— Душа моя, я ведь не первый день живу. Любовь, а уж тем более страсть, выглядит не так, милый юноша. Совсем не так. Поэтому рассказывайте всё... Обещаю, это останется между нами.

Поздно ночью в деканском кабинете двое обменивались новостями.

— Марчбэнкс меня раскусила, — сообщил Квиррелл. — Ей бы в Аврорате следователем работать. Все выпытала! Но старуха мировая, не рассердилась и даже обещала подыграть.

— Повезло... С Тофти, наверное, такой номер не пройдет, — проворчал Снейп. — По доброй воле ходить с зеленой бородой он не станет. И как назло, не могу к нему подобраться: он за столом сидит рядом с Дамблдором! Не подливать же зелье на глазах у директора... Разве что заманить его к себе?

— И в черном-черном подземелье сделать свое розовое-розовое дело! — рассмеялся Квиринус.

— Когда-нибудь я тебя все-таки отравлю, — мечтательно пообещал Северус.

* * *

С окончанием экзаменов Хогвартс покинули не только студенты: большинство учителей также не упустили возможность воспользоваться законным отпуском. По такому случаю в Главном зале накрывался небольшой стол, за которым свободно располагались директор с гостями и все четверо деканов, каждого из которых удерживали в школе свои дела. В число едоков входил лишь один рядовой преподаватель... и его поведение в отношении почтенной главы экзаменационной комиссии служило поводом для пересудов за завтраком, обедом и ужином.

Пивз, украдкой появляясь в трапезной, одобрительно подмигивал ему и вопросительно поглядывал на другого — чего тянешь? Время-то идет, последняя неделя осталась... Северус делал вид, что не замечает намеков полтергейста.

Профессор Тофти не относился к числу словоохотливых людей, предпочитая застольным беседам молчаливое жевание. Однако сегодня он изменил своей привычке: уж очень его раздосадовали некоторые экзаменационные работы.

— Представьте, коллеги, шесть пергаментов подряд с одной и той же ошибкой: в рецепте Оборотного вместо горца птичьего указывается змеевик! Конечно, это растения одного семейства, но свойства их различаются... Придется снижать оценки.

Северус отодвинул свою тарелку. Вот она, долгожданная возможность.

— Профессор, очень прошу вас подождать с выставлением оценок. Эти семикурсники все написали верно.

— Декан Снейп, хотите ли вы этим сказать, что ошибку допустили не студенты, а я? — холодно уточнил Тофти, поднимаясь со своего места.

Северус тоже встал.

— Нет, профессор, ошибку допустили не вы. Ошибся Либациус Бораго, когда составлял рецепт.[2] Вы только повторили ее.

В зале стало тихо. Дамблдор нахмурился и, кажется, готов был уже осадить подчиненного, но Тофти опередил его:

— Столь смелое заявление требует доказательств!

С удивительной для его лет прытью он выскочил из-за стола и, на ходу трансфигурировав пустой стул в аспидную доску, а кубик сахара — в мел, быстро начал писать алхимические формулы.

— Вот схема взаимодействия горца птичьего с остальными ингредиентами. В чем вы видите ошибку, профессор Снейп?

Еще один кусок рафинада превратился в принадлежность для письма, и у доски теперь стояли оба спорщика. Рука второго действовала не менее бегло.

— Горец змеиный, он же змеевик, встраивается в цепь превращений значительно раньше, чем горец птичий... Вот здесь, видите? Таким образом... — череда сложных знаков на доске выросла еще на ряд, — предложенный мной компонент продлевает срок действия зелья более чем в два раза плюс повышает остроту слуха. В качестве приятного дополнения, если можно так выразиться.

— Минуточку, — не сдавался Тофти. — А куда вы в таком случае помещаете вот это преобразование?..

Доску пришлось увеличить: места для формул уже не хватало.

— Господа, а не вернуться ли вам к прерванной трапезе? — предложил Дамблдор.

— Ни в коем случае, — отрезал престарелый ученый. — Пока я не получу убедительных доказательств, мне кусок в горло не полезет. Вы готовы продолжать, коллега?

— Безусловно! Но, может, спустимся в лабораторию? Там более подходящие условия для дискуссии.

Внизу их уже ждал Кровавый Барон. Тофти, поглощенный поиском подходящих контраргументов, не обратил на него внимания. Едва домовики установили в лаборатории доску из Главного зала, диалог продолжился.

