– Только вот эта Япония отличается от вашей, – сказала Мизуки. – И очень сильно.

– В общих чертах я в курсе, мне давали материалы по вашему миру, – кивнула Аямэ. – Да, сильно. Даже акцент у вас непривычный, не такой, как у жителей Токио моего мира. Все это объяснимо, язык – это живая динамическая система…

– Ладно, не будем отвлекаться. Акцент получишь быстро, мы не филологи, мы простые солдаты. Что по поводу взаимодействия с компьютерными системами.

– Давайте проверим, – она кивнула не вступавшей в разговор Реми.

Аямэ достала из своей сумки какой‑то девайс, напоминавший очки с навороченной дужкой, но без стекол.

– Это что?

– Нейроинтерфейс, созданный по образу и подобию ваших имплантов, насколько их успели понять без извлекания из черепной коробки. И протоколы, созданные по переданным Реми спецификациям. Позволяет непосредственно работать с ней по усовершенствованному нейропротоколу. Примерно так же, как работает ваш куратор.

– Этого еще не хватало, – пробормотала Хитоми.

– Нет, я неправильно выразилась, – сказала Аямэ. – Он позволяет только общаться, но не брать под контроль ее мозг. Эта функция не предусмотрена.

– Да я бы и не пустила ее с таким уровнем доступа, – сказала Реми. – Извините, но при всех условиях – нет.

– Справедливо, – кивнула Аямэ. – Я открою вам полный доступ к моему интерфейсу, чтобы вы убедились, что он не несет угрозы вашему функционированию. Тестируйте, смотрите, проверяйте. Ничего лишнего в нем нет.

– Проверю, – подтвердила Реми. Я тоже напрягся – Реми наше все, и если что‑нибудь с ней случится… – Надевайте ваш прибор.

Аямэ кивнула, надела ободок и поправила его так, чтобы маркеры были на местах.

– Нейроинтерфейс. Вы с ним уже сталкивались, когда использовали разработки «Комисаки», – сказала Аямэ, посмотрев на Хитоми.

– Ага. Только от той виртуальной дрочильни у реципиентов мозги спеклись, – сказала та.

– От этой не спекутся, – ехидно улыбнулась Аямэ. – Наши инженеры разработали ее по образу и подобию связи ваших имплантов. У вас же от них мозги до сих пор не спеклись?

– Глядя на некоторых своих подчиненных, я в этом не уверен, – я пристально посмотрел на Хитоми.

– А что сразу я? – деланно возмутилась она. – У меня все в порядке.

– Ну лоботомию ты пока не сделала, значит не все, – подколола ее Мизуки.

Я ухмыльнулся. Народ потихоньку привыкает к новенькой, раз подкалывает друг друга на старой почве. Это хороший знак.

– Включаю, – Аямэ тронула сенсор, и рядом загорелся маленький красный огонек.

Со стороны это выглядело немного пугающе – она и Реми замерли как изваяния секунд на пять. Потом Реми кивнула и Аямэ испуганно моргнула.

– Все, протестировала. Да, действительно софт, зашитый в нейроинтерфейс, не несет для меня никакой опасности.

– Я же говорила…

– Но вот только скорость передачи я снижу до приемлемой для оператора. Извини, но столько информации за один раз ты перелопатить не в состоянии, есть опасность кататонии, – предупредила Реми. – Ни один человеческий мозг этого не вынесет.

– Конечно, – сказала Аямэ. – Я не горю желанием свихнуться.

– Проверка…

– Подключилась к базам данных…

– Самочувствие?

– В норме. Выдерживаю.

– Снизь ей еще скорость, – сказал я. – А то девочка держится молодцом, но терпеть для работы совсем не обязательно.

– Сейчас, подберу оптимальный режим… Готово! – сказала Реми. – Все, симбиотизация подключена.

– Ну вот и хорошо, – сказал я, глядя на Мизуки, которая скорчила недовольную гримасу. Ну еще бы, ревнует, подумал я. Реми всегда была ее игрушкой, а теперь ее практически отлучили, не думаю, что Аямэ отдаст свой интерфейс, который подогнан персонально под нее.

– Ладно, закончили тестовый прогон, – сказал я. – Отключайтесь пока.

Аямэ кивнула, и опять коснулась сенсора.

