– Карл, а что там с нашими укреплениями?

– Думаю, нечестивцы за сей день попортили их незначительно. Дорфус пошёл смотреть рвы, пока не стемнело.

– Хорошо, но вы не успокаивайтесь, Карл, продолжайте расширять ров. Объясните солдатам: чем больше проливают пота, тем меньше будут проливать кровь.

– Прекрасные слова, генерал, – согласился Брюнхвальд.

После офицеры ушли, а генерал наконец сел ужинать.

Закончить с ужином он не успел. Явился майор Дорфус и просил его принять. Если деликатный майор просил принять его до того, как генерал закончил ужин, значит, дело было срочное. И Волков сразу распорядился звать майора.

– Генерал, еретики нарубили веток для фашин и не унесли их с собой. Лежат они сейчас недалеко от рва, надобно отправить людей забрать их.

– Не думаете, что это засада?

– Нет, они прямо у кустов в чистом поле лежат.

– Ну что ж, заберите, пусть рубят их по новой. Только не сами за ветками идите, найдите охотника среди офицеров.

– Такой уже нашёлся, то ротмистр Рудеман из рот капитана Лемана, он со своими людьми уже ждёт вашего дозволения.

– Пусть идёт, – согласился генерал.

И Дорфус ушёл выполнять задуманное.

Тут и майор Пруфф с ротмистром Хаазе просили принять их.

И дело, с которым они пришли, показалось барону интересным.

– Еретики нынче, в наглости своей не зная пределов, – высокопарно начал майор, – подходили к самому нашему рву и кидали болты по нашим позициям. И кидали их весьма искусно. Двое из моих людей были ранены, и один из них в живот. Уж не ведаю я, выживет ли, то хороший пушкарь, жалко такого.

Волков молча и внимательно слушал старого артиллериста: и что же вы предлагаете? Пруфф продолжал:

– И мой молодой товарищ, – он указал на ротмистра, – бывавший уже в такой ситуации, говорит, что перед батареей нужно поставить плетень.

– Плетень? – удивился Волков.

А Пруфф рукой указал на Хаазе, как бы передавая ему слово: говорите, ротмистр.

– У Гефельдорфа, год назад, было то же самое, там укрепления города стары и низки, и пушки приходилось выносить буквально на городские валы. Тогда арбалетчики так же подходили близко и били по нашим артиллеристам. Так тогда мы ставили там простые плетни; болты если их и пробивают, то силу свою теряют изрядно, да ещё летят неровно. И вреда от них нет. Ещё мы в тот раз ставили перед пушками корзины с землёй, но то от вражеских ядер, сие тут не надобно. Довольно будет и простого деревенского плетня.

– Прекрасная идея, господа, – согласился барон, – делайте. Мы небольшой лесок порубили на колья и рогатки, веток повсюду лежат горы.

И тут снова заговорил Пруфф:

– Это так, это так, – соглашался он, – но нам нужно немного людей в помощь. Хоть человек двадцать-тридцать. Вот, к примеру сапёры, что сейчас снова роют рвы, очень на то бы сгодились.

– Хорошо, – снова согласился генерал, – ротмистр, найдите полковника Брюнхвальда, скажите ему, что сапёров я передаю в распоряжение майора Пруффа.

Когда Волков вышел из шатра, заметил, что от дыхания идёт пар. Морозно, темно. Но небо было чистым, на нём звёзды, луна. Тем не менее, лагерь не спал. У многих палаток горели огни, в воздухе висел запах дыма и жареного лука, под холмом слышались удары заступов по ледяной земле. Топоры тоже стучали. Пищали пилы где-то, кто-то с кем-то ругался. В общем, люди не спали.

«Это хорошо». Пусть лучше не спят и ругаются, пусть занимаются тяжёлым делом, чем ходят с кислыми физиономиями и спрашивают друг друга: завтра будет штурм? Будет, да?

А в том, что штурм будет, генерал не сомневался. Ван дер Пильсу, конечно, не хотелось идти на юг, оставив в тылу на своих путях снабжения сильный отряд врага.

«Штурм будет. Этого не избежать». Но почему-то генерал был спокоен. Может, из-за того, что у него очень хорошая позиция, а может, из-за того, что он хорошо её укрепил. А может, из-за того, что у него были отличные, знающие своё ремесло помощники. В общем, он был на удивление спокоен.