Формула вставала против формулы, вопрос парировался ответом, сарказм соперничал с иронией, опыт ссылался на авторитеты, а молодость звала взглянуть с другой стороны. Оба спорщика уже перешли на повышенные тона и, жалея время на бесконечную трансфигурацию мела, рисовали свои выкладки прямо в воздухе, вычерчивая знаки волшебными палочками.

—...Значит, профессор Тофти, вы не видите взаимосвязи между этими тремя составляющими?

— Решительно не вижу!

— И, по-вашему, подобное явление в действительности существовать не может?

— Повторяю в сотый раз: это абсолютно исключено!

— А что, если мне удалось получить зелье, которое обладает всеми перечисленными признаками?

— Извольте предъявить.

— Прошу!

Затаив дыхание, Северус следил, как Тофти, захваченный исследовательским азартом, залпом выпил зелье. Эффект последовал незамедлительно. Барон удовлетворенно кивнул и пропал.

— Что это? — Тофти удивленно посмотрел на коллегу. — Что это за звуки? О-о-о... Неужели?!

— Наверное, слышите, как в Главном зале звенят ножами и вилками? Или как эльфы на кухне двигают кастрюли? — Снейп взял зеркало, но пока еще не поворачивал его отражающей стороной к Тофти.

— Не могу определить их природу... Но это чудесно! Колдомедики диагностировали у меня прогрессирующую возрастную тугоухость... И вот я снова слышу! И как слышу! Как долго сохраняется действие вещества?

— Если не принять зелье-ликвидатор, то около шести часов. Но остаточный эффект сохраняется не меньше суток.

Тофти удивленно вскинул зеленые, как молодая травка, брови:

— Помилуйте, голубчик! Зачем прекращать действие такого замечательного препарата?

— Вот зачем, профессор, — покаянно вздохнул Снейп и повернул зеркало.

Радостная улыбка Тофти замерла на губах. Он долго молча рассматривал свое отражение, а затем, к невыразимому облегчению Северуса, негромко рассмеялся:

— Это напоминает шутки времен моего студенчества... Золотая пора! Признайтесь, вы нарочно затеяли тот разговор за столом, чтобы в итоге заманить меня сюда?

— И да и нет, сэр. Мне действительно нужно было, чтобы вы оказались в лаборатории, но тех шестерых семикурсников готовил к экзамену я. И я объяснил и доказал им, почему в Оборотное следует класть горец змеиный, а не горец птичий. А потом, когда мы с вами начали спорить, просто воспользовался убедительным предлогом.

— А вы еще не работали над тем, чтобы отделить ваше... кхм... колористическое изобретение от зелья улучшения слуха?

— Уже начал, профессор.

— Позволите взглянуть?

Обед в Главном зале прошел без их участия.

* * *

Наверху накрывали к ужину, когда Снейп, почтительно пропустив вперед Тофти, запечатал дверь лаборатории, и оба профессора направились по коридору к лестнице, ведущей в центральный вестибюль. Морщинистое лицо старика вернуло себе обычный цвет, но густая короткая бородка осталась ярко-зеленой.

— Бесспорно, преклонный возраст имеет множество недостатков, — рассуждал Тофти. — Но есть у него и преимущества. Лучшее среди них — возможность открыто пренебречь общественным мнением. Да-с! — Он обернулся к идущему позади Снейпу и важно поднял указательный палец. — Мне понравилось видеть собственную бороду зеленой, и разрази меня гром, если я хоть на миг задумаюсь о том, как на нее посмотрят окружающие!

К столу Марчбэнкс вышла в невиданной ранее мантии: атласной, цвета пенки на вишневом варенье, украшенной пышным кружевным воротником, придававшим наряду сходство с фруктовым мороженым. Картину дополняла сама Гризельда, таявшая, словно воздушный десерт, при взгляде на молодого воздыхателя. А тот был сама предупредительность: открывал дверь, отодвигал стул, спешил налить вина, передать то или иное блюдо... Парочка обменивалась сладкими улыбками и прямо напрашивалась на сравнение с воркующими голубками. Тофти и его спутник вошли в зал как раз в тот момент, когда Марчбенкс, поддев вилкой кусок отбивной, медовым голоском просила: «Открой, душенька, ротик, я положу тебе этот кусочек!»