– А теперь установим некоторые правила, – сказал я новенькой. Командир здесь я, и только я. Все вопросы решать только со мной. Также ты должна выполнять все требования находящихся здесь, и только их. Все остальные над тобой не властны и не имеют полномочия отдавать тебе указания либо приказы. Поняла?

– Да, командир! – Аямэ кивнула.

– Далее. Кто ты и на чьей службе, знаем только мы. Для всей остальной команды – ты просто присланный оттуда аналитик, девочка в очочках. Про РИ и СБ вообще молчи, как и про свое прошлое. Не думаю, что это кому‑то нужно знать. А то у Ронина и некоторых других могут взыграть ложнопатриотические чувства, а это внесет раскол в команду. Он и так‑то чужую власть с трудом переносит, а уж когда окажется, что молодая японка служит чужому государству, у него от когнитивного диссонанса крышу снесет.

– Точнее, пукан рванет, – прокомментировала Хитоми. – С мощнейшей детонацией.

– Ну или так, – сморщившись, подтвердил я.

Кошка как всегда, в своем репертуаре, но ее определение более точное. Как бывшего японского спецназовца наличие русской японки из русских же спецслужб его просто перекосоебит, а уж понимания точно не будет. Даже если учесть, что они из разных миров, и это совершенно другие страны.

– Далее. С нашим куратором ты познакомишься через Реми, когда он овладеет ее телом, но все задания, которые он может тебе дать, должны проходить через меня, и только через меня. Я должен быть в курсе всего, и принимать решения согласно обстановке. Поняла?

– Да, командир!

– И еще одно правило, – поморщился я. – Не называй меня командиром. Это не значит, что я не есть он, это и так подразумевается. Но поскольку мы не регулярный отряд и у нас нет армейской и прочей иерархии, для тебя я просто Рик. Мы называем друг друга по именам. Это понятно?

– Да, Рик…

– Ну а раз понятно – добро пожаловать в команду, – и я протянул ей руку. Ответное рукопожатие мне понравилось – сильное и уверенное. Значит, сработаемся…

Ронин, взяв в помощь Кабаяси, весь день занимался приготовлениями к вечерней операции. Обстановка создалась весьма благоприятная – кто‑то из охранников слил информацию о нападении клана Тора на дом Накамы, не смог удержать в себе восторга, что «они столкнулись с самим Тора‑кай и выжили». Слух быстро разлетелся по криминальному миру, а с утра Ронин через Кабаяси закинул еще одну заманушку, мол, ночью Тора‑кай понесла потери и теперь активно ищет пополнение.

С помощью Реми, которая помогла сохранить анонимность, Ронин и Кабаяси сняли номер в неприметном отеле ближе к окраине и устроили там нечто вроде временного штаба.

– Среди отбросов криминального мира твой призыв о вступлении в Тора‑кай произвел эффект разорвавшейся бомбы. – Кабаяси рассмеялся. – Все жулики и гопники Токио грезят покрыть себя неувядаемой славой, примкнув к самому таинственному и крутому клану Японии.

– На то и расчет, – с довольным видом ответил Ронин. – Рик велел создать численность идиотов для отвода глаз, мы создадим армию из идиотов. Что‑то мне подсказывает, что в ближайшее время нам потребуются тонны пушечного мяса. Проблема лишь в том, как организовать кастинг придурков, не теряя анонимности.

– Тут ты прав, – согласился Кабаяси. – Потому что игры в непрофессиональных лохов хороши до определенного времени, чтобы дать противнику расслабиться, недооценить тебя и ошибиться. У нас этот этап уже позади.

– Во‑во. – Ронин нахмурился. – Сейчас руководство «Котсу‑Себун» уже конкретно на ушах стоит, все злые, неуравновешенные, спали плохо, наверняка уже посоветовались со старшими товарищами из «Канэка дэйнэмикс», и от всей этой теплой компании можно ожидать весьма агрессивных действий. Хуже того, есть вариант, что «Канэка дэйнэмикс» велят тупо слить дело полиции, ввиду репутации «Тора‑кай», а не пытаться своими силами оторвать яйца зарвавшимся рэкетирам. Это для нас наихудший вариант. Мы пока не готовы к масштабным боевым действиям с государством, армией и полицией.