Резким рывком распахнулась дверь, и на пороге встал Ив, крепко держа за ошейник Приза, молча дыбящего шерсть на загривке. По лицу Никласа скользнули, мгновенно сменив друг друга, удивление и узнавание.

– Мороз… Эркин, – Ив тяжело дышал, как после бега, – пока не предъявлен ордер и не открыт протокол, ты имеешь право молчать. И право на адвоката всегда за тобой.

– На кого?! – Эркин изумлённо повернулся к Иву. – Ты о чём?

– Допрос, – Ив перевёл дыхание, – проведённый с нарушением процедуры, без ордера…

– Не надо, – остановил Ива Никлас. – Не надо демонстрировать свою эрудицию, сейчас это неуместно. И успокойте собаку. Мне бы не хотелось открывать здесь стрельбу.

– Вам же я нужен, а не он, – ответил, словно не услышав его, Ив. – Ну, так берите меня, а его оставьте в покое.

– Молодой человек, – голос Никласа спокоен, и сидит он неподвижно, но глаза Приза наливаются кровью, а из горла рвётся тихое глухое рычание, – предоставьте мне решать, кто мне нужен, а кто нет. Вы мне как раз не нужны. Хотя с вашим отцом я бы побеседовал. Не скажу, что с удовольствием, но с интересом.

– Вы… – Ив слегка потянул за ошейник, и Приз сел у его ног. – Вы узнали меня?

– Так же, как и вы меня. А теперь…

Возникший в дверях комендант мягким толчком отодвинул Ива.

– Я ж сказал, – комендант тоже говорил по-английски, – не дадут вам нормально побеседовать. Каждый всё сам знает и понимает, и лезет… куда его совсем не просили, – последнее явно предназначалось Иву. – Идите в канцелярию. Туда уж никто не влезет.

Никлас кивнул и легко встал, надев куртку.

– Хорошо. Мы перейдём в канцелярию. Или, – он посмотрел на Эркина, – или предпочитаете остаться здесь?

Их глаза встретились, и Эркин с усилием стряхнул с себя наваждение.

– У меня есть выбор, сэр?

– Молодец, – искренне сказал Никлас по-русски. – Пошли.

Эркин встал, снял с вешалки куртку. Проходя мимо Ива, будто оступился, коснувшись своим плечом его плеча, и вышел в коридор, не оглянувшись.

Все двери открыты. В коридор никто не выходит, но, сидя на кроватях, молча провожают взглядами. «Как в распределителе», – подумал Эркин. Только что решёток нет. И с тем же молчаливым пристальным вниманием рассматривали шедшего следом Никласа.

Комендант укоризненно посмотрел на Ива.

– Ну, взбаламутил и доволен? Сиди теперь здесь и не рыпайся. Сам вляпаешься и всех туда же потянешь, – и ушёл.

Ив отпустил Приза и сел на свою кровать, обхватил голову руками. Приз сел рядом, положил голову ему на колени и замер.

И во дворе были люди. И тоже молча смотрели на них. Эркин быстро незаметно огляделся, не увидел Жени и перевёл дыхание. Лучше, чтоб она не видела. Чёрт, как всё было хорошо и вот… опять.

В канцелярии Эркин не бывал с того самого первого дня. Всё как тогда, только нет ни особиста, ни девушек-секретарш.

– Проходи, – Эркин не обернулся. Ни на эту привычную команду, ни на следующую, достаточно странную: – Садись, где хочешь.

Нет, его на это не купишь. Допрос есть допрос. Он по-прежнему стоял, не оборачиваясь, посреди комнаты.

– Это не допрос, Эркин. Мне надо, очень надо поговорить с тобой.

Голос мягкий, не злой и совсем не приказной, но ему очень трудно противостоять. Ну, раз по-русски… По-русски ты «сэра» не услышишь.

– Что вам от меня надо?

Никлас кивнул. Что же, Золотарёв предупреждал, что парень неконтактный и будет нелегко. И реакция мгновенная, и настрой негативный. Хотя в тюрьме парень шёл на сотрудничество достаточно охотно. Так что, пожалуй, попробуем ту форму.

– Я уже сказал. Мне надо с тобой поговорить, – медленным плавным движением Никлас достал из внутреннего кармана куртки конверт. – Вот посмотри. Может, кого-то из них ты знаешь.

Эркин стоял перед ним, заложив руки за спину и упрямо склонив голову. Никлас понимающе улыбнулся:

– Не думаю, чтобы среди них были твои друзья.

