— Любимый... — губы вдруг пересохли. — Что с твоими волосами?

— Прости меня, — не оборачиваясь, пробормотал он. — Со мной теперь бывает... Лучше уходи.

— Слушай, а давай купим тебе шляпу? — воскликнула Сивилла. Она не умела долго бояться или горевать. — Или нет, я придумала кое-что получше. Сядь-ка.

Квиринус с трудом поднялся. Он казался совершенно измученным, но попытался улыбнуться. У всех свои странности, ей ли не знать это? Радуясь, что ее мужчина опять прежний, Трелони кое-как замоталась в простыню, нашарила в ворохе своей одежды волшебную палочку и вытянула откуда-то длинный широкий шарф.

— Какой бы цвет придумать... А, вот! Посиди минутку смирно... Готово! Сейчас пойдем к мадам Малкин и закажем ей такую прелесть.

Она отступила на несколько шагов, любуясь своей работой: на голове Квиринуса красовался пышный фиолетовый тюрбан.

* * *

С утра пораньше Северуса разбудил домовой эльф: послание из Ньюарка. «Сэр, вы сами велели немедленно сообщать о любой корреспонденции с таким обратным адресом...»

Письмо отправил Квиррелл-старший. Писал, что необходимо встретиться, и просил прибыть в «Три метлы». В любое удобное время, он будет ждать там, сколько потребуется.

Снейп уже заканчивал одеваться, когда в спальне возник Барон с сообщением, что у него есть новости. Плохие.

— Сожалею, но не смогу их выслушать: прежде получу плохие новости от отца Квиринуса, он предложил раньше, — извиняться пришлось на ходу. — Или это очень срочное?

— С учетом того, с кем ты собираешься встретиться — пожалуй, не срочное, — загадочно ответил призрак.

В «Метлах» Гилберт Квиррелл занял любимый стол слизеринского декана: в тени лестницы, напротив входа. Этот угол будто специально выгородили для бесед с глазу на глаз. Рядом с сидящим лежал туго набитый кожаный портфель.

— Что-то случилось? — после традиционных приветствий спросил Снейп.

— Боюсь, что да, — обычно бодрый и энергичный Квиррелл-старший сейчас выглядел подавленным. — Но в двух словах не объяснишь... Я принес собой рукопись сына, ту часть, что готова к публикации. Прочтите хотя бы несколько страниц, думаю, тогда вам станет понятней, о чем пойдет речь.

Северус вытащил из портфеля увесистую пачку бумажных и пергаментных листов. Знакомый убористый почерк, знакомые имена — Салазар, Годрик, Ровена... незнакомой была рука, оставившая пометки на полях.

— Это правки Марчбенкс?

— Если бы! Квиринус начал работу над историей Хогвартса три года назад, а правки сделаны на позапрошлой неделе... им же.

Снейп недоверчиво посмотрел на Гилберта, но тот лишь печально покачал головой. Не задавая больше вопросов, принялся за первый лист.

Квиринус писал так же, как и говорил — ясно, легко и стройно. Он с ходу отметал все официальные теории возникновения Хогвартса, в нескольких абзацах убедительно доказывая их несостоятельность, и приступал к изложению собственной версии исторических событий. Северус понял, что так недолго и зачитаться, поэтому решил повнимательнее приглядеться к пометкам.

Сходство между почерками все-таки имелось: буквы так же тесно стояли в строке, сохраняли один и тот же наклон. Разница заключалась в острых углах — отчего-то писавшему на полях нравилось вытягивать гласные наподобие стрельчатых окон.

За почерком настал черед содержания замечаний и правок. Они не отличались разнообразием: поля на первом, втором, десятом листе пестрели одинаковыми надписями: «не смей писать о грязнокровках», «убрать всех предателей крови», «грязнокровки не способны творить историю» и так далее в том же духе. Северус отложил рукопись.

— Где сейчас Квиринус?

— Не знаю, — вздохнул Гилберт. — Он уже несколько дней не появляется дома. Собственно, потому мне и удалось взять его бумаги. Понимаете, я поначалу не вмешивался. Он читал мне некоторые места из своей рукописи, консультировался со мной, когда готовил доклад на конференцию. И все тогда было совершенно нормально! Странности начались позже... — Квиррелл заметно волновался. — Как-то я заглянул в библиотеку, где Квиринус обычно работает, и увидел, что он страницу за страницей что-то пишет на полях и бормочет почему-то «не надо, не надо, умоляю вас...» Заметил меня, попытался закрыть написанное... Но я все-таки успел прочитать. Я сказал ему, что такие ремарки в научной работе неприемлемы. Кроме того, оба родителя Лорейн — маглы, да и с моей стороны их тоже хватает. Райни всегда об этом знал, но никогда не стыдился своего происхождения!

