Джонатан слушал, не перебивая, намертво сцепив зубы. Неужели… нет, не может быть, но… Но следующие слова Чака были ещё страшнее.

– Я так и сказал им, сэр.

– Они поверили тебе?

– Не знаю, сэр. Они отпустили меня, но сказали, что ещё… – Чак судорожно сглотнул.

– Ладно. Не ты, значит, не ты, – Джонатан улыбнулся. – Это главное. Иди, займись машинками. Полная профилактика, понял?

Чак кивнул.

– Да, сэр, слушаюсь, сэр, полная профилактика, сэр.

Джонатан кивком отправил его и нажал кнопку вызова секретарши. Когда Джулия Робертс с неизменным блокнотом в руках вошла, распорядился:

– Найдите Фредди на маршруте и немедленно вызовите сюда.

– Да, сэр.

В отличие от Чака, она не повторяла распоряжений, но Джонатан уже убедился, что она ничего не путает и не забывает. Оставшись один, он сел за стол и, уперев в него локти, уткнулся лбом в сплетённые пальцы.

Нет, мёртвые не воскресают, чудес не бывает. Ошибиться могли они, неправильно поняв сказанное, им могли попросту соврать, но Эркин-то знал правду, он-то бы не уехал, бросив напарника, которого назвал братом. Это первое. Что могло столкнуть парня с Найфом? Да так, что Найф отдал ему свой нож и позволил себя зарезать. Это второе. Нет, первого достаточно. Тогда что? Ещё один лагерник? И это совсем другая проблема, и – самое главное – не наша проблема. Пусть Бульдог идёт себе по следу, берёт этого лагерника и вешает на него все найденные за год трупы. Наше дело – сторона. Почему Бульдог вцепился в Чака? Ну, это понятно. Колумбийский палач. О его похождениях до сих пор страшилки гуляют. Ткнуть мордой об стол русских. Вы его, дескать, отпустили, а он опять за старое. Но, дай бог, чтобы этим всё обошлось. Чак не врёт, ему врать незачем. Откуда он, кстати, так хорошо знает лагерные порядки? С такими деталями. Грин тогда ни словом не обмолвился, что тренирует своих в лагерях, хотя… кто ж об этом будет вслух говорить. Ладно, это потом, сейчас спрашивать не надо. Так что…

В кабинет вошла Джулия Робертс и молча остановилась в шаге у стола. Джонатан поднял голову.

– Да, мисс Робертс?

– Мистер Бредли, – её голос как всегда сух и равнодушен. – Мистера Трейси нет на маршруте.

На третьей точке Фредди отставал от графика на пять минут. Не страшно. Надо отзвониться в контору, тем более, что Джонни уже должен быть там. Теперь к четвёртой, а по дороге… Ага, вон и будка телефонная.

И бешено выругавшись по-ковбойски, затормозил: на краю тротуара с вскинутой в останавливающем жесте рукой Коллинз – первый в команде Бульдога. Чёрт, что Чак наболтал?!

Небрежно шевельнув лацканом с приколотым с обратной стороны жетоном криминальной полиции, Коллинз сел рядом с Фредди.

– В Управление.

Фредди молча стронул машину.

– Ни о чём не хочешь спросить? – первым не выдержал Коллинз.

– Я не любопытный, – вежливо ответил Фредди.

До Управления они доехали молча. И в кабинет Робинса прошли так же без слов.

– Ага! – встретил Фредди Робинс. – Садись, Ковбой.

Усмехнувшись непроизнесённому: «Когда полиция велит садиться, стоять неудобно», – Фредди сел на указанный стул.

– Газеты читаешь, Ковбой?

– Иногда, – честно ответил Фредди.

– А сегодня?

– Не успел ещё.

– Успеешь, – пообещал Робинс и, когда за Коллинзом закрылась дверь, уточнил: – Если договоримся.

Фредди молча ждал продолжения. Ему много раз предлагали договориться, и он хорошо знал, что «нет» говорить нельзя. Любой договор можно повернуть в любую сторону, а отказ всегда безвариантный.

– Ну как, Ковбой?

Фредди неопределённо повёл плечом. Его не обыскали при входе, и пистолет под мышкой мешал. Сидишь с уликой и не скинешь, а Бульдогу только дай зацепиться. Что же случилось ночью? У Бульдога глаза с недосыпу, ночью конца игр не дождался, «шестёрки» чего-то говорили, а утром дёрнул Чака, теперь меня, лишь бы Джонни там не психанул, хотя он у Гроунса мог всё подготовить, алиби, конечно, хреновое, что и говорить, но бывало и хуже…

– Где лагерник, Ковбой?

