Вместо ответа я снова замахнулась, вроде как, снова для удара по морде. Когда он, реагируя вполсилы, словно показывая, что с таким недомоганием, как я, можно справиться, не напрягаясь, выставил блок, я от души двинула его второй рукой в печень.

— Ах ты сучонок, — выдохнул он. — Не плачься потом, когда будешь ходить с разбитой рожей.

Мне прилетел неслабый такой удар по челюсти, благо я хоть немного успела уклониться. Один хер больно, да ещё и губу видно разбил, вон чувствую реки крови, стекающие по подбородку.

— Шнайдер, сказано вам хватит! — Фридхельм, надо отдать должное, пытался пролезть к нам, но парни плотно оцепили место драки.

— Не лезь, Винтер, у них всё по-честному. Один на один.

Спасибо и на этом, мужики. Если бы сейчас началась стихийная драка, я бы, конечно, не продержалась и пары минут. А так вон хоть пару раз заехала этой скотине куда надо и собираюсь врезать ещё раз. Я смазанно проехалась кулаком по его уху, и Шнайдер, которому видно надоели мои потуги его отмудохать, резко заломил мне руку за спину, второй же рукой болезненно обхватил шею.

— Ну всё, малыш, признай поражение и беги дальше крутить с Винтером шуры-муры.

Я обманчиво затихла, дожидаясь, пока он чуть ослабит хватку, давая мне хоть немного места для маневра, и со всей дури впечатала затылок об его скотинистую морду, не обращая внимание на боль. Пользуясь моментом, вывернулась из его рук.

— Я живого места на твоей роже не оставлю, если не прекратишь нести эту хероту, — я готова была стоять на своём до последнего, даже понимая, что эта драка может кончиться для меня весьма плачевно.

Шнайдер прижал ладонь к кровоточащему носу и прошипел мне обещание прибить. Неожиданной подсечкой сбил меня с ног, и я едва успела увернуться от пинка тяжёлым сапогом под рёбра.

— Вы что творите? — в эту минуту я почти любила этого вечно недовольного всем, брюзжащего дядьку. Как же ты вовремя, Кребс. — Шнайдер! Майер! Отвечайте, что вы тут устроили?

— Отрабатывали приёмы ближнего боя, — первой отозвалась я.

Никогда не была ни в тюрьме ни в армии, но наслышана, что стукачей не любили нигде. Если и добиваться какого-то к себе уважения, то надо действовать по негласным правилам. Шнайдер зыркнул на меня, едва заметно усмехнулся и подхватил идею:

— Да, решил немного потренировать нашего новобранца.

— Потренировать значит? — Кребс скептически смотрел на нас — подозреваю, у меня вид, как у сожравшего кого-нибудь вампира. Да и противник мой тоже выглядел малость покоцанным — растрёпанный, нос до сих пор кровит.

— Так точно, — подтвердила я.

— Оба за мной! — развернулся Кребс, и мы поплелись следом.

Снова накажут за драку? Интересно как? У меня больше нет отмазки, что я новобранец. Присягу принесла, значит отвечать за косяки придётся полномасштабно.

— Что происходит, Кребс? — ну будто мало было попасться фельдфебелю, теперь ещё и Винтер откуда ни возьмись нарисовался.

— Утверждают, что тренировали ближний бой, — с иронией доложил прапор.

Вилли чуть ли не с отвращением окинул нас взглядом, ясен хрен, ни на минуту не поверив сказанному, поджал губы и, наконец, решил:

— Шнайдер, идёшь со мной. А ты, — кивок в мою сторону. — Приведи себя в порядок. Твой вид позорит солдат вермахта.

Да и пожалуйста! Я с облегчением прошмыгнула в избу и, наконец-то, избавилась от мокрой формы. Вот же хрень, а сухую, конечно, же снять с верёвки додуматься нельзя было. Ладно, сейчас переодену бельё, а там что-нибудь придумаю. Как же меня достали эти жуткие семейники, которые назывались мужским нижним бельём, и майка-алкоголичка, только ни разу не стильная. Лифчика, конечно, днём с огнем нигде не сыщешь. Значит опять буду заматываться, как мумия. Я наклонилась к рюкзаку в поисках сухих носков.

— Карл, надо поговорить, — да блядь, сегодня что, годовой запас невезения на мою голову?

