Поскольку Фридхельм теперь был офицером, нам перепала вполне милая квартирка. Я старалась не думать, кто в ней жил раньше. Главное здесь есть нормальная ванная. Я даже обзавелась домработницей. Ну как обзавелась, пришлось. Катю мы нашли по пути в город. Сколько раз я зарекалась ни во что не вмешиваться, но не смогла промолчать, когда увидела как полицаи прессуют перепуганную девчонку.
— Останови машину, — Фридхельм покосился на Вилли, но выполнил мою просьбу.
— В чём дело? — тут же отреагировал «братик».
— Это я и хочу выяснить, — я подошла к полицаям, которые услужливо вытянулись по струнке.
— В чём она виновата? — без предисловий спросила я.
— Эта девка болталась в лесу, а у нас приказ всех подозрительных свозить в комендатуру, — пояснил один из мужиков.
Я скользнула взглядом по испуганной мордашке. По хорошему мне следует вернуться в машину и забыть о том, что я видела.
— Что ты делала в лесу?
Девушка смотрела не так непримиримо как закалённые партизанки, в её взгляде была какая-то детская открытость. Я вспомнила, сколько раз вот так же хлопала глазами, пытаясь спасти свою жизнь.
— Я… я шла в город. У меня в деревне больная бабушка, думала устроиться работать чтобы помогать ей.
У всех подпольщиков одна история — «я тут мимо проходил». Но в принципе может оказаться правдой. Одета она действительно простенько — ситцевое платье, туфельки, носочки — куда ж без них. В общем, классический стиль бедных сороковых. Правда без платка на голове, но может, потому что ещё совсем молодая.
— Я сама отвезу её в комендатуру, — не стоит давать полицаям повод для лишних размышлений. — Её допросят. А вы продолжайте патрулировать территорию.
— Ну и что это значит? — спросил Фридхельм, когда мы вернулись в машину.
— Эта девушка шла в город в надежде найти какую-нибудь работу. Попробую помочь ей.
— А если она действительно партизанка? — скептически спросил Вилли.
— Разберёмся, — отмахнулась я.
Ну ни фига себе они отгрохали здесь штаб. Я вылезла из машины, уставившись на красивый старинный особняк. Это вам не зачуханное сельпо.
— Я надеюсь, ты понимаешь, что вольности, которые ты себе позволяла, здесь недопустимы? — тихо спросил Вильгельм.
— Не держите за меня дуру, герр обер-лейтенант, — проворковала я.
Блин, это же придётся знакомиться с новыми «коллегами». Так, генерала я помню, а кто эти двое?
— Фрау Винтер, рад снова видеть в строю, — пророкотал генерал. — Я восхищён мужеством, которое вы проявили под Сталинградом.
— Надеюсь и дальше преданно служить Рейху, — вежливо улыбнулась я.
Надо бы, конечно, упомянуть и усатого, да как-то язык не поворачивается.
— Поверьте, работы у вас будет достаточно, — пообещал он. — Обер-лейтенант, — кивнул он Вилли. — Давайте я вас со всеми познакомлю. Это майор Шварц.
Блин, он прямо вылитый злодей из военного фильма. Серьёзно! Типаж один в один, как любит обыгрывать наш кинематограф. Грубые черты лица, самодовольная улыбочка, блеклые невыразительные глаза.
— Какая приятная неожиданность, что с нами будет работать такая красавица.
Мне стоило больших трудов сохранить вежливую улыбку. Терпеть не могу таких мужиков — уже вон ползает по моим коленкам сальным взглядом.
— Вынужден вас огорчить, майор, фрау Винтер замужем, — добродушно усмехнулся генерал. — Так что придётся вам отложить романтические ухаживания до возвращения в Германию. У вас, кажется, там осталась невеста?
Майор сразу скукурузил рожу. Видать, там такая красотка — под стать ему.
— А это гауптман Вайс, — я чуть не вздрогнула.
Ну надо же, как этот тип похож на Ягера. Те же волевые черты лица, холодный расчётливый взгляд и высокомерная усмешка.
— Позвольте спросить, в качестве кого здесь находится фрау Винтер? Стенографистка?
— Эрин наша переводчица, — подсказал Файгль.
— И что, вы действительно сносно говорите по-русски? — снисходительно спросил Вайс.
— Не просто сносно, а великолепно, — отпарировал Файгль.
Ты смотри, говорит с такой гордостью словно лично меня учил.
— Так, что даже местные принимают её за русскую.