Только после этих слов Эркин протянул руку и взял конверт. И как-то само собой получилось, что они сели за один из столов.

Никлас решил не вести протокол: любой аксессуар допроса мог вызвать опять реакцию отторжения.

Первой лежала фотография Рассела.

– Я уже рассказывал о нём, – удивился Эркин. – Я всё тогда рассказал.

Никлас кивнул.

– Да, я читал. И всё же…

– Зачем он вам? – Эркин насмешливо усмехнулся. – Он не самая сволочь. И… и слабак. Дважды мог застрелить меня, один раз даже вытащил пистоль, махал передо мной, целился, а не нажал. Нет, он не опасный.

– Да-а? – удивился теперь Никлас. – Я так не думаю. Скажи, а раньше, до… освобождения вы не встречались?

Эркин пожал плечами и, как всегда, заговорив о прошлом, перешёл на английский.

– Да нет. В имение он не приезжал. Ну, я его там не видел. А до этого…

– Да, скажем, в питомнике?

– На врача он не похож, – покачал головой Эркин, – не такая сволочь. И не надзиратель, точно, тех сразу узнаёшь. А так… давно было, да и не запоминал я их всех.

– Понятно, – кивнул Никлас, мягко взял у Эркина пачку фотографий и быстро нашёл нужную. – А этого?

Эркин недоумевающе посмотрел на неё, нахмурился, вгляделся пристальнее и медленно, будто она стеклянная, положил на стол.

– О нём не спрашивайте, – строго сказал он. – Не смогу, – с усилием поднял глаза на Никласа и увидел: этот понимает, этому объяснить можно. – Не могу говорить о нём. Зайдусь. Он… я не знаю, как сказать, но он самый страшный.

Никлас перевернул фотографию доктора Шермана оборотной стороной вверх, и Эркин благодарно улыбнулся ему.

Итак, доктор Шерман хорошо знаком парню, причём настолько, что даже фотография пугает. Что ж, очень показательно. Значит, и парней в госпитале можно будет привлечь к опознанию. Мороз всё-таки пять последних лет был в имении, и если не забыл, то, значит, воздействие было очень сильным. Остальные фотографии смотрит спокойно, внимательно, но явно никого не узнаёт. Верхушка СБ и «Белой Смерти» ему не знакома. Так, остановился, рассматривает.

– Что? Узнал?

– Нет, этого я не видел, но… но знакомое лицо. И не видел, а знаю.

Бригадный генерал Джонатан Говард? Совсем интересно.

– Может, он просто похож на кого-то? Кого ты знаешь.

– Да, – улыбнулся Эркин. – Точно. А на кого только? Вроде… вроде на хозяйку. Ну, когда я в имении был.

Никлас медленно кивнул. Этого никак ждать не мог.

– А у кого ты был? Имена ты помнишь?

– Хозяйку звали Изабелла, я помню.

– Изабелла Кренстон?!

– Да. Вы, – Эркин вскинул на него глаза, – вы её тоже знаете?

– Встречались пару раз, – уже спокойно ответил Никлас. – О ней ты можешь рассказать?

– Раз вы встречались, то знаете, какая она, – Эркин зло выругался.

Никлас понимающе кивнул.

– Всё ясно. Значит, этот там не появлялся. А этот?

Он достал из ещё не просмотренных фотографий ещё одну. И повторил:

– А этот?

– Этого помню. Младший брат хозяйки, – охотно ответил Эркин и насмешливо хмыкнул. – Ни одной юбки не пропускал и на цвет не смотрел. К его приезду двух спальниц купили, а ему всё было мало. Как скажи, его растравкой вместо кофе поили.

– Растравкой? – переспросил Никлас.

– Ну да, рабам перед случкой давали, чтоб ни о чём другом не думали, – Эркин помрачнел. – Ну, и в питомниках… тоже…

– Понятно, – кивнул Никлас, откладывая фотографию Хэмфри Говарда к просмотренным.

Эркин совсем успокоился. Его не обманули: друзей здесь не было. Фотографии беляков, многие в форме, этих не жалко. И только сердился на себя, что так испугался того… И, просмотрев пачку до конца и опознав ещё нескольких, бывавших в гостях в имении, Эркин отодвинул их и сам вернулся к той фотографии, так одиноко и лежащей лицом вниз.

– А этого я видел. И живьём, и так… на фотках.

– Расскажи, что можешь, – мягко попросил Никлас.

– Он… у вас?

Никлас покачал головой.

– Нет, его убили в Капитуляцию.

– Сказали, что убили, или труп видели? – требовательно спросил Эркин.