— Ну, тогда убеди меня больше не уходить.

Легонько толкаю его на кровать и встаю на колени. Фридхельм ласково гладит мою щёку, и от этого хочется мурлыкать, подставлять под его ладони всю себя. Но сейчас не время для нежности, сейчас нам нужен крышесносный секс, после которого в голове не остается ни одного вопроса.

Кладу голову на его бедро, трусь щекой, бросаю взгляд из-под ресниц. В общем, тяну время. В глазах Фридхельма ясно читается желание. И нетерпение. И пожалуй, немного смущения. Я привыкла к тому, что он безнадёжный романтик, и чувствую себя насквозь порочной от предвкушения, что смогу немного пошатнуть его убеждения, что с женщинами всегда нужно обращаться как с леди. Ну,потому что какая, к чёртовой матери, леди с членом во рту.

— Я серьёзно, Рени, — его взгляд из нежного, чуть расфокусированного стал жёстче. — Я не раз уже говорил, что это опасно…

Я тоже серьёзно. Мы что будем полночи тратить время на разговоры, когда есть занятия поинтереснее? Тянусь к нему и накрываю член губами. Ладонь Фридхельма легонько сжимается на моём затылке, и от того, насколько это приятно, из горла вырывается стон, синхронно его резкому выдоху. Как я и хотела… Ничего не могу с собой поделать, ну тащусь я от этого. Изучать языком рисунок вен на его члене. Облизывать каждый горячий сантиметр. Брать его так глубоко, насколько могу, и наблюдать из-под полуопущенных век, как меняется лицо моего мужа. Каждый раз в такие моменты чувствую невероятную власть. Ощущаю, что он принадлежит мне так же, как я ему. Что ему так же сносит крышу от меня, как мне от него.

— Так… хочу тебя… — заворожённо шепчу я.

Ласкаю языком вздутые на стволе венки, всасываю головку, с каждым разом сжимая губы всё плотнее, и почему-то кажется, что эта самая власть слабеет с каждым сжатием его пальцев в моих волосах. Выпускаю член изо рта, провожу языком от основания вверх, поднимаю глаза, и чувствую, как меня накрывает волной жаркого желания.

Фридхельм сейчас не выглядит трепетным романтиком. Приоткрытые губы и эти короткие выдохи, этот взгляд… В расширенных зрачках мелькает непривычная ему властность.

Когда я снова опускаюсь так низко, как могу, его рука сжимается на моей шее, и он неожиданно двигается навстречу. Порывисто, даже немного резко. Похоже, кое-кто больше не позволит мне вести. Похоже, я всё-таки разбудила его демонов. Я вспомнила горячую ночку, которую мы провели после разборок. Даже и не знаю, огорчаться мне или дрожать от предвкушения. Фридхельм мягко отстраняет меня, приподнимает подбородок и проводит пальцами по влажным губам.

— Иди ко мне…

Хочется напустить на себя снисходительный вид, но от его голоса, тона и взгляда ломит тело, будто от лихорадки. Сажусь на его колени. Не могу удержаться от стона, когда он ложится на спину, приподнимая бёдра, помогая мне направить член в себя. Двигаюсь очень медленно, смакую это ощущение. Он во мне, так правильно и естественно. Мне нужно сильнее и быстрее. От потребности кончить стучит в висках, но я издеваюсь сама над собой, захваченная эмоциями. Это ощущение единения накрывает меня сильнее любого оргазма. Сильнее любой физиологии. Становится глубоко плевать, кто из нас сейчас ведёт, я даже готова «отдать ему власть». Словно почувствовав это, Фридхельм прижимает меня к себе и вбивается резко, быстро, почти жестко. Это то, что мне было нужно. Я сдавленно выстанываю что-то неразборчивое, почти умоляя не останавливаться, и, словно услышав меня, он продолжает двигаться ещё сильнее.

Фридхельм легонько тянет меня за волосы, приподнимая мою голову над своим лицом, вжимает меня в себя, а его язык буквально врывается в рот и начинает хозяйничать там, ласкать, властно и успокоительно, нежно. Я таю, просто растворяюсь в этом и тянусь за большим. Отдаю всю себя его рукам и губам, вбирая в себя его запах, дыхание и вкус кожи. Меня накрывает бесконечно долго, и реальность смещается в сторону. Нет ничего, кроме этого пламени в моих венах.

