– И вот, предпоследняя стадия кровавой бойни, которая, наконец, станет по‑настоящему кровавой, – сообщил Ронин.

Выжившие остатки боевиков клана Тамуро ринулись в проход и нарвались на мощные дистанционно управляемые фугасные мины. Ронин принялся тыкать пальцем в схему минного поля на мониторе, активируя заряды один за другим, чтобы избежать одновременной детонации. Земля дрогнула, полыхнули яркие вспышки, а в небо полетели куски человеческих тел и обрывки бронеплащей. Участок затянуло пылью и дымом.

– А какая последняя стадия? – с удивлением спросил Такэда. – Никого же не осталось?

– Последняя стадия всегда одинаковая, – со вздохом сообщил Ронин. – Это уборка мяса. Не люблю, но вороны это дерьмо растащат еще не скоро, а оставлять человечину на своем участке не в моих правилах. Вдруг мусора накатят.

Такэда зыркнул на него, но промолчал.

– Шучу. Надо лезть обратно в погрузочные экзоскелеты, а то руками это дерьмо я убирать не собираюсь.

Провозились до вечера. Сначала по команде Ронина убрали обугленные трупы с проволочного заграждения в небольшой бортовой прицеп, затем смотали проволоку. Запихать ее обратно в укладочные контейнеры было немыслимо, поэтому Ронин приказал свалить ее кучей на краю участка.

– Потом придумаем, как ее применить, – сказал он. – На крайняк, вдвоем, в экзоскелетах, можно ее без укладчиков растянуть на половину участка. А нет, сдадим на металлолом. Тут ее тонна, хватит на ящик пивка.

Затем по кускам собрали останки попавших на минное поле. Целых тел там не осталось вовсе, по большей части в траве растянулись воняющие дерьмом драные кишки, куски печени, оторванные конечности. Все это собирали в мешки для мусора и тоже вываливали в прицеп, поверх воняющих гарью трупов. Когда прицеп наполнялся, Ронин с Такэдой впрягались, и катили его к краю участка, где была организована большая яма с негашеной известью, с замаскированная раздвижной крышкой, покрытой искусственным дерном. Содержимое вываливали из прицепа, катили его обратно, снова наполняли, и так четыре ходки.

– Фух! – выдохнул Ронин, когда они закончили. – Самое трудное и неприятное позади. Теперь надо убрать трофейную технику, чтобы не маячила. Колеса поменять не проблема, а так есть хорошие экземпляры. Сейчас я подгоню тягач, и вдвоем быстро управимся.

Такэда знал, что рядом с домом расположен поземный гараж, въезд в который замаскирован под обычный гараж в доме, но бывать ему там не приходилось. Ронин сам загонял туда фургон и сам на нем выезжал оттуда. Попав внутрь, Такэда испытал не малое удивление, не только от размера сооружения, но и от количества и разнообразия собранной там техники, от раритетных спорткаров середины двадцатого века, до современной армейской машины штурмового прикрытия.

– Да, запасы у тебя не слабые, – прокомментировал Такэда, когда они закончили стаскивать трофейный транспорт.

– Ну, еще в других домах кое‑что есть, но это главный.

– Я не верю, что человек может тратить столько усилий и денег, создавая запасы «на всякий случай». У тебя есть какая‑то цель. И если можно, я бы хотел о ней знать.

– Нельзя, – отрезал Ронин. – Идемте, пожрем нормально. Целый день на ногах.

– Ненавижу проклятую жару, – сказала Кошка, и поправила камок в области грудей, отлепляя прилипшую мокрую ткань. – И воняет‑то как!

– Естественное дело. Да и не в первой – вспомни наши похождения по джунглям.

– Вот их‑то я и помню, – отозвалась она.

Да, действительно в этих местах, на границе бывших Мьянмы и Лаоса, входивших теперь на правах провинций в Восточно‑Азиатский Союз, дышать было тяжело. И не только из‑за жары, но и почти стопроцентной влажности – ну не тропики, а самая натуральная сэнто, только вот воды здесь, кроме выступавшего на коже пота, не было. По крайней мере, в лагере в «золотом треугольнике», куда нас привезли Мацубара на своем «героин‑экспрессе», вертолете, от морской границы ВАС.

