дикий, разрывающий внутренности, напавший на него кашель. Серая гладкая поверхность потолка. Доходящая до агональных ощущений боль, дурнота, перекорёженность мира. Хронометр мигает мёртвым зелёным глазом. Насмехается. Ждёт. Ждёт смерти. Фиг… не умру. Обратно затягивает в воронку. Туда, где не больно. Одна смерть. И нарисованные листья…
…его вырвало ещё и ещё. Руки о пол, голову мотает, а под конец нет ни мыслей, ни желаний, ни ощущения жизни, ни ощущения смерти. Красный туман, боль. И вдруг что-то впивается, как ледяной клинок, поворачивается вокруг оси, наматывая на остриё душу…
И становится тихо. Он лежит мордой… именно что в том самом. Пошевелиться — значит умереть. Ни грамма сил. Тихо. Но его больше никуда не несёт.
Он отключил сознание мгновенно.
Корабль
Он открыл глаза. В первое мгновение панического ужаса тело напряглось, как перед прыжком. Потом ужас пропал, как память о его причине.
Его накрывало добротное жестковатое корабельное одеяло. Такие везде. Лопатки чувствовали жёсткость корабельной койки. Голова и шейный хребет прочно устроились на в меру упругой подушке.
Этот корабельный свет. Он различил бы его и с закрытыми глазами. И в глубоком обмороке. Этот свет, который составлял часть его жизни. Когда-то — большую часть.
Он был слаб, вымотан до предела, всё тело болело во всех жилах, венах, мышцах и местах. Но он был расслаблен и спокоен. И здоров. Никаких приступов больше не намечалось.
Тогда он решил открыть глаза. В каюте прямо напротив койки, за откидным столом над толстой книгой сидела девчонка. С ногами на откидном сидении. Вся какая-то перекрученная. Локти на столе. Голова склонилась над книгой. Голова ушастая. Невольно зацепил взгляд. Ушки-локаторы, небольшие и, в общем, даже неплохой формы. Но оттопырены почти перпендикулярно голове. Прядь тёмных волос зацепилась за одно такое ухо. Сами волосы убраны назад и заколоты. Какая-то вся острая, неловкая, с резко выдающимся острым же носом.
Едва Оби-Ван открыл глаза, она тут же подняла голову от книги и посмотрела на него.
Бесцветное лицо. Тёмные глаза в упор.
И ещё. Заострившееся проваленное лицо тяжело и долго болевшего человека.
Оби-Ван попытался что-то сказать. Горло будто запеклось. Он закашлялся, пытаясь протолкнуть путь словам.
— Привет, — сказала девчонка. — Я Рина. Это я была у тебя в голове. Там. В переходе.
Неправдоподобность ситуации не сразу стала понятной. То, что в голове, это не так удивительно. Но если в голове, то и…
— Ты… меня… вытащила?
— Ты сам себя вытащил, — подумав, сказала та. — Не хотел бы, ничего не получилось.
— И — где мы?
Он попытался сесть.
— Спокойно, — сказала девчонка, когда его спина дёрнулась болью от напряжения, изогнулась — и он хлопнулся обратно на койку. Через мгновение изгиба в попытке встать. — Я не думаю, что у тебя это так просто выйдет.
— Что?
— Двигаться, — через традиционное мгновенье раздумья ответила девчонка. — Вообще двигаться. Не то что ходить. Ты лучше руки попробуй потренировать. Согнуть-разогнуть, поднять. Потом легче будет.
Руку он поднять не смог. Как лежала плетью, так и осталась лежать. Только дёрнулась бессильно. И даже сжать и разжать ладонь получилось с трудом.
— Что это?
— Я пока точно не знаю, — она смотрела на него. — Может, потому что тебя сильно корёжило. А может, потому что это тело появилось в этом пространстве… ну, как у младенцев, понимаешь? У них мышцы тоже долго наращивают крепость.
Она вздохнула.
— Где мы? — каким-то чужим голосом спросил Оби-Ван.
— Корабль малого класса «охотник», на гиперпространственной трассе шесть, сектор МХ-24. Я так думаю. Хотя, может, уже прошли. Двадцать пятый год Империи. Всё та же галактика.
— Я же умер.
— Нет. Ты не умер. Ты ушёл. Наверно, потому и смог вернуться.