Ещё до конца и не рассвело, ещё разглядеть за пеленой морозного тумана ничего толком было нельзя, как совсем рядом с его шатром звонко, резко бахнул выстрел. Генерал сразу по звуку определил – лаутшланг. Стреляли без его разрешения. Это значит… Оставив почти нетронутый завтрак, Волков вышел на улицу и пошёл на позиции больших пушек, которые были недалеко от его шатра. Конечно же, там заправлял майор Пруфф.

– Куда стреляете? – спросил генерал.

– А чёрт его знает, – флегматично отвечал старый артиллерист. – Я уже не всегда вижу, куда палю.

Но к ним подошёл бомбардир и показал, указывая рукой:

– Вон они, господин генерал… Видите? Чёрные.

За ледяным туманом их не очень хорошо было видно, лишь чёрное пятно на белом от изморози поле. Барон пригляделся – да, сомнений у него не осталось, это были люди, построенные в правильную баталию в несколько тысяч человек.

– Ни барабанов, ни труб слышно не было, – заметил Волков, разглядывая врага.

– Точно так, господин генерал, – отвечал артиллерист. – Тихонечко ещё затемно начали.

– И что? – спросил генерал, всматриваясь вдаль. – Думаешь, докинешь до них ядро?

– Из лаутшланга, на трёх совках пороха, конечно, докину, – обещал бомбардир. – Другое дело, что попасть на такой дальности непросто.

– Три совка, да ещё и попасть трудно? Тогда не тратьте понапрасну порох, – распорядился генерал. – Его нам пока взять неоткуда.

– Но майор Дорфус, – ядовито заметил Пруфф, – вчера хвалился, что ему будут привозить порох с того берега реки.

– Пока ничего ещё не привезли, – закончил барон и пошёл завтракать.

Он не стал объяснять артиллеристу, что если порох и привезут, то платить за него генералу придётся из своего кармана. И вряд ли Его Высочество эти траты потом возместит.

И пока шёл, он увидел, что под холмом солдаты уже, надев доспех, строятся. А чуть ниже шатра собрались офицеры, и со старшими офицерами были и капитаны. Все ждали его. Но генерал, понимая, что сегодня ему пообедать точно не придётся, сказал им:

– Господа, прошу прощения, но вам придётся подождать меня пятнадцать минут.

Все были согласны ждать, но тут Волков обратил внимание на полковника Брюнхвальда. Они были знакомы уже не первый год, и генерал сразу понял, что что-то произошло нехорошее, по одному выражению лица старого товарища. Он отозвал полковника в сторону и спросил:

– Карл, что случилось?

– Неприятность в ротах капитана Циммера, – нехотя начал полковник. Говорил он очень тихо.

«Циммера, ну конечно же. Наверное, дезертиры? А Циммер и его ротмистры не смогли их вовремя поймать». Волков едва сдержался, чтобы сразу не взыскать Карлу: Циммер? Я так и думал. Он нашёл в себе такт слушать дальше.

– Один из ротмистров Циммера, Бродкуммер, ушёл из лагеря и увёл с собой двадцать три человека. Подбивал и других людей, говорил, что тех, кто уйдёт, еретики не тронут, а те, кто останутся, с этого берега реки живыми уже не уйдут.

– Мерзавец! – только и смог произнести генерал. В этой ситуации обвинять капитана Циммера, конечно, было можно, но теперь, как ни крути, его вина была заметно меньше. – Сержантов сколько ушло с Бродкуммером?

– Двое, – отвечал полковник.

– Ублюдок, – говорит генерал раздражённо. Будь тут этот Бродкуммер рядом, он бы сразу убил его. Казнил. – А что, солдаты в других ротах уже знают об этом?

– Конечно, – всё так же тихо продолжает Брюнхвальд. – Но офицеры сообщают, что дух в ротах крепок. Они готовы драться.

Конечно, всё это было очень неприятно, но подобные происшествия являлись делом абсолютно естественным и распространённым. И поэтому барон долго грустить не стал: сбежал и сбежал, мало ли проходимцев, что выдают себя за офицеров, жаль только, что этот негодяй увёл сержантов и солдат.

После разговора с Брюнхвальдом Волков пошёл в свой шатёр завтракать. Завтрак его был скор, но обилен, так как ел он на целый день вперёд.