Мизуки с сожалением проводила взглядом черный вертолет без опознавательных знаков, выплюнувший нас из своего чрева посреди джунглей, и улетавший обратно на базу – комфортабельное поместье, одно из логов Мацубара‑гуми. Вот откуда все эти больные на голову и обкуренные уфологи берут те сказки о «черных вертолетах», таинственно появляющихся и исчезающих в небе, а также похищающих людей, которые пропадают бесследно. Ну насчет бесследно – можно было поспорить, реки и озера полны неопознанных утопленников, а кого довозят до места после тщательного допроса превращают в кормовую добавку для местных отощавших свиней или просто и без затей топят в болотах, предварительно позаботившись о вентиляции черепа. Так что действительно черные вертолеты существуют, только на них летают не рептилоиды и прочие представители ZOG, а простые и конкретные ребята, банчащие драгом и не любящие свидетелей своих сделок. Вот только днем они летают в чрезвычайных обстоятельствах – в джунглях полно «повстанцев» от десятка разведок мира и до спецназа того же ВАС, с которым не поделились, до таких же конкурентов, которым чужая птичка наверху совсем не нужна. ПЗРК нынче дешевы, а нарушить канал поставок конкуренту – святое дело.

От лагеря уже бежал, придерживая широкополую шляпу, какой‑то шан в таком же древесно‑лягушачьем камке, с старинным кольтом сорок пятого калибра в кобуре на боку. Любимое оружие здешних мест нещадно колотило его по бедру, но здесь этот священный ствол был статусным, у каждого уважающего себя крутого пацана он был такой.

– И о чем говорит такая большая пушка на бедре? – хмыкнула Мизуки.

– Только о том, что у него маленький член, – ответила Хитоми. – Это обратно пропорционально размеру пушки.

– Ну тебе лучше знать, – сказала Мизуки.

– Люблю тех, у которых маленький, они так стараются! – ответила ей Хитоми.

– Разговорчики, – рявкнул я.

– Вы специалисты по решению вопросов? – наконец добежал до нас маленький шан с большой пушкой.

– Да, мы.

– Меня зовут Пань‑Гэн, – представился он.

– Хорошо хоть не Сунь‑Вынь, – транслировала Кошка.

– Это китайские имена, а он шан. Стыдно тебе не знать, прямо как гайдзин какой‑то. Это им мы все на одно лицо, пристыдила ее Мизуки.

– Меня зовут Первый, а это Вторая и Третья, – представил я себя и моих спутниц.

– Пойдемте со мной, – он поманил нас в какое‑то бунгало в местном стиле, из бамбуковых бревен и с травяной крышей.

Внутри бунгало было более живописно. В углу стояла станция спутниковой связи, на стенах развешан целый арсенал из оружия всех армий мира, которым когда‑то повезло – или скорее не повезло – здесь очутиться. А в другом углу громоздился штабель брикетов в коричневой пленке, крест‑накрест перемотанных скотчем – чистый продукт переработки местной лаборатории, готовый к отправке той же птичкой на базу.

– Лучший продукт в Азии. Хотите попробовать? – вот ведь глазастый, усек, куда я смотрю.

– Нет, спасибо, мы не употребляем, – вот уж действительно, еще пробовать на себе ту отраву, от которой торчки мрут как тараканы на улицах Токио? Наркотикам – нет, никогда. Больше того, попался бы мне этот склад в Токио и не было бы прямого запрета от Него, я бы сжег эту отраву к чертовой матери, а сверху бы на этот костер бросил дилера. – Этот скотский кайф для отбросов.

– И правильно, – одобрительно кивнул шан. Проверял, что ли? Ну и зря, направил бы сюда Мацубара торчков, на которых нельзя положиться, как же.

– Так зачем нас сюда вызвали?

– Мы хотим раз и навсегда покончить с Кикути‑кай. А для этого мы сделаем вылазку вот сюда, в их лабораторию, – он ткнул не особо чистым пальцем в обычную бумажную карту, где красовался красный крест.

– Мы должны помочь в вашей вылазке? – спросил я. – И только?

Действительно, как‑то дешево выходило. Ну взять укрепленную лабораторию в джунглях – это дело обычной дешевой банды с большой численностью и легким вооружением, не больше. Тем более местные наверняка знают лучше, где ходить, чего опасаться и где лучше не снимать штаны, присаживаясь по нужде. Мы проводили миссии в джунглях, но они были эпизодические и в основном сводились к налетам на базы сектантов с последующей зачисткой и эвакуацией. Правда, и в джунглях мы провели несколько миссий в отрыве от основных сил и огневой поддержки.