– А спать на полу придётся, – Андрей обернулся к нему, вытирая руки.

– И подстелить нечего? – хмыкнул Фредди, вставая из-за стола.

– Почему? Перина есть, двуспальная.

– И об чём страдания? – продолжил по-ковбойски Фредди.

– Понял, – кивнул Андрей. – Ты в душ сейчас иди, там халат мой возьмёшь. А бритва…

– Поучи меня, – прервал его Фредди.

В кейсе Фредди оказался не только его, памятный по перегону бритвенный набор в кожаном потёртом футляре, но и смена белья. И вообще всё устроилось наилучшим в этих условиях образом. Перину развернули во всю ширину, второе одеяло и подушка были, постельного белья тоже хватает, пол тёплый, так что…

Когда Андрей вернулся из ванной в тёмную комнату, там слышалось ровное спокойное дыхание. Но оно показалось Андрею не совсем сонным. Не зажигая света, Андрей прошлёпал к перине и лёг.

Фредди чувствовал, что Андрей сказал не всё, есть ещё что-то у парня, и молча ждал. Разговор в темноте – особый разговор, и начать должен Андрей.

– Фредди, – тихо позвал Андрей. – Спишь?

– Ну? – прозвучал такой же тихий спокойный голос.

– Об этом даже Эркин не знает.

– А ему надо знать? – ответил вопросом Фредди.

– Логично, – хмыкнул Андрей. – И даже резонно.

Фредди молча улыбнулся.

Андрей молчал так долго, что Фредди начал засыпать. И когда Андрей позвал его, откликнулся совсем не ласково.

– Чего тебе?

– Вот послушай. Вот ты, такой, какой есть, и один, родни нет, так?

– Ну так, – настороженно согласился Фредди.

– И вдруг находится… родня… тётка там, или дядька, ты думал, что всё, один, а тут… и человек этот… против закона ни-ни и вообще на виду, а ты… ну, ты сам знаешь. И зачем ты ему такой нужен? Только… скомпрометируешь. А ведь родня, родная кровь…

Андрей замолчал, как всхлипнул. Фредди сдержал рвущийся с языка вопрос о том, кто из родни уцелел, явно же парень не хочет его называть.

– Это ты его искал, или он тебя нашёл?

– Он. Приехал, разлетелся, – голос Андрея зазвенел от обиды.

Причина обиды была Фредди непонятна, хотя… нет, спрашивать не стоит, парень ведь не о том, не для того такой разговор завёл.

– Значит, нужен ты ему, раз нашёл.

– Зачем? Я – блатарь, работяга в цеху, а он… – Андрей оборвал себя, прерывистым вздохом перевёл дыхание и повторил: – Зачем?

– А ты у него и спроси, – ответил Фредди. – Кровь, конечно, не вода, но и не главное. Не самое главное. И с роднёй, бывает, враждуешь, но и опереться, случается, нужно, а больше не на кого, – незаметно для себя он заговорил по-ковбойски. – Семья завсегда на твоей стороне, если сам руку семьи держишь. Семье не вреди, так и семья за тебя. А блатарь… родня – всегда родня, и, если до стрельбы поговорить можно… слово дешевле пули. Слов не жалей, так, может, на пулю и тратиться не придётся.

– Мне Эркин – брат, а кровь-то…

– Друг – всегда брат, а вот брат будет ли другом… – ответил Фредди.

– Точно, – сразу откликнулся Андрей и вздохнул уже по-другому, уже спокойно.

Фредди ещё немного подождал, но дыхание Андрея стало сонным, и тогда он и сам заснул.

Сначала Фредди сквозь сон ощутил, как заворочался и встал Андрей, а затем зазвонил, задребезжал будильник. Фредди откинул одеяло и сел.

Штора отдёрнута, и в серо-голубом предутреннем свете комната казалась особенно пустой и просторной. Где-то очень далеко проехала машина, и по тому, как донёсся звук, Фредди понял, что на улице ясно и холодно. Потом он услышал, как загудел на кухне огонь, и рывком встал. Пора.

Когда он, свежевыбритый, с каплями воды на волосах, вошёл в кухню, чай уже был налит, и Андрей заканчивал мастерить бутерброды. Весело посмотрел на Фредди.

– Выспался? – и не дожидаясь его ответа: – Ты грязное своё оставь, я…

– Не бери в голову, – перебил его Фредди, садясь за стол. – С собой увезу.

– А если опять заедешь и заночевать придётся? – возразил Андрей.

Фредди мотнул головой, пресекая вопросы и возражения: не будет он объяснять, если малец сам ещё не понял, что чем меньше следов, тем лучше. Андрей нахмурился, но промолчал.

– Ты сейчас куда?

– В школу. А тебе? В Сосняки?

– Мг-м, – пробурчал с набитым ртом Фредди. – Автобус когда?

