— Каких вторичных носителей?

— Возможно, и мидихлориан…

— Мидихлориане сами не могут породить энергию, — сказал Шат.

— Живые существа — тоже.

— Не понял, — сказал Мейс. Шат же ничего не сказал, но выглядел так, будто его с размаху ударили в лоб, и он находится на грани апоплексического удара.

— Ага, — произнёс Рэк. — Дошло.

— Что?

— То, что эти двое четверть века выживали, в сущности, без поддержки Великой Силы…

Тишина.

— Вот что я скажу вам, дорогие мои хорошие, — сухо произнёс Рэк. — Разуйте глаза и перестаньте трындеть о ерунде. Не может, не может… а кто пробовал? Четверть века назад, там, на Мустафаре, невероятно хотел выжить один человек. Некая женщина в сумасшедшем порыве ему помогла. Ценой собственной смерти. Он высосал из неё жизнь. Она позволила ему. И таким образом он нашёл канал, источник, способ. Способ выжить, когда собственных сил для этого нет. Кроме неё он высосал вокруг всё живое. Бедные остатки сепаратистов… они даже не поняли, что произошло. Клоны-штурмовики — тоже. Энергия живого существа. Всего лишь. Она иная, чем так называемая первичная энергия Великой Силы. Тоже возможность питания, то, что форсьюзер может взять сам. Вампиризм. Да. Хотя это софистика, между прочим. Всё живое живёт за счёт жизни других. Только обычные существа не сосут энергию, а едят плоть животных и растений. Но я не об этом.

Тот человек очень хотел жить, всего лишь, — он пожал плечами. — Вот он и питался. Хотя никто его этому не учил. Инстинкт, как сосательный — у младенца. Нашёл, открыл. А потом нагрянул старый ситх, которому обрыдло терять учеников. Ему вообще надоели пинки от мира. Он собирался править Империей с помощником, не один. И не один мир строить. Он даже рискнул жизнью, замкнув умирающего на себе. Потому что тот потерял сознание и самостоятельно действовать не мог. Искусственным аппаратом «всё в одном» стал Палпатин. Он вытянул хрен знает сколько жизни из хрен знает скольких живых существ. На Корусканте, во всяком случае, была просто эпидемия смертей. В основном от сердечных приступов и инсультов. И всё молодые, молодые… Не только из них, но это было проще всего. А ему некогда было заморачиваться на что-то сложнее: ученик умирал. Возможно, он не понимал, но инстинктивно чувствовал давление Силы… и выкачивал энергию не из неё, из существ. Кстати, это периодически происходило и потом. Война — не только захват территорий. Война — также неизбежность многих смертей. Конечно, он…

— И что? — прервал его Шат. Он пришёл в себя и рвался в драку. — Что? Они снова начнут убивать всех вокруг? Использовать жизнь вместо Силы? Ты что, дурак? Без Силы все умрут. Живые существа кончаются. Убьют всех — сдохнут сами.

Рэклиат помолчал.

— Я повторяю для умственно отсталых, — сказал он спокойно, — они жили без явной поддержки Силы четверть века. Они научились выживать. Он научились брать энергию — сами. Да, энергия как таковая им нужна. И если они совсем отрежутся от неё — приятного будет мало. Но что мы знаем о том, как можно использовать энергетику мидихлориан? А вдруг на интуитивном уровне они использовали её уже давно? И вообще, господа, я хочу сказать вам одну примитивную вещь. До которой, как верно заметил магистр Йода, почему-то не додумались наши сияющие умы. Зачем им отрезать весь мир от Силы? Можно — только себя. А через других — питаться. И вообще, зачем делать это на всю вечность, тотально и необратимо? Вейдеру всего лишь надо — выздороветь. Он это сделает за месяц-другой. Всё. А дальше он, с его способностями, да при поддержке не замкнутого на нём учителя, да с учениками, да кое-что поняв про мир…

— Что?

— Объявит нам войну.

— Он не первый идиот, который грозит небу.

— Но он тот, который сможет по нему пройтись. И мы это знаем.

Он почувствовал взгляд — ответил на него. Эмиссар Рэклиат и рыцарь Джинн переглянулись.

— Избранный, — сказал Куай-Гон.

— Именно, — ответил Рэк.