— Что было дальше?

— Мы крепко повздорили, и он... он ударил меня. — Гилберт сглотнул комок в горле. На осунувшемся лице резче проступили морщины в углах рта и горестная складка на лбу. — Я думал, что это последствия травмы и нервного напряжения на конференции, что ему надо всего лишь как следует отдохнуть, выспаться... Но все оказалось гораздо хуже. Он по-прежнему проводил дни в библиотеке, но писал только заметки на полях. Одно и то же, одно и то же день за днем!

Снейп перебирал страницы. Гилберт был прав: записи копировали друг друга до последней черточки. И везде все тот же острый, чуть подрагивающий в прямых линиях почерк.

— Потом он начал жечь свои заметки. Я пробовал прятать его рукопись, но он неведомым образом находил ее. Когда же я положил ее в наш сейф в городском банке, он стал угрожать мне и матери... Вы бы слышали, что он кричал!

— Представляю себе, — мрачно подтвердил Северус.

— Мне кажется, мой сын повредился в уме, — сокрушенно признался Квиррелл.— Поэтому я и настоял на нашей встрече.

— Зелья с усиленным успокоительным эффектом я могу сварить, но лучше бы вам обратиться в Мунго...

— Я к вам пришел не за зельями, Северус. — Гилберт смотрел на него с надеждой, как на единственного спасителя. — Я собираюсь просить о большой услуге... Сохраните у себя рукопись, не дайте ему погубить собственный труд! Вы человек жесткий, у вас хватит духу ему отказать.

— Хорошо, сохраню, но вы же понимаете, это не выход.

— Ох, конечно... У меня есть связи в Мунго. Когда Квиринус вернется, мы попытаемся уговорить его пройти обследование...

Снейп молча подравнял исписанные листы в стопке и спрятал их в портфель. Смотреть на сидящего напротив не хотелось.

Милая, приветливая Лорейн, которая обожает всех угощать сдобными булочками и заваривает самый вкусный в мире чай. Всегда доброжелательный Гилберт, готовый специально ради вас откупорить заветный бочонок доброго эля. Любимый и любящий сын, гордость и радость родителей. Тихое незлобивое бытие, стремительно летящее во мрак. Сказать ли отцу, что безумие — слишком радужный прогноз, что есть причины опасаться гораздо худшего?

— Северус, большое спасибо вам, — Гилберт проводил тревожным взглядом уменьшенный портфель, исчезнувший в складках деканской мантии. — Понимаете, хуже всего то, что когда Квиринус спросит меня, где его бумаги, я не смогу не ответить... Рано или поздно он придет к вам за ними, и никто не знает, в каком он тогда будет состоянии.

— Не откладывайте визит в Мунго, Гилберт, — стараясь говорить помягче, ответил Снейп. — Насчет рукописи не беспокойтесь. И передавайте от меня поклон Лорейн.

— Берегите себя, Северус...

«Своевременное пожелание», — подумал он, уходя.

* * *

Новость от Барона не произвела оглушающего эффекта, потому что к моменту своего возвращения в Хогвартс Снейп уже все понял. Полное осознание случившегося, как ни странно, принесло спокойствие и сосредоточенность. Он лишь опустил изображением вниз колдографию с раскопок... а потом попросил привидение еще раз показать ему потайную комнату, где хранилась рукопись Салазара: с той памятной январской ночи он ни разу не бывал в этом заброшенном коридоре, но рассудил, что там, где благополучно пережил столетия один клочок пергамента, найдется место и для других.

Как хорошо, что еще длятся каникулы и никто не мешает думать! Пусть ужасаются и горюют родители и Сивилла, а его самого всегда выручало дело. И десять лет назад, и теперь... Соберись и думай! Жизнь подкинула подлую задачу: лучший друг носит в себе злейшего врага. Убить и спасти — как совместить эти противоположности? И возможно ли такое вообще? Нет, слово «возможно» не подходит. Это надо сделать. Надо.