— Надо же, как интересно.
Ох, не нравится мне это выражение в его глазах. Ягер, помнится, смотрел точно так же — как волчара на беззащитного кролика.
— О, это действительно невероятная история, — воодушевлённо распелся Файгль.
Чёрт! Он же не в курсе моей второй версии с папашей-инженером, сейчас выдаст, что я потомок русской княгини. Может, пнуть его или ущипнуть, чтобы заткнулся?
— Простите, герр гауптман, — ненавязчиво вмешался Фридхельм. — Дорога была утомительна, и я бы хотел, чтобы Эрин немного отдохнула.
— Конечно, — Файгль подошёл к столу и достал ключи. — Сейчас распоряжусь, чтобы вас отвезли.
— Было приятно познакомиться, — встрял Шварц. — Мы завтра устраиваем небольшой вечер для вновь прибывших. Надеюсь, вы придёте.
— Конечно, — кивнул Вильгельм.
— А вы? — он настойчиво продолжал пялиться в моё декольте.
— Я буду занята обустройством на новом месте, — холодно ответила я.
— Не думаю, что вам нужно самой заниматься неприятными хлопотами по хозяйству, — рассмеялся Файгль. — Пройдитесь к городскому рынку и подберите для этого какую-нибудь девушку.
— Даже не знаю, — я нахмурилась — как-то не по душе мне использовать рабсилу. — Я привыкла обходиться сама.
— О, бросьте, — поддержал его генерал. — Вы будете так заняты в штабе, что оцените, когда кто-то прибрался и приготовил обед.
Я вспомнила про девчонку, которая всё ещё дожидалась в машине, и задумчиво ответила.
— А знаете, пожалуй вы правы.
***
— Если ты не против, я оставлю эту девушку, — я осторожно посмотрела на Фридхельма.
— Ты уверена, что она не партизанка? — он с сомнением оглядел девушку.
Она застыла как перепуганная мышка под нашими взглядами. Не уверена, но, пожалуй, рискну. Наверное, это запоздалые попытки моей совести хотя бы немного обнулить счётчик грехов.
— Если я что-нибудь замечу, обещаю избавиться от неё.
Заметив Вилли, Фридхельм отошёл к нему, а я ещё раз оглядела девчонку.
— Как тебя зовут?
— Катя, — охотно ответила она.
— Если ты не передумала насчёт работы, то можешь остаться. Будешь домработницей. Или это слишком унизительно работать на немецких гадин?
— Нет, что вы, — торопливо залопотала она. — Я… я всё умею. И постирать, и полы помыть.
— Ну и отлично.
В принципе, вариантов у неё не особо много — либо домработница, либо официантка в каком-нибудь кабаке. А если припомнить, что более-менее красивых девчат добровольно-принудительно сгоняли в бордели — вообще, считай, повезло.
Ну, что я могу сказать. Жизнь в тылу однозначно будет получше. Я даже стала представлять, что мы живём обычной семейной жизнью. Ну а то, что каждый день на несколько часов прихожу в штаб, это работа у меня такая. Коллеги, правда, тёмные лошадки, но да ладно, не будем придираться. Отдельного кабинета мне, к сожалению, не дали, так что мы сидели дружной толпой. Хотя при мне военные советы не проводили, но понятно и так, что все ждут дальнейшей отмашки из Берлина. Судя по разговорам, намечается решающая битва. Так и тянуло сказать, что взять реванш им уже не светит, и куча народа погибнет зря.
Пару раз я забегала в казарму, поболтать с нашими. Лучше бы не ходила. Шнайдер теперь вечно злой как собака, почём зря строит новеньких. Кребс и так был немногословен, а сейчас так вообще замкнулся в себе. А мне было больно смотреть на чужие незнакомые лица. До сих пор не верится, что Каспер больше никогда не растреплет мне волосы, рассказывая очередную историю, а Кох не обнимет, пытаясь утешить. И вообще, пора заканчивать с привязанностями — слишком больно потом терять друзей.
К тому же, я смотрю, «коллеги» здесь «интересные» на всю голову. Первое впечатление меня не обмануло — майор оказался тем ещё мудилой. Одни попойки да развлекухи на уме. А параллельно он обожает спускаться в камеры и с пристрастием допрашивать тех несчастных, кому не повезло оказаться под подозрением в подпольной деятельности. Благодаря тому, что Фридхельм был постоянно рядом, он не решался меня откровенно клеить, но видимо, замутить хоть с кем-то хотелось.
