Они с Такэдой развернули стволы и перевели установки в режим дистанционного управления с наведением по лазерному лучу.

– Готовы! – отойдя подальше от машины, доложил Ронин.

Четыре ракеты, одна за другой, устремились в сторону аэропорта, угодив точно в четыре джета «Хагивара энерджи». Разогнанные снаряды за счет кинетической энергии пробили тонкую обшивку и подорвались внутри, разметав куски алюминия в радиусе километра. Топливо, превратившееся в мелкую дисперсию, смешалось с воздухом и дало мощнейшую вторичную детонацию в виде объемного взрыва, никому не давая шанса уцелеть. В воздухе остались черные грибовидные облака.

– Это не мы! – с возмущением сказала Кошка, разглядывая новости на экране. – Опять кто‑то работает под нас?

– Наверное, – сказал я, делая пасс и переключая каналы. – Зато какая теперь реклама! Мы теперь террористическое движение «Тора», ставящее своей целью свержение власти в Японии и работающее на Восточно‑Азиатский Союз.

– Обычно такая реклама выходит боком. И раком. В особо извращенной форме, – сказала она.

– Ну у тех, кто это затеял, фантазия очень богатая, – вздохнул я. И было от чего.

С момента «разборок на помойке», как я называл операцию Ронина, и отстрела уцелевших дзайбацу прошла неделя. Мы залегли на дно – все‑таки такие масштабные боевые действия в черте Токио не могли не привлечь пристального внимания, и не только кэйсацу. Сейчас активничать – себе дороже, стандартная тактика «ухода на матрасы» себя оправдывает. Торопиться нада нет, как говорил когда‑то усмехаясь мастер Ли, все равно цель и задачи никуда не денутся, это не хрен, и постоять может. Но вот у кого‑то было другое мнение, и этот кто‑то решил половить рыбку в мутной воде, и списать это все на нас.

Три дня назад был убит рикусё Исихара, заместитель министра обороны – уже нового министра, пришедшего к власти после скоропостижной смерти старого. Причем самым простым и доступным способом – выстрелом из гранатомета по его робокару. Все производители машин высшего класса бронезащиты активно рекламируют свою продукцию, приводя длинные таблицы, кончающиеся обычно пулями пятидесятого калибра – это в лучшем случае для монструозных гробов на колесах. Об остальном они скромно умалчивают – например, с какого бы хрена террористу брать автомат, если ему проще взять старый древний гранатомет, который стоит столько же, и перевстретить бронированного монстра на перекрестке? То, что хорошо для танка – для машины больше чем хорошо. Бронекапсула не держит кумулятивную БЧ, чем и воспользовался террорист.

И это был только первый звоночек. Дальше по стране прокатился мор среди высших и старших офицеров, причем все помирали по разным причинам, и умирали пачками – Реми, обнаружившая эту закономерность, поставляла нам по пять‑шесть имен в день. Кто‑то принялся за зачистку Сил Самообороны, и совершенно точно, это были не внешние враги.

Но для нас это было абсолютно неважно. Хуже то, что опять вытащили наше имя, и стали трепать – кому‑то нужна была террористическая группировка, на которую можно было повесить всех собак, и вновь грязные истертые трусы с надписью «Тора‑кай» появились на экране, сначала в качестве шепотков и догадок, потом все увереннее и увереннее, и, наконец, эту версию озвучил сам император. Особенно после сегодняшней террористической атаки. Особо успешной и с большими жертвами.

Жертвой пал глава Морских сил Самообороны кайдзе Муракава, посещавший стоящий в Токийском заливе эсминец. Ну и не только он – весь личный состав тоже, а также те, кому прилетело от превратившегося в огромный огненный шар военного корабля. После чего в распоряжение журналистов поступила аудиозапись, где четким поставленным голосом было озвучено, что Тора‑кай берет на себя ответственность за взрыв эсминца, а также за убийство всех офицеров сил самообороны за неделю.

– Следовательно, мы теперь опять на коне и вне закона, – озвучила Мидзуки. – Кто‑то нами вплотную занялся.

