– Русские? – Стеф, заложив конфету за щеку, рассматривал обёртку.

– Да, – кивнул Ларри. – Перед самым отъездом купил.

Стеф разгладил обёртку и подвинул её к Тому. Джерри уже получил обёртку от Мамми.

– А вкусная штука, – сказал Роланд.

– Ага, – вздохнула Молли.

Дилли, удовлетворённая тем, что печеньица все одинаковые, пальцем подобрала со стола крошки и благодушно кивнула.

– Да уж, и сладко, и рассыпчато.

Своё печенье Стеф отдал Мамми, а уж она его разломала поровну Тому и Джерри. Ларри обнял Марка за плечи, и тот сидел под его рукой, прислоняясь к его боку с тихой радостной улыбкой.

– Своему-то оставил? – спросил Стеф, кивком показывая на Марка.

– Ему я отдельно купил, – немного смущённо ответил Ларри.

– Правильно, – кивнул Стеф. – И значит, всё время ты в больнице был?

– Не совсем. Меня сразу после Хэллоуина выписать должны были. И я четыре дня, пока не приехали за мной, у парней в общежитии жил, – Ларри говорил неспешно, обстоятельно. Не говорил даже, а рассказывал. – Ну, там парни, бывшие рабы, они работают там. По найму. Уборщики, санитары, массажисты, по двору работы всякие, – все понимающе закивали. – Ну, и живут там же. Вот у одного из них, Криса, я и жил. Поставили кровать ещё одну. Я за жильё, за еду заплатил.

Дилли подозрительно посмотрела на него, хотела что-то спросить, но в этот момент зашёл Фредди повесить ключ от душа, и она спросила не то, что хотела, но тоже… с подковыркой.

– Масса Фредди, а чегой-то Ларри врёт, что его цельный месяц лечили?

– Он не врёт, – усмехнулся Фредди. – По нему, что ли, не видно? – и ушёл.

Немного посмеялись над смущением Дилли. Ребятня, включая и Билли, разглаживала и рассматривала обёртки от конфет. У Билли и Роба по три, а у Марка, Тома и Джерри по две. Обёртки оказались разными. Это сулило массу возможностей для обмена и прочих интересных дел. Но не на глазах у взрослых.

Мамми посмотрела на малышей и стала решительно собирать кружки.

– Хватит на сегодня. Вся зима впереди, обо всём ещё расскажешь.

– Да, – кивнул Ларри. – Поздно уже.

– В душ пойдёшь? – спросил Стеф.

– Да, – Ларри улыбнулся. – Я быстро.

– Мальца не бери, простынет, – сказала Мамми, с грохотом и звоном сваливая кружки в лохань с тёплой водой.

Марк сразу схватился за Ларри, а лицо его стало испуганным. Ларри погладил сына по голове и улыбнулся.

– Ничего, – и по-русски: – Авось.

Русского никто не знал, но все поняли и рассмеялись. Ларри встал, взял Марка за руку.

– Ну, спокойной ночи всем.

– И тебе… – отвечали все сразу. – И тебе спокойной ночи.

Марк снизу вверх посмотрел на отца, поймал его взгляд и тоненьким голосом повторил:

– Спокойной ночи.

Стеф с улыбкой кивнул ему.

– И тебе спокойной ночи, Марк. Молодец.

Том и Джерри переглянулись, но Роб их опередил и пожелал всем спокойной ночи, а за ним Билли, Том и Джерри.

У себя в комнате Ларри включил свет и достал свой мешок.

– Где твоё мыло, Марк? И полотенце?

– Вот, – показал Марк. И тихо добавил: – У меня всё здесь.

Ларри достал из мешка полотенце, мыло и мочалку. Марк торопливо, путая и роняя, собрал свой «душевой узелок», надел курточку. Ларри накинул куртку на плечи, погасил свет.

– Пошли, Марк.

Было уже совсем темно, но, к изумлению Ларри, он, оказывается, ничего не забыл и дошёл до душевой, ни на что не наткнувшись. Марк по-прежнему держал его за руку.

– Надо всё быстро, – тихо говорил Ларри. – А то Стеф не ложится, нас ждёт.

– Я быстро, – кивнул Марк и, сглотнув, тихо спросил: – А ты… тебя не увезут больше?

– Нет, – уверенно ответил Ларри. – И если уедем куда, то вместе.

В душе Ларри быстро разделся. Куртка и штаны чистые, песок не грязь, высох и осыпался. Рубашка сильно не пропотела, завтра её ещё можно надеть. Значит, только портянки. Как у Марка?

– Ты когда рубашку менял?

