Это было организовано при поддержке Амидалы, после долгих и тщательно продуманных разговоров с нею.

А произошло просто.

Личный телохранитель канцлера в очередной раз пришёл в гости к своему другу сенатору — и застал у неё её подругу и соратницу по политическим делам. Какое-то время они разговаривали о последних новостях с фронтов Сената и войны. Потом Амидала, извинившись, вышла — а Мон и Анакин остались вдвоём.

Мотма непринуждённо улыбнулась Скайуокеру. Тот ответил ей вежливым взглядом. Форсьюзер, напомнила она себе. Чувствует. И очень хорошо, что тебе почти не надо ему лгать.

— Господин Скайуокер, — сказала она, — у меня к вам дело.

Тот кивнул, спокойно. Продолжал смотреть. С этим — хитрости не пройдут. Запутаешься. Останешься в накладе. Пожалуй, она не обладает ещё тем уровнем манипуляторских навыков, чтобы привлечь его обходными путями в интригу. Надо идти — почти напролом.

Мысли пробежали змейкой и определили с тактикой.

— Я могу задать вам некоторые вопросы — и быть уверенной, что это останется между нами?

Тот неожиданно усмехнулся:

— Почему нет? Разве вы только не будете спрашивать меня, как я отношусь к свержению законной власти.

— Гм, — сказала Мотма.

Тот внимательно посмотрел ей в глаза.

— Гм?

— Хотела бы я знать, — произнесла Мотма, — насколько хорошо вы понимаете значение слова: законная власть.

— Достаточно неплохо, — усмехнулся ей человек. — Я ей служу.

— В лице канцлера?

— Именно.

— Власть, которой сейчас обладает канцлер, законна, — согласилась она. — Поскольку это подтверждено Сенатом. Неограниченные полномочия он получил путём демократического голосования.

— Воля Сената — закон, — кивнул Скайуокер. Казалось, он забавлялся.

— А давайте представим себе такую ситуацию, — Мотма говорила лёгким тоном, будто не всерьёз. — А если Сенат инициирует роспуск Ордена? И истребление всех джедаев? То что?

— Для меня это решение будет крайне обременительно, — ответил Скайуокер. Две смешинки в серых глазах. — Но оно будет законно.

— Именно, — энергично кивнула Мотма, подавив в себе секундную растерянность. — Сенат состоит из несовершенных существ. С их собственными страхами, фобиями, слабостями. Каждый из них подвержен манипуляции. И воля Сената может сделать законными воистину страшные вещи.

— Например, истребить всех джедаев?

— Вы шутите?

— А вы так беспокоитесь за джедаев?

— Я беспокоюсь за вас.

— Польщён.

— С корыстной целью, — улыбнулась Мотма.

— Польщён вдвойне — меня оценили.

— Не могу понять — вы издеваетесь?

— Нет. Я тоже пытаюсь понять. Вас.

— Фобия против джедаев в Сенате растёт, — сказала Мотма.

— Знаю.

— И этот процесс… раздувает ваша покорная слуга и её соратники — по прямому указанию Палпатина.

Человек напротив внимательно и задумчиво смотрел на неё.

— Особые функции Совета Верных? — усмехнулся он. — Почему вы мне это говорите? — спросил он мягко.

— Потому что вы… не джедай. Не орденец в полном смысле.

— Информация от Амидалы? — спросил он.

— Не судите её, она…

— Я не сужу. Я спрашиваю.

— Да, от неё. Но она не прямо и невольно… А кое-что и так видно.

— Значит, плохо работаю, — заключил он.

— Нет, хорошо, но… Орден сам виноват, заостряя внимание на своём с вами конфликте. Это становится видимым со стороны.

— А.

— Я рискну, — сказала Мотма, и в этот момент она действительно чувствовала, что рискует, — и спрошу вас о достаточно серьёзном. Вы связываете ваше будущее с Орденом?

— Нет.

Она взглянула в его глаза, резко перевела дыхание.

— Я вас напугал? — спросил он.

— В политике нет пощады.

— В жизни вообще нет пощады, — он смотрел на неё. — Вопрос в том, ставите ли вы знак равенства между форсьюзером и джедаем.

— Нет, — ответила Мотма. — Именно поэтому я хочу предложить вам союз.