– Хочешь, побуду пророком? – сказал я. – Его Императорское Величество. Кто же еще.

– Вот только доказательств у нас нет. И не смотрите на меня так, я не всемогуща, – сказала Реми, оглядывая нас. – Все сделано настолько чисто, что у меня ничего нет. Видимо, работали профессионалы высокого класса, которые не оставили никаких цифровых следов.

– А такое возможно? – хмыкнула Мизуки. – Нас же ты смогла найти.

– И то косвенно. Но эти люди прекрасно знают мои возможности и ограничения, а значит…

– Значит, они из спецназа какой‑то из силовых структур и координатор – высокопоставленное лицо, владеющее всей информацией, – закончил за нее я.

– Так что, можно считать, вам сделали комплимент, – сказала она.

– В гробу я имел такие комплименты, – я потянулся за стаканом с колой.

– Ну если у тебя такие странные эротические мечты… – поддела меня Реми.

– Моя эротическая мечта сейчас – не быть поставленным на четыре кости. За нами устроили охоту. И наша дичь – император – решила поучаствовать в ней в другой роли. А это мне не нравится, – сказал я серьезно. – Если прямо сейчас против нас развернут всю карательную машину страны, то это приведет только к ненужным жертвам.

– Я предлагаю запустить ту запись, которая у вас лежит с самого начала, – сказала Реми. – Вы ее тогда не обнародовали, шантажировав ею императора, а сейчас самое время.

– Ты про признание профессора Такахаси?

– Да, про него, – подтвердила Реми. – У вас же было что‑то вроде джентельменского договора. А он его нарушил.

– Ну что же, – вздохнул я. – Не знаю, подходящее ли сейчас время, но его надо дожимать.

– Тем более, я тоже попала под нож не по своей воле, – сказала Реми. – Но моего признания не будет, это мой смертный приговор.

– Да уж, представляю, – сказал я. – Ну ладно, запускай. Только сделай это так, чтобы все ушло на другие континенты, чтобы о бесчеловечных экспериментах господина императора узнал весь мир.

– Кризис может стать неуправляемым, – предупредила Реми.

– А нам это впервой? – хмыкнула Хитоми, развернувшись на кресле. – Мы всегда лучше действуем в условиях кризиса. Посмотрим, как со всем этим справится император и премьер‑министр, им отдуваться.

– Ладно, на это нужно не более минуты, – Реми закрыла глаза. – Все, запись Такахаси и его признание ушло по всем серверам и при всем желании это теперь не остановить.

– Готовьтесь к удару, – посоветовал я. – Власти просто так это не оставят.

– Что? – император под действием Берсерка сломал ни в чем не повинную ручку, отозвавшуюся жалобным хрустом. – Когда?

– Сейчас, Ваше Императорское Величество, – сказал Акайо. – Точнее, с полчаса назад.

– И что теперь?

– Не могу знать, премьер‑министр срочно созывает кабинет министров. Вероятно, речь пойдет о вашем низложении. Всех собак повесят на вас.

– Вешалка у них не отросла. Срочно вызови мне Хаякаву. Пришла пора серьезного разговора.

– Есть, Ваше Императорское Величество, – улыбнулся Акайо.

Дожидаясь министра обороны, император ходил по своему кабинету, словно раненый зверь, пиная ногами раритетную мебель. А винтажное дубовое бюро он расколотил голыми руками в щепки – оно оказалось неожиданно болючим, обеспечившим большому пальцу ноги несколько веселых секунд.

Император включил огромный голоэкран. И тут, похоже, «АнтиМа» решило собрать демонстрацию. И когда только успели? Всего‑то времени ничего прошло! А на площадь перед дворцом уже стекались струйки людей. И эти ждали, ждали только повода!

Дожидаться Хаякавы пришлось долго – пару часов. За это время толпа людей на площади увеличивалась, срочно прибывшая полиция ставила ограждения, отсекая потенциальных демонстрантов от императорского дворца.

– Простите, Ваше Императорское Величество! – поклонился ворвавшийся в двери Хаякава. – Заседание кабинета министров, задержались.