– Сегодня. Я… с дядей Стефом сегодня после ленча ходил.

– А стирал тебе кто?

– Мамми.

Ларри кивнул. Да, Мамми так и обещала присмотреть.

– Ну, пошли, Марк.

Когда не стираешь, то управляешься быстро. Марк не так мылся, как сидел на скамье и смотрел.

– Ты что? – улыбнулся ему Ларри.

– Ты такой большой, папка. И сильный, – восхищённо вздохнул Марк.

Ларри выключил воду. Портянки простирать – минутное дело.

– Я… я помогу тебе? – несмело предложил Марк.

Ларри протянул ему одну портянку.

– Потри о зазубрины.

– Ага.

Марк старательно тёр скомканную портянку о зазубренный край скамьи. Ларри быстро оттёр вторую и взял у Марка мокрый скрученный комок. Расправил.

– Смотри, вот как надо. А твои где?

– Я их Мамми отдал, – Марк смотрел на отца, явно ожидая его решения.

– Хорошо, – кивнул Ларри. – Но теперь будем сами стирать. У Мамми и так много работы.

Марк кивнул. Ларри прополоскал и выкрутил портянки, вылил грязную воду в сток. Ещё раз оглядел душевую.

– Всё. Пошли вытираться.

В раздевалке он помог Марку вытереться, вытерся сам, оделся. Марк, не отрываясь, глядел на него и потому путался в завязках, надел рубашку задом наперёд. Ларри помог ему, сам затянул все узлы, застегнул курточку и нахлобучил шапку.

– Всё, пошли. Стефу тоже надо отдыхать.

Они вышли из душевой. Ларри выключил свет и запер дверь. От котельной свистнули простым свистом. Ларри ответил таким же и крикнул:

– Мы всё! Спокойной ночи!

– И вам! – откликнулся Стеф.

Ларри легко взял Марка на руки, прижал к себе.

– Давай-ка быстренько, сынок, а то ветер сильный.

Марк обхватил его за шею, прижался. Ларри шёл быстрым уверенным шагом, и Марку казалось, что какая-то сила несёт его над землёй.

Войдя в кухню, Ларри поставил Марка на пол.

– Беги в выгородку, я сейчас.

Задохнувшийся от чувства полёта, Марк молча помотал головой. Ларри не видел, но как-то ощутил его несогласие и улыбнулся. Включил свет. Кухня была уже убрана, дверцы топки на плите тщательно завинчены. Ларри повесил на место ключ от душа, прошёл за плиту в сушку. Ещё летом, устраивая сушку, помимо общих верёвок, каждый натянул ещё свою. Сейчас на его верёвке висели маленькие рубашка, штанишки и портянки Марка. Ларри повесил и расправил свои портянки, снял куртку. Отсырела, конечно, пусть посохнет до утра. Для тяжёлых рабских курток были приспособлены две жерди, где у каждого опять же было своё место. Ларри повесил куртку, расправил рукава.

– Марк, давай свою.

– Она совсем сухая.

Ларри пощупал его куртку. Ладно, сойдёт.

– Ладно. Пошли теперь спать.

Ларри выключил в сушке и на кухне свет, и по внутреннему коридору они пошли в свою выгородку. Из-за тонких дощатых дверей и перегородок доносились разноголосые храп, посапывание и бормотание. Обычный ночной шум рабского барака, нет только звяканья приковывающих цепей да всхлипываний и стонов выпоротых. Ларри тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас воспоминания, и открыл дверь своей выгородки, включил свет.

– Ну вот, сынок, мы и дома. Давай спать ложиться.

– Ага, – кивнул Марк, сбрасывая одежду.

Ларри поставил под вешалкой сапоги, сложил на табуретку штаны и рубашку. И Марк, глядя на него, сложил и повесил всё аккуратно.

– Ну, залезай под одеяло.

– А ты?

– А куда ж я денусь? – тихо засмеялся Ларри, выключая свет. – Я рядом лягу.

После госпитального белья здешние простыни показались такими грубыми… Ларри лёг осторожно, чтобы не придавить Марка. Делая себе выгородку, он подогнал кровать по длине так, чтобы спать, вытянувшись, но в ширину никак не рассчитывал на двоих. Хотя Марк маленький… нет, всё равно надо ему отдельную кровать делать. Это же не нары в рабском бараке, где все спали вповалку, в одежде, только сапоги зимой снимали и клали под голову, а то и так… в чём ходишь, в том и спишь. Нет, надо жить нормально, по-человечески. Марк прижался, положил голову ему на плечо и всхлипнул.