— С кем и против кого?

— С нами и за себя.

— Против всех?

— Да.

— Тогда ответный вопрос. В понятие вас — входит канцлер Палпатин?

— Но вы уже с ним в союзе.

— Понятно.

— Но…

— Пад, в принципе, говорила мне, — произнёс он даже чуть лениво. — Про планы канцлера и про его нежелание доверять любым форсьюзерам…

— Да, — выдохнула Мон, в тот момент бесконечно благодарная Амидале. — Я уже говорила, инициатором антиджедайской политики является великий канцлер, — её понесло. — И хочу вам сказать, что в его планы не входит уничтожать преданных ему форсьюзеров. Вас, например. Если вы станете союзником канцлера, а не заговорщиков среди джедаев. Но в его схеме мира вы должны быть безусловно преданы и подчинены.

— А в вашей? — спросил Скайуокер. В глазах блеснула насмешка. Наткнулась на взгляд Мотмы. Погасла. Теперь на Мон смотрели слишком тёмные глаза. — Это так серьёзно?

— Можете меня проверить, — криво усмехнулась Мотма. — Я… я долго думала. Размышляла. Изучала вашу биографию. Присматривалась к вам. Да, господин Скайуокер. Всё так серьёзно. Вы уже понимаете, что я хочу вам предложить?

— Мы против всех? Мы с вами?

— Да, — ответила Мотма. — И вы даже знаете, почему… Молчите, — она остановила его начальный порыв заговорить. — Я предлагаю политический союз. Наш с вами.

— Что об этом знает Амидала?

— Всё, — ответила Мон почти искренне. Один процент не лжи, а недоговоренности укрылся за девяносто девятью процентами правды. — Иначе бы она не оставила нас одних. Дело в том, господин Скайуокер, — она взглянула ему в глаза, — что вашей жене нужна стабильность в этом мире. Любая женщина, потенциально ждущая ребёнка, ожидает от мира прежде всего стабильности. А мир, в котором муж не может быть назван мужем, потому что джедай, а дети со стопроцентной вероятностью будут отобраны в Храм — стабильным не может быть назван. Более стабилен мир, в котором брак форсьюзера с обычной женщиной будет вещью законной, сам форсьюзер и его дети при условии лояльности к правительству станут слугами правительства… вы думаете, что для вас сделают исключение? Быть может. Но что скажете о мире, в котором существует несколько облечённых властью форсьюзеров, которые фактически управляют государством?

О, эта улыбка. Эта его улыбка, значение которой она поняла гораздо позже.

— Мне кажется, — мягко сказал Скайуокер, — это будет прекрасный мир. Но, госпожа Мотма, — он наклонил голову, — это ведь геморройно очень — в первых советниках иметь самого сильного одарённого в галактике. Политика — такая вещь. Всем хочется залезть выше.

— Смотря куда, — ответила она. — И смотря насколько реальна такая возможность. Одарённый правитель — вещь пока принципиально невозможная. Слишком будет сильным сопротивление общей массы. Слишком много сил на преодоление, которые можно использовать совсем для другого.

— Вы долго говорили с моей женой? — спросил он её.

— Долго. Я очень хочу жить, господин Скайуокер. И хотя вы по всем параметрам идеальная фигура для союза — без долгих раздумий и подготовки не обошлось.

— Вы не опасаетесь меня? Просто как очень сильного одарённого. Который может воздействовать на вас, а вы этого не поймёте. Аллергия на форсьюзеров — отнюдь не безосновательная вещь.

— Нет, — коротко ответила Мотма. — Я вас не опасаюсь.

Его взгляд нырнул в её глаза и — она была уверенна — выловил всё остальное. Она и не сковывала. Она даже не пыталась скрыть. Всё равно это только аргумент в её пользу.

— А вот этого Амидала не знает, — тихо сказала она.

Он кивнул.

— И это останется между мной и вами, — сказал он. — Поскольку ваш личный мотив — ваше личное дело. А огласка будет мешать нашей совместной политике.

Она вскинула голову — наткнулась на улыбку. Вот так, просто и элегантно, Анакин Скайуокер дал согласие на союз. Так же просто, как отымел её потом по всем вышеперечисленным пунктам.