Я моментально сдёрнула одеяло, замотавшись, как индейский вождь, и выжидательно обернулась. Вильгельм прошёл прямо к моей койке. Наверное, полагалось встать. Я осторожно, придерживая одеяло, поднялась, ожидая, что он там ещё придумал.

— Скажи, эта драка… Из-за чего она? Тебя обижают? О подобных вещах нужно докладывать мне или фельдфебелю, — Винтер смотрел на меня как в первые дни — ответственный командир, немного тревожившийся за непутёвого мальчишку, и готов прийти, если надо, на помощь.

Ага, вот так я тебе и расскажу, что меня обижают. Всё как есть вывалю, мол нехорошие пацаны считают, что мы с твоим братиком долбимся в зад за каждым углом.

— Всё в порядке, герр лейтенант, — твёрдо ответила я, стягивая потуже края одеяла на груди. — Я ведь действительно мало что умею. Вот и попросил парней потренировать.

— Не забывай, что за нарушения дисциплины придётся отвечать, — вроде как спокойно напомнил Винтер. Он окинул взглядом одеяло на моих плечах и нахмурился. — Почему до сих пор не переоделся?

— Хотел немного согреться, — осторожно ответила я, надеясь, что он не полезет разматывать мою тушку из одеяла. Вильгельм чуть встревоженно шагнул ближе и коснулся ладонью моего лба.

— Странно, вроде бы не горячий.

Он не спешил убирать руку и теперь смотрел как-то странно. Изучающе что ли. Нехорошо смотрел.

— Я знаю, ты не очень ладишь с парнями. В чём причина?

— Ну… Я стараюсь ладить, — медленно ответила, всем видом показывая свою неконфликтность. Очень не хотелось очередных карательных мер. Наверняка же не отделаюсь трёхдневным отдыхом в сарае. — Я пока что не такой закалённый боец, вот они и посмеиваются.

— В роте должен быть дух товарищества, — нравоучительно заговорил Вильгельм. — На фронте все должны быть как одна семья. Если идёшь в бой, нужно быть уверенным, что идущий рядом не подведёт, вовремя прикроет. Ты понимаешь, о чём я?

Я кивнула, что ж непонятного? Так-то ты прав, только вот я никогда не смогу считать семьёй тех, кто убивал беззащитных, кто разрушал наши города. Некоторых врагов можно хотя бы в чём-то уважать, но не в этом случае. Винтер всё не уходил, словно хотел сказать что-то ещё .

— Когда кто-то не похож на остальных, всегда нелегко найти общий язык, — я добавила отмазок насчёт сегодняшнего инцидента. — Но я правда стараюсь с ними подружиться.

— Да я знаю, Кох доволен тобой, — слабая улыбка скользнула по его тонким губам, а следующий вопрос загнал меня в глубокий охиреозный ступор. — А…Фридхельм? Говорят, вы сблизились.

«В смысле сблизились?» — возмущённо про себя завопила я.

Значит, наслушался гадких сплетен и туда же. Ты ещё в лоб спроси меня тоном оскорблённого главы семьи, как же я такой-сякой посмел растлить невинного мальчика.

— Не более, чем с остальными, — равнодушно пожала я плечами. — А что случилось?

Вильгельм всё ещё оценивающе приглядывался к тому, как я старательно изображала покер-фейс и невинно хлопала глазками, всем видом пытаясь его убедить, что заднице любимого братика ничего не грозит. По крайней мере, с моей стороны точно. Наконец, он как-то смущённо отвёл глаза и скомканно ответил:

— Нет, ничего. Одевайся и иди на стрельбы.

Он наконец-то свалил, а я всё ещё приходила в себя, переваривая услышанное. Похоже, это уже становилось проблемой. Им что на войне больше заняться нечем, как собирать сплетни? И откуда что взялось в древних-то сороковых, когда обычный минет считался половым извращением? А за нетрадиционную ориентацию, вообще-то, можно было и огрести, да так, что мало не покажется. Нет, надо положить конец нездоровым фантазиям насчёт нас с синеглазкой.

***

Я отсиживалась на бревне за избой, не в силах заставить себя зайти внутрь. Не знаю, оставят ли эти дебилоиды свои гаденькие насмешки, но надеюсь, хоть немного показала характер. Что там интересно у меня с мордахой? Совсем ужас-ужас? Челюсть здорово ныла, но зубы целые. То, что губа разбита, подумаешь, какие мелочи. Ну, похожу пару дней, словно инстаграмная уточка, не это сейчас главная проблема.