– И какое? – тон парня менялся на глазах.

– Вот эти пакеты, сэр. По одному каждого.

С изюмом, с орехами, с глазурью, в шоколаде, сладкие крекеры, хрустящие хлебцы… Маленькие, полуфунтовые пакетики шлёпались рядом с банками.

– Ещё?

– Да, сэр. Теперь вот этого.

– И тоже по одному каждого?

– Да, сэр.

Банан в шоколаде, кокос в шоколаде, дыня в шоколаде. В каждом пакетике по шесть ломтиков. Три маленьких коробочки с пьяной вишней, орехами и изюмом, облитыми шоколадом.

– Много сладкого, – парень наконец улыбнулся. – Надо чего-то кислого.

– Да, сэр. Вон тех конфет, сэр.

– Это же ковбойские! – вырвалось у парня.

– Я знаю, сэр, – кивнул Эркин.

На прилавке уже громоздилась целая гора. Бесшумно появилась девушка в наколке. Её глаза и рот удивлённо округлились.

– Что ещё?

Эркин обвёл глазами витрину за его спиной и показал рукой.

– Вот это, сэр.

Парень проследил за его рукой и даже тихонько присвистнул от изумления. Набор для детского пикник-коктейля! Однако… Неужели удастся спихнуть эту заваль?! Зачем это индейцу? Ну, дурак-покупатель – удача торговца. Он положил набор на прилавок рядом с банками и пакетиками. Хотя… логично. Для такого угощения самое то: маленькие – на четверть пинты – стаканчики, тарелочки… всего по двенадцать, и шесть тарелок побольше. Всё разноцветное, яркое, из прессованного картона с пропиткой.

– И ещё?

Эркин снова оглядел полки.

– И вот это, сэр.

Пакет с шестью витыми белыми свечами лёг рядом с набором.

– Всё? Или ещё что?

– Сумку, чтобы всё это сложить, сэр, – Эркин позволил себе улыбнуться.

Девушка, пройдя за спиной парня, достала и положила на прилавок большую матерчатую сумку с яркой эмблемой какой-то фирмы.

– Вот, эта подойдёт, – и она улыбнулась такому странному и очень красивому – разглядела в щёлочку, прячась за дверью – индейцу.

Но Эркин скользнул по ней невидяще-равнодушным взглядом, внимательно осмотрел сумку, проверив швы и крепость ручек, и кивнул.

– Да, сэр. Сколько с меня за всё?

Девушка, нырнув под прилавок, достала счёты. Но Эркин, улыбнувшись уже насмешливо, сказал:

– Двести тринадцать, так, сэр?

Парень и девушка считали вместе, сбиваясь и пересчитывая. Эркин снисходительно терпеливо ждал.

– Да, – наконец сказал парень. – Двести тринадцать.

Эркин достал бумажник и не спеша очень спокойно выложил две сотенные и ещё две десятки. Подвинул их по прилавку к парню. Тот собрал их, со звоном открыл кассу и вложил туда деньги. Отсчитал сдачу. И так же по прилавку подвинул Эркину. Тот кивком поблагодарил и взял деньги, убрал в бумажник. Девушка быстро и очень умело уложила всё в сумку. Эркин достал и положил на прилавок кредитку.

– Спасибо, мэм.

Взял сумку и спросил Фёдора:

– Ты будешь себе что-то брать?

– Да нет, – Фёдор обвёл витрину смеющимся взглядом. – Я сладкого не люблю.

Эркин взял сумку, вытащил из кармана шапку – входя в магазин, он машинально сдёрнул её с головы – и надел. Фёдор небрежно коснулся пальцами козырька своей, такой же, но тёмно-синей, как и его куртка, шапки. И они пошли к выходу.

– Спасибо за покупку, – робко сказала им вслед девушка.

Но Эркин уже открыл дверь, и её слова остались без ответа.

На улице Фёдор подчёркнуто внимательно оглядел Эркина.

– Ты чего? – спросил по-русски Эркин.

– Однако по-русски гуляешь.

– Это как?

– Ну, широко. Деньги не жалеешь, – и Фёдор с наслаждением заржал. – Ну, ты даёшь, ну… ну, нет слов.

Рассмеялся и Эркин. Мейн-стрит была по-прежнему пустынной. Эркин огляделся. Неприятное чувство, что за ним следят, снова укололо под лопатку.

– Пойдём? – предложил он Фёдору.

Тот перестал смеяться и внимательно посмотрел на него.

– Конечно, пойдём.

Когда Мейн-стрит осталась позади, и они уже шли мимо маленьких домиков предместья, Эркин перевёл дыхание и осторожно спросил Фёдора:

– Слушай, ты ведь на целый день уходишь, так?