– Зачем? От нас большегруз как раз в Сосняки идёт, подбросят тебя. Не против?

Что так светиться, что этак, и Фредди вынужденно согласился.

– Нет, не против.

Бутерброды, как и сэндвичи – удобная штука: мыть приходится только чашки. Фредди помнил, как на выпасе и перегоне управлялся со всем их хозяйством Эркин, и не ожидал, что и Андрей сумеет так же быстро и сноровисто.

– Смотрю, наловчился.

– А чего ж и нет? – весело ответил Андрей.

О вчерашнем не говорили, всё ведь выяснили и прояснили, но Фредди решил поставить точку.

– Теперь, Эндрю, пока не дам знать, не трепыхайся, понял? Ляг на дно и не светись.

Андрей кивнул, но, разумеется, не удержался:

– А в Сосняки можно?

– Хоть в Царьград. Но нам не звони. И вообще… затаись.

– Ладно, – улыбнулся Андрей. – Не боись, Фредди, всё будет нормально. Готов?

Фредди молча кивнул.

Андрей взял свой портфель, Фредди – кейс, и они вышли из квартиры. На лестнице то и дело хлопали двери, их обгоняли спешащие на работу. Соседи, а, значит, и знакомые Андрея. Фредди оглядывали, не задавая, впрочем, вопросов.

– И что ты им скажешь? – тихо спросил Фредди, когда они вышли на улицу.

– Старый знакомый, – пожал плечами Андрей и лукаво улыбнулся. – А может, и друг. Работали вместе, жрали вместе… Ну, встретились, погудели тихо-мирно, соседей не беспокоили, ментов не тревожили.

– Кого? – сразу спросил Фредди.

– Ментов. Ну, полицейских.

– Значит, у вас это менты, запомню. А гудеть – это гулять, так?

– Нет, Фредди, гулять – это с шумом, понтом, ну, как в шашлычной, а мы тихо пили.

– Понял, – усмехнулся Фредди.

Утренние улицы наполнены спешащими людьми и уже никак не похожи на вчерашнее сонное захолустье.

– А город у нас хороший, – убеждённо сказал Андрей, сворачивая в проулок. – Здесь спрямим.

Фредди кивнул, соглашаясь и с определением города, и с предложением спрямить дорогу через чей-то запущенный сад.

Ворота комбината были распахнуты, и из них медленно выползал пятиосный крытый грузовик.

– Во! – обрадовался Андрей. – В самый раз! – и бросился к кабине, ловко вскочил на подножку, ухватившись за дверцу. – Сав, будь другом, помоги!

– Чего ещё? – недовольно откликнулись из кабины.

– Друга моего подкинь до Сосняков. Ему на самолёт.

– А на такси он что, бедный?

– Ну, будь другом, Сав, а я тебе…

– Ты мне… много ты чего можешь, ладно уж.

За разговором он плавно вывел, развернул грузовик и остановился.

– Фредди! – Андрей спрыгнул с подножки. – Давай!

Фредди подошёл к машине.

– Ну, – улыбнулся Андрей. – Давай по-русски, – и обнял Фредди. – Удачи!

– И тебе удачи, – ответил на объятие Фредди.

Савва, молча следивший за ними, открыл дверцу. Фредди легко поднялся в кабину, сел и захлопнул дверцу. Андрей посторонился и поднял прощальным жестом руку. Фредди кивнул в ответ, и Савва стронул грузовик.

Андрей стоял и смотрел вслед, пока большегруз не скрылся за углом.

– Ну что, Андрюха, проводил дружка?

Андрей вздрогнул и обернулся. Максимыч, диспетчер. Та-ак, а он-то откуда знает? Неужели уже так разошлось?

– Ага, – согласился с очевидным Андрей, доставая сигареты. Жестом предложил Максимычу.

– И хорошо посидели? – спросил Максимыч, беря сигарету.

– Тепло и душевно, – ухмыльнулся Андрей. – Ну, бывай, Максимыч.

– Отсыпаться пойдёшь?

– Нет, в школу, – кивком попрощался Андрей.

До чего ж въедливый мужик, ну, до всего ему дело, выспрашивает, молчком вынюхивает, но и дело своё знает. То болтается у ворот, то треплется, то курит, то чаи гоняет, но на трассах ни заминки, все машины выехали и въехали, когда надо, ни одного шофёра или работяги ни в простое, ни в запарке не найдёшь. И всё с улыбкой и участием в голосе. Чтоб Максимыч начальству стучал, никто не говорил, но знает мужик… всё, всегда и про всех. С кем-то же он делится, не бывает, чтоб такое добро и впусте лежало. Максимыч не жаден, но и своего не упустит. Воевал и, говорят, честно, награды боевые и соответствующие. Дом у него в Старом городе, хозяйство небольшое, но крепкое, батрака держит. Зачем ему диспетчерство? Не ради ж одной зарплаты.