– Что это? – воскликнул Ватанабэ.

– Сядьте в кресло, успокойтесь и не дергайтесь, – велел Ронин. – Мы сейчас поедем, я вам по дороге все объясню.

Такэда ввел данные в автопилот и тот повел робокар прочь от ресторана.

– Итак, начну с главного, – произнес Ронин. – Укол, который я вам сделал, это имплантация небольшого, но достаточно мощного взрывного устройства вам под кожу. Убить он вас не убьет, но позвоночник перебьет с гарантией, и остаток жизни вы будете срать под себя и сосать бульон через трубочку. Кнопка детонатора у меня в часах. Все это нужно лишь для того, чтобы мотивировать вас на точное выполнение моих инструкций. Если вы попытаетесь скрыться, заряд сработает, как только вы окажетесь от меня в тридцати метрах. Попытаетесь дергаться, кричать, как‑то меня выдать кому‑то, я активирую взрывное устройство, и у вас нижняя часть позвоночника осыпется в трусы. До этого места все понятно?

– Да, – севшим голосом, ответил Ватанабэ. – Чего вы хотите?

– Наркотиков, водки из Российской империи и румяных девок посисястее, – ответил Ронин. – То есть, мне жизненно необходимо посетить плавучее заведение некого Санды.

– Я не знаю, о чем вы! – горячо воскликнул Ватанабэ.

– Плохо, – посетовал Ронин. – Если я ошибся, и вы никогда не были на корабле‑притоне Санды, то вы мне ничем не поможете, мне придется, чтобы замести следы, прямо сейчас отстрелить вам башку и выкинуть тело в залив. Поворачиваем к заливу, мы ошиблись, это не тот человек.

– Тот, тот! – затарахтел Ватанабэ. – Этот человек я! Не надо к заливу.

– То есть, ваша яхта не в заливе?

– Нет, она в Хирацуке.

– Ясно. Едем туда.

Такэда ввел новые данные в автопилот.

– До вечера вы побудете с нами, – продолжил Ронин. – А затем мы на вашей яхте покинем благословенный остров и отправимся немножечко покутить на корабль.

– То есть, ваша цель не я, а Санда? – догадался Ватанабэ.

– Ну, можно шире взять. Санда и его прихвостни.

– Но я не могу за вас поручиться, понимаете?

– Да, – отозвался Такэда из кабины. – Если он за нас поручится, а мы начудим, его все равно убьют. Ему выгоднее нас послать, погибнуть героем, а его родственники получат преференции от Санды. Если же он выполнит наши требования, его убьют, как предателя, со всеми вытекающими последствиями.

– Хм… – Ронин задумался. – Сложная задачка. Скажите, господин Ватанабэ, вы знаете, как именно убивают предателей клана Кикути?

– Знаю, – пробурчал Ватанабэ. – Засовывают по колено в бочку с цементом, а когда тот застывает, кидают в океан.

– Жестоко… – Ронин цокнул языком. – Мучительно. Страшно. Но я могу предложить более продвинутый сервис. Во‑первых, заряд, ломающий позвоночник, это очень больно. Так больно, что вы и представить себе не можете. Но, самое главное, эта адская боль не избавит вас от путешествия в царство Икучи в бочке с застывшим цементом.

– Избавит, если я не выдам, где корабль, – резонно заметил Ватанабэ.

– Да. Но тогда я не буду вам ломать позвоночник, а отвезу в тихое место, и придумаю вам такие веселые развлечения, что часика на два, а то и больше, это место тихим быть перестанет. Ну, речь о классике – иголки под ногти, высверливание зубов шуруповертом, сжимание яиц пассатижами…

– Ясно, – пробурчал Ватанабэ. – Бочка с цементом лучше.

– Вот, это разумно. Кроме того, от бочки я вас избавлю. Если сделаете все, как скажу, то в бочку вас зацементировать будет попросту некому. Риск есть. Меня могут убить, к примеру, и тогда вы отправитесь на дно. Вот только вероятность этого крайне мала. Или, если вы не очень верите в мои возможности, будем считать, что у вас просто есть шанс выйти сухим из воды.

– Согласен! – ответил Ватанабэ.

– Кагомэ, кагомэ, кага но, нака но… – нараспев начала читать детскую считалочку про демона Кошка, поочередно показывая пальцем на трех пленных, прикрученных скотчем к деревьям. Вот ведь актриса… Нет, чтобы начать потрошить пленных сразу, и вытряхивать информацию, надо сделать это с театральщиной и выдумкой. Считалку вот детскую вспомнила… «Вышел Эдо на крыльцо почесать свое…»

– Уширо но щёумен дарэ? – палец уперся в незадачливого проводника, который изменился в лице. – Ага, будешь первый. Поясняю правила игры – говоришь – умираешь быстро и легко, молчишь – тоже умираешь, но медленно и мучительно.

Хитоми подняла с земли муравья, тот немедленно тяпнул ее за палец.

– Ой! А вот когда они будут жрать внутренности изнутри, это будет, наверное, больно, и самое главное – долго. Надо проверить опытным путем, – она взяла танто и рванула дешевую бумажную рубаху на груди проводника. – Так, наверное первый разрез сделаем здесь…

– Не надо, я все скажу! – в ужасе засучил ногами проводник.

– Верю, верю, – похлопала она по его щеке, смотря, как намокают штаны проводника. – Говори!

– Что?

– Все. Кто тебя нанял?

– Это были люди Кикути, с плантации.

– Что они тебе сказали?

– Что надо проводить группу Мацубара, которая пойдет на ферму, и сопроводить их в засаду, как обычно.

– Как обычно? Ты уже так делал?

– Я – нет, мой шурин – да.

– И где он?

– Люди Кикути его убили вместе с группой. Случайно.

– Ты знаешь, где находится эта ферма?

– Да, могу показать, но там полно вооруженной охраны.

– Что же тебе дали за это? Если ты даже пошел на то, что не отомстил за смерть родича?

– Моя жена и дочь у Кикути на плантациях. Они убьют их, если я этого не сделаю.

– Ну, семья и дети – это вредно. Не бойся, я позабочусь о том, чтобы у тебя их больше не было, – острие танто замерло у паха проводника. – