Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Как скажете, мой господин, — сказала красавица и, веселая от вина, добавила, — а сегодня могу и вам дать.

— Не откажусь, — он хлопнул ее по заду и привлек к себе, поцеловал за ухо, в шею. — Соскучился.

Было глубока за полночь, когда фон Пиллен, выйдя с Волковым на воздух, спросил:

— Неужели вы собирались своих дам взять в город? Туда? — он кивнул в темноту.

— Да нет, конечно, я велел им дома сидеть, меня ждать, а он они возницу наняли и приехали за мной, вот теперь думаю, как с ними быть.

— Пусть остаются у меня, — сказал юный рыцарь, — в моем шатре. Я найду себе место.

«Значит ты уже не против, того, что я пойду в город». — про себя отметил Волков. И сказал.

— Нет, они будут причинять вам неудобства.

— Никаких неудобств, я уже не первый год как при дворе, два лета воевал, и зиму провел в осаде. Мне не впервой.

— Вам и мне жить в палатке не впервой, а они ж женщины. Сами понимаете.

— Велю построить им уборную.

— Им мыться нужно, и прислуга нужна.

— Велю построить купальню, и ванную привезти. И служанку им найму, — обещал на все согласный Третий Форшнейдер принца Карла, курфюрста Ребенрее. — И печку велю поставить в моем шатре.

«Ишь, как тебя Хильда-то присушила, еще немного и дом ей построишь». — опять отметил про себя кавалер. И спросил:

— Так значит, вы меня пропустите в город?

— Нет, — твердо сказал молодой рыцарь, — ослушаться приказа сеньора я не могу, — он чуть помолчал и прибавил многозначительно и уже тише, — но случиться может всякое.

Спрашивать, что может случиться, Волков не стал, решил подождать. Агнес и Брунхильда расположились на кровати Георга фон Пиллена, в его шатре, а кавалер, не снимая сапог, завалился в телегу, и заснуть он не успел. Пришел караульный и доложил:

— К вам, солдат из местных.

— Зови.

В темноте пришедшего Волков едва различал, но слышал хорошо:

— Господин, на заре, как-только закраснеет, вы готовы будьте, стойте в тумане, ближе к леску, что у самой реки, я сержант Рибе, я караул с южной заставы снимать поутру приду, как сниму, так вы увидите. К реке идите заранее, и по реке по туману, так и пройдете в город.

— Спасибо, брат-солдат, — сказал Волков и не пожалел, достал из кошеля тяжелую имперскую марку вложил в крепкую солдатскую руку.

— Брат-солдат? — переспросил сержант Рибе. — Вы ж вроде как из благородных?

— Стал, а был солдатом, как и ты.

— Бывает же такое!

— Бывает, как видишь.

— Что ж за деньгу спасибо, да только теперь я ее у вас не возьму, негоже у брата-солдата брать. Да неправильно деньгу брать с тех, кто на смерть идет.

— Бери-бери, коли сгину, она мне не пригодится. Мародеры с тела поднимут, лучше тебе отдам. Ты главное, меня в город проведи.

— Что ж раз так, проведу, хотя зря вы туда идете, за полгода не вышел оттуда никто. Вы по туману сейчас к реке ступайте, и стойте у леска. Вас там никто не приметит, даже когда закраснеет на востоке. А как солнышко покажется, я по первой росе караул в лагерь поведу, вот тут вы уже не ждите, идите, да хранит вас Бог там.

Сержант ушел.

— Роха, Пруфф, собирайте людей, запрягайте лошадей. Еган, коня седлай, идем сейчас.

— Куда мы в такую темень пойдем, и люди еще спят, — заворчал капитан.

— Людишки устали, — поддержал его Роха.

— Либо идем сейчас, либо поплывем на барже, — сказал Волков.

Никто более с ним спорить не стал, пошли будить людей и готовиться.

Глава десятая

Когда слабые от болезни люди пытались выйти из города, Южные ворота были закрыты, и сил открыть их не было. Засовы и решетки уж очень тяжелы. Те, кто был совсем слаб от болезни, садились тут же возле ворот, тут же и умерли потом. Но кто-то приоткрыл ворота после их смерти, а они так и остались сидеть и лежать, разлагаясь, растекаясь черными, смрадными потеками, у входа в город. Тут пировали крысы, вороны, мерзкие жирные и огромные чайки, то ли речные, то ли от далекого моря, прилетевшие на пир. И было очень много самых разных насекомых, и мухи всех мастей и тараканы и клопы, и особенно отвратны были черные жирные жуки. Этих на трупах было больше всего.