Она сухо ему усмехнулась. От усмешки лицо стало ещё более резким, бесцветным и острым. И более больным. Только два провала тёмных глаз жили.
Нелегко ей дался его путь обратно.
— Ты… ситх?
— Я ученица Вейдера. Сам решай, ситх он или нет, — она вздёрнула узкие плечи.
— И ты меня вытащила?
— Ты звал…
Он закрыл глаза. Потом открыл вновь. Девчонка смотрела на него, заложив пальцем страницу в книге.
— Это первый случай в нашей практике, — сказала она. — Мы такого никогда раньше не делали. Мастера мне ещё устроят разбор полётов. Я проинтуичила. А им надо будет понять метод. Хотя сейчас это почти не важно.
— Мастера?
— Да. Лорд Вейдер и император Палаптин.
— Вот попал в гадюшник… — пробормотал он, снова закрывая глаза.
— Да? — впервые в её голосе прозвучал слабый намёк на иронию. — А кто бы ещё смог? — спросила она спокойно. — Кроме этих двух гадюк. Но проблемы на этом не кончились, — продолжила она, не дожидаясь ответа. — Не знаю, что дальше. Как ты будешь двигаться, что есть и вообще. Ты сам себя лучше чувствуешь. Может, попробуешь понять?
— Есть — я не хочу, — ответил Оби-Ван. Потом сконцентрировался. Глубоко вдохнул. Помог себе Силой. И с напряжением сел на койке. Лопатками о стену. Долго отдыхал.
— Способности при тебе, — сказала девчонка, которая за ним наблюдала. И не пыталась помочь или помешать. Уже здорово.
— А почему они должны были меня покинуть? — немного агрессивно спросил он. Из-за ненормальности ситуации, и вообще всего.
— Не знаю, — ответила девчонка. — Есть же теория, что они от мидиков зависят. А если у тебя в этом теле мало мидиков?
— Здорово, — пробормотал он. — Я вернулся к жизни, но лишился Силы. Отпад.
— Раз ты смог к ней вернуться, то значит, не лишился, — ответила девчонка. — И ещё. Ты в бесплотном виде очень неплохо в Силе рулил. Думаешь, там у тебя были бесплотные мидихлориане?
— Бред, — обозначил он.
— Я тоже так думаю, — кивнула девчонка. — Отрицательное утверждение.
— Что?
— Отрицание старого постулата только первый шаг к формулировке нового, — она вздохнула. — С этими мидиками вообще сложности. Заморочки. И задвиги. Ничего непонятно, но все говорят. А проверить нельзя. Не было материала для проверки.
— Теперь появился? — спросил он, гоня резкий холодок.
— Ты о себе? Не смеши.
— Почему же? Я — джедай. Вы — ситхи.
Девчонка сосредоточенно подумала.
— Ну и что? — ответила она. — Какая разница? Все эксперименты проводятся в голове, а не в лабораториях. И потом, они не нужны.
— Я ничего не понимаю, — сказал он, в который раз закрыл глаза и откинул голову на твёрдую переборку.
— Мы тоже, — сказала девчонка. — Так что всё нормально. Мы в одном положении.
— Вы?
— Пока я. Но мои мастера у меня в голове. Когда хотят.
— Сейчас тоже?
— Нет. Им хватило того, что они тебя выдернули.
— Так они или ты?
— Они через меня. Я — линза и усилитель. Очень хорошо на них настроена. Эффект лупы, понимаешь? Нить как луч. Они протянули луч через меня к тебе. Тебе надо было хвататься. Впрочем, ты сам сильный. Иначе бы тоже ничего не вышло.
— А где… остальные?
Спросил, как упал.
— Кто? — ответила она.
— Я был там не один.
Её лицо не изменилось.
— Ты говоришь об импульсах твоего сознания? Они растворились.
— Лжёшь!
Откуда только силы взялись. Сел почти рывком.
Девчонка смотрела на него внимательно. Очень внимательно.
— Лгу? Хорошо. Проверим.
— Я, — раздельно сказал Оби-Ван, — в состоянии отличать живые существа от импульсов своего сознания. В Силе это происходит или не в Силе. Эти двое были живыми.
— Так же точно мы думаем о людях во сне.
— Я в состоянии отличать сон от реальности.
Агрессивно и сухо.