Фёдор настороженно кивнул.

– Ну, так что?

– Ну, спасибо тебе большое, у тебя ж свои дела. До лагеря я и сам дойду.

Фёдор нахмурился, но тут же засмеялся.

– Э-э, нет. Не пойдёт. Я такого цирка не пропущу.

– Какого цирка?

– А на проходной. Нет, мои дела до завтра подождут, не загорятся. А такое я не пропущу, не рассчитывай.

– Но…

– Без но! – Фёдор решительно стукнул его по плечу. – Пошли.

Эркин посмотрел на часы, шевельнул губами, считая.

– На обед можем и не успеть.

– Не оголодаем, – хохотнул Фёдор. – Или постой. Купим сейчас по сэндвичу и пожуём дорогой.

Эркин кивнул.

Сэндвичи они купили в крохотной лавчонке на границе местного Цветного квартала. Когда Эркин полез за деньгами, Фёдор свирепо цыкнул на него и заплатил сам. А на улице объяснил:

– За тот цирк, что ты устроил, я тебе не то что это, а бутылку поставить должен. Так что… ешь, не стесняйся.

Эркин недовольно опустил глаза, но промолчал. Фёдор посмотрел на него и усмехнулся.

– Ничего, парень, всё будет тип-топ. Гордый ты, это хорошо. Только… – и не договорил, усмехнулся. – Ладно. Сам поймёшь. А теперь пошли.

Они вышли из города, и опять начался путь по бурым мокрым то ли полям, то ли лугам с редкими пучками кустов и одинокими деревьями.

Теперь они шли не спеша, жуя на ходу сэндвичи с дешёвым мясом. Время от времени Фёдор начинал хохотать, то вспоминая сцену в магазине, то предвкушая готовящуюся им встречу.

– Ну, цирк, ну, спасибо. Давно я так не веселился. Ну… слушай, а что, это пастухи так зарабатывают?

– Понимаешь, это за три месяца, даже больше. И премия ещё, – начал объяснять Эркин. – Да ещё… там олимпиада была, играл ещё… – Фёдор понимающе кивнул. – Так что много набралось.

– Ну, понятно. И спустить не успел? – и тут же лукаво: – Или жена всё сразу выгребла?

Эркин серьёзно посмотрел на него.

– Как это?

– Понял, – кивнул Фёдор. – Замнём для ясности.

Эркин пожал плечами. Он и в самом деле плохо понял: хотел Фёдор пошутить или нет, и в чём тут шутка. Какое-то время шли молча. И уже Эркин начал разговор:

– Фёдор, ты… ты совсем один?

– Совсем, – Фёдор усмехнулся. – Поразметало всех так, что и концов не соберёшь.

– И будешь… собирать?

– Не знаю, – после паузы ответил Фёдор. – Привык я один. Одному безопаснее. Понимаешь, когда ты не один, то тебя за это дёргать могут. Охранюгам самый смак не по морде, а по душе тебе вдарить.

Эркин понимающе кивнул. Это он тоже хорошо знал.

– Слушай, – вдруг спросил Фёдор. – Ты в имение сразу из резервации попал?

– Нет, – усмехнулся Эркин и перешёл на английский. – С торгов. Я по рождению раб, из питомника.

– Ни фига себе! – присвистнул Фёдор. – А я-то понять не мог, чего ты от своих отбился. Индейцы все ещё летом уехали. А тебя не взяли?

– Не захотел, – твёрдо ответил Эркин по-русски. И подумав, что от Фёдора можно и не таиться, добавил: – И не один я уже был.

– Понятно, – Фёдор достал сигареты и закурил. Протянул пачку Эркину. Эркин мотнул головой, улыбкой смягчая отказ, и Фёдор спрятал сигареты. – Нет. Либо жить, либо помнить. Буду начинать всё заново. Тебя в списках не было?

– Нет.

– Ну, правильно. Сейчас, я думаю, сентябрьские едут. Понимаешь, от заявления до визы месяц. Да Хэллоуин задержал. Там мы тоже всей оравой не нужны.

– Там – это в России?

– Ну да, – Фёдор помрачнел. – Язык перезабыли, работу только самую простую можем, ни кола, ни двора. Ну, бедные. Вот и отправляют нас понемногу. Ты, когда заявление подал?

– Двадцать первого октября. А ты?

– А я на Хэллоуин, – Фёдор улыбнулся. – Ты раньше уедешь.

– И вот так в лагере будешь жить?

– А чем плохо? – засмеялся Фёдор. – Койка есть, кормят хорошо, баня в любой день.

– Это же не дом, – вырвалось у Эркина. – Знаешь, я на заработках был, думал, как вернусь, даже снилось мне…