Фридхельм прижимается губами к точке на шее, где бьётся мой пульс. Пальцы гладят поясницу, сжимаются на заднице. Хочется бесконечно наслаждаться этим единением и ни о чём не думать. Наконец-то в моей голове потрясающе пусто.

— Я был достаточно убедителен?

Медленно, нехотя возвращаюсь в нашу суровую реальность, и сердце сжимается от болезненной нежности, когда я вижу его взгляд. Не то слово, любимый.

— Тогда пообещай мне больше не исчезать без предупреждения.

Рассеянно киваю, думая о том, что сейчас я бы могла пообещать что угодно. И даже сдержу своё слово. История с Вайсом в прошлом, а уж с Ирмой как-нибудь я разберусь.

* * *

Чёрт! Кто там ломится в дверь с утра пораньше? Я сонно разлепила глаза, бросив взгляд на часы. Формы Фридхельма нет, значит он уже ушёл.

— Где фрау Винтер?

Судя по звукам, у меня в гостиной топчется целая толпа. Что за бесцеремонное вторжение? Я торопливо набросила халат и как раз вовремя — в дверях спальни нарисовался мужик, кажется, из роты генерала.

— Фрау Винтер? — я осторожно кивнула. — Вы должны пройти с нами.

Переход от реальности к шизе оказался настолько неожиданным, что я даже не успела полноценно испугаться. Лишь невозмутимо сказала.

— Могу я одеться?

Он явно не спешил выходить. Нехорошее предчувствие ледяной волной разливалось внутри.

— Хотя бы отвернитесь.

— Не пытайтесь бежать, — холодно бросил он, но всё же вышел.

Я торопливо метнулась к шкафу и схватила бельё. Потянула первое попавшееся платье, но внезапно передумала. Будет уместнее одеть форму. Может, совесть у них проснётся. Всё-таки я немало сделала для Вермахта. Подумав, я достала из-под стопки белья ампулу с ядом и сунула её в карман. Если всё пойдёт совсем плохо, то… Услышав шум, я подошла к открытому окну. Холера! Они забрали и Катю.

— Вы готовы? — мужчина без стука открыл дверь.

— Я арестована?

Он распахнул дверь, пропуская меня и отчеканил:

— Прошу вас не задавать вопросов.

Ну хотя бы не одели наручники. Я послушно села в машину, машинально отметив, что меня не затолкали в грузовик как Катю. Может быть, это недоразумение? Ну что у них может быть на меня? Ирма спалила моё происхождение? Ну так это не повод арестовывать. Я уверена, генерал бы сначала вызвал меня на ковёр, требуя объяснений. Всё-таки есть разница — обвинить арийку без доказательств или кивнуть на первую попавшуюся русскую, мол, она партизанка. У них есть арестованный подпольщик, но он меня никогда не видел, значит, не мог выдать. А что если попался Вайс? Да ладно, русский разведчик настолько хлипкий, что при первом же допросе слил и меня, и радистку? Вряд ли, тут что-то другое…

Пиздец какой-то, меня провели вниз и заперли в камере. Интересно, Фридхельм знает про этот беспредел? А вдруг он тоже арестован?

— Доброе утро, Эрин, — я поёжилась, увидев на пороге Шварца.

— Оно вовсе недоброе, — поморщилась я. — Может быть, вы объясните мне, что происходит?

— А вы не догадываетесь? — невинно улыбнулся он.

Ага, очень умно. Видать рассчитывает, что я начну задавать наводящие вопросы и окончательно себя утоплю. А вот хрен тебе. Я спокойна и, разве что, в недоумении. Уверенная, что это обязательно разрешится. Помнится, я читала, что обмануть можно даже детектор.

— Не имею ни малейшего представления, — холодно улыбнулась я.

— Проходите, — он открыл дверь, пропуская солдата.

— Вы решили пропустить стадию официального допроса и начать с пыток? — иронично спросила я.

— Пока нет, — он кивнул парню. — Приступайте.

Блядь, да разве можно так пугать! Я же чуть инфаркт не заработала. Хотя то, что у меня сняли отпечатки тоже не есть гут. Тут явно дело не в слухах, отпечатки пальцев берут, когда конкретно подозревают в совершённом преступлении.

— И кстати по поводу допроса, — он снова осклабился в ухмылке. — Поверьте, мне не доставит ни малейшего удовольствия избивать или калечить вас. Так что, думаю, чистосердечное признание упростит всё нам обоим.