— Вампир, — сказал Куай. — Кто бы мог подумать…

— Выживание — жестокая вещь. И очень простая.

— Проклятая потребность, — произнёс рыцарь, — хранить жизнь и не убивать без причины. Проклятое осознание бесценности жизни каждого живого существа. Мы храним… они убивают.

Да, подумал Рэк.

Да. Да.

ИНТЕРЛЮДИЯ-2[2]

Выбор Кеноби

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось, — пробормотала Рина. Она согнулась над панелью управления и что-то там шуровала. Бен смотрел на её спину и крутил в ладони рукоятку меча.

Как неожиданно отвыкли руки.

— Какого цвета клинок? — спросил он у спины.

— Включи — узнаешь.

Включил. Жужжащий звук. В воздухе запахло электричеством и разогретым металлом. Приятно.

— Фиолетовый, — определил он.

Рина обернулась и посмотрела на меч.

— Нифига себе, — констатировала она. — Кто-то из парней извратился.

— Это рабочий клинок?

— Сунь руку — узнаешь.

Он фыркнул.

— Клинок ночного видения, — сказал Рина, продолжая смотреть на меч. — Днём такой цвет почти не заметен.

— Ночью — тоже.

— Ночью — лучше. Всё-таки свет. А вот если сделать клинок белым…

— Хочешь подать парням эту мысль?

— А вот если сделать чёрным… Да, — сказала она. — Нет предела творческому идиотизму.

Вновь повернулась к панели, ввела длинный ряд цифр, щёлкнула на подтверждение. Обернулась к Кеноби.

— Мы летим на одну маленькую, очень красивую планету, — сказала она. — Там собрались все твои друзья. Мотма, Бейл и Борск.

— Бейл? — сказал Бен.

— Бейл.

— Он не умер?

— Нет.

— Какая неприятность, — сказал Бен, задумчиво посмотрел на меч и крутанул им в воздухе.

— Как приятно видеть соратников по борьбе, которые пылко любят друг друга, — произнесла та, встала и вытащила из-за пояса аккуратную чёрную рукоять. Через секунду из рукоятки вырвался алый луч. — Зачем тебе рубить воздух? Давай посмотрим, что помнишь.

Оби-Ван удивился уже тогда, когда ему предложили меч. Сейчас он пристально посмотрел на неё:

— Они оба в рабочем режиме?..

— Мы на учебных не тренируемся с четырнадцати лет. Или… — она посмотрела на него. — Как у тебя сейчас с координацией?

— Дело не в этом. Я джедай.

— А я — ситх. Какая разница?

— В фехтовальных школах.

— Фррх… тебя это заботит?

— А если я тебя убью?

— Попробуй.

Он усмехнулся, пожал плечами, поудобней перехватил рукоять и — аккуратно — нанёс удар.

— Нда, — сказала Рина, выставив блок, — печально.

— Я — осторожно, — ухмыльнулся Оби-Ван.

— Какая вежливость.

Он стал наносить удары. Быстро, чётко, грамотно. Сначала он сдерживал себя, но клинок неизменно встречал другой на своём пути — и Бен позволил себе полную скорость. Отсветы пламени ложились на лицо девчонки, её руки двигались, оставляя неподвижным тело, глаза были спокойны и холодны.

— Неплохо, — сказала она. — И даже красиво.

Он остановился.

— Что?

— У тебя очень чёткие удары, — сообщила она ему. — Классика. Теперь ты.

Он чуть не пропустил первый удар — очевидно, у ситхов и в учебном поединке было принято нападать без предупреждения — и перестал различать их на десятом. Полыхало отовсюду, и он сам не понимал, что делают его руки и как они носят меч. Чёрные глаза девчонки смотрели в упор, и на каком-то ударе у него мелькнула мысль: это же убийство, он атаковал сам, точней, пытался атаковать…

Лезвие чиркнуло его по рёбрам и взлетело в блок.

Секунду они смотрели друг на друга — выключили мечи.

— Ты специально отвела меч? — спросил Бен.

— Мне не нужны две твои половинки.

— Ну, удовлетворена?

— Вполне. Для человека, который недавно не мог даже ходить, ты дерёшься — ой-ёй.

— Могла бы дать мне сначала привыкнуть, — пробормотал он. — Медленней бить.