– В могиле, – пожал плечами Фредди и сразу, не давая Бульдогу вклиниться, закончил: – Их всех туда перед Капитуляцией положили.

Робинс досадливо усмехнулся. Классно выворачивается Ковбой, этого у него не отнимешь. Ведь и не врёт, и правды не говорит. Известная школа.

– А твои пастухи где?

Неужто у Робинса крыша поехала? Жаль, конечно, но с психом не спорят.

– Не знаю.

– Не ври, Ковбой.

Все допросчики одинаковы. Будто я ему скажу, даже если бы и знал. И чего его на них понесло? Слишком дальний заход.

– Так ты ничего и не знаешь, Ковбой, чего так?

– Как спрашиваете, так и отвечаю.

Ковбою себя ронять нельзя, не поймут. Так что осадка маленькая и к месту. Поймёт? Понял.

– И что ночью было, тоже не знаешь? – уже чуть другим тоном спросил Робинс.

– Где и когда? – так же деловито уточнил Фредди.

– Нашли мы его. Этой ночью.

Робинс с насмешливой улыбкой смотрел на него. Ну, насколько хватит хвалёной выдержки Ковбоя?

– Не спрашиваешь, кого?

– А вы ответите?

– Отвечу. Джимми Найфа.

Фредди изумлённо уставился на Робинса.

– Я-то при чём?

– Это я у тебя хочу узнать. Где он тебе дорогу перешёл, что ты к нему своих парней отправил? А, Ковбой?

– Начнём с того, инспектор, что я свои проблемы сам решаю.

– Начнём, – кивнул Робинс. – А потом?

– А потом у нас разный бизнес. Мы не конкуренты, – и, глядя на Робинса в упор: – Я ковбой, а он гриву от хвоста не отличает.

– Ну правильно, решил сам не мараться, – понимающе кивнул Робинс. – Послал парней. Как и тогда.

– Когда тогда, инспектор?

– Спрашиваю я, Ковбой, но отвечу, раз ты такой забывчивый. В Мышеловке. Когда задушили Ротбуса. Ну как? Освежил память?

– В том деле я чист, – глухо ответил Фредди.

– Перед русскими. Они тебя не знают. Смотри, Ковбой.

Робинс вытряхнул из коробка на стол спички и стал их выкладывать в два аккуратных ряда, приговаривая:

– Оба лежат на спине… у обоих убийца стоял сзади… оба не оказали сопротивления…оба раза орудия убийства оставлены. Тут на трупе, тут рядом, но это не существенно… у обоих карманы не обысканы… здесь оставили золото… здесь положили деньги… оба засыпаны… здесь смесь табака с перцем… здесь смесь разных перцев… Считаешь, Ковбой? Многовато для совпадения, не так ли? Это почерк, Ковбой. Вас же всех по почерку вычислить элементарно.

– У меня алиби.

– Верно, – кивнул Робинс. – Это ещё одно… совпадение. Так что, автор один. Там были твои пастухи и телохранитель Ротбуса. Здесь он есть, должны быть и пастухи. И ещё, Ковбой. Уже поважнее. То убийство тебе выгодно, значит, и это. Там прикрывали тебя, значит, и здесь прикрывают. То убийство лагерное из мести, а это лагерное за предательство. Лагерник есть, Ковбой. Что с ним было тогда, до Капитуляции, его проблемы, а здесь на нём уже два убийства. Не в твоих интересах, Ковбой, если я на него без тебя выйду.

Светлыми до прозрачности глазами Фредди, не мигая, смотрел в лоб Робинса.

– Зачем тебе пастухи, Робинс? Они чисты.

– Опять же для русских. Где они, Ковбой? Найду ведь и без тебя.

– А они и не скрываются, – Фредди пожал плечами. – Одного в Хэллоуин убили, другой на ту сторону умотал.

– Племя своё догонял? – прищурился Робинс.

– Наверное, – равнодушно ответил Фредди.

Чёрт, до чего ж много Бульдог накопал, то-то глаза как у бешеного кролика, Найфа давно было пора в выгребной яме утопить, но какого чёрта он сюда и парней, и нас с Джонни приплетает, и для совпадения слишком много, но мёртвые же не воскресают, чёрт, дьявольщина…

– Где оставил пастухов, Ковбой?

Подавись, это уже ничего не меняет.

– В Джексонвилле.

– Верно, – кивнул Робинс. – Под кем они ходили? Под Тушей, больше ты их никому бы не отдал. Там ты с Найфом и столкнулся, так? Ты же злопамятный, Ковбой, можешь и год ждать.