Волков надеялся, что он подготовился ко всему этому:

— Капитан, пусть четыре человека, возьмут крюки и растащат мертвяков с дороги, иначе телеги не проедут.

— Будет сделано, кавалер, — отвечал капитан Пруфф.

— Пусть рукавицы наденут обязательно, и пусть не мажутся в трупную жижу.

Пара солдат налегла на ворота, чтобы открылись до конца. Четверо под надзором сержанта Вшивого Карла стали растаскивать останки с дороги. Все остальные напряженно ждали. Чтобы как-то ободрить людей кавалер сказал громко:

— Слушайте меня все, ничего страшного в мертвецах нет, я их видел тысячи и тысячи, главное — не касаться зачумленных, это мне один умный врач сказал, а коли кто прикоснется, так того будем мыть уксусом. В этом городе нам делать нечего. Зайдем, найдем храм, заберем мощи и помощью Божьей сегодня же выйдем из него. Запрещаю под страхом смерти входить в дома, поднимать с земли, пусть даже золото будет там лежать, только церковь и мощи нам надобны в этом городе. Монахи, причастите жаждущих, и все помолитесь, чтобы язва миновала нас.

Он замолчал, надел перчатки и осенил себя святым знамением, и солдаты последовали его примеру.

Солнце уже сушило росу на крышах домов, а туман еще полз по улице, когда рыцарь Божий Иероним Фолькоф въехал, впереди людей своих, в чумной город Ференбург через южные ворота.

За городом вороньего гвалта почти не было слышно, а тут за городскими стенами он почти оглушил кавалера. Мерзкие твари, и вороны и чайки, крыльями разгоняли клочья тумана, с шумом и раздраженным ором взлетали, садились на крыши, и гадили везде, где можно. И следили за людьми, что пришли мешать им пировать. Кроме этих тварей ничего живого на улицах не было.

— Капитан, — позвал Волков, останавливаясь, — семь человек в авангард, трое идут вперед, двое смотрят улицы и переулки, что справа, двое других, что слева.

— Да, господин кавалер, — капитан отъехал, распорядился.

Так и пошли, не торопясь, рассматривая строения, что стояли по обе стороны широкой для города дороги. Дома вокруг были крепкие, все беленые, с черными от времени стропилами, окна со стеклами. Многие дома с заборами и большими воротами. Видимо кто-то и конюшни тут имел. Беднота, явно, на этой улице не жила. Но сейчас здесь никто не жил, ни городская рвань, ни честные горожане. Дома стояли с открытыми нараспашку дверями. Ворота тоже нараспашку. Во многих окнах стекла биты. Все дома словно предлагали: «Загляни в нас дружок, хозяева наши мертвы, но в нас есть, чем поживиться».

Волков дождался, пока капитан Пруфф с ним поравняется, и тихо сказал:

— Капитан, тут очень много соблазнов для ваших людей, следите внимательно за ними, это не вражеский город, грабить я не позволю.

— Буду следить, господин кавалер, — заверил капитан.

И тут сержант, шедший в авангарде, закричал:

— Господин кавалер, тут живые!

Волков, Еган поехали вперед, к людям из авангарда, которые стояли в двадцати шагах от первых живых, которых они встретили. Они обогнали свой авангард подъехали к горожанам ближе.

Конь солдата сам остановился и замотал головой, словно не хотел идти вперед. И кавалера это не удивило. Туман почти растаял, и Волков и Еган отчетливо видели небольшую телегу без лошади, доверху наполненную мертвыми людьми. Перед телегой стоял худощавый человек, был он в широкополой шляпе, непонятного цвета, в маске из кожи, с большим кожаным носом, в узком сюртуке до земли, некогда синего цвета, и кожаном фартуке, тоже длинном. На руках его были перчатки. А за ним, у телеги, стоя ли два мускулистых и высоких парня, те были только в штанах и кожаных фартуках, на ногах деревянные башмаки, на руках рукавицы. Все трое были очень грязны, все были в отвратительных потеках. Двое здоровяков, судя по лицам, были еще и недоумками.

145
{"b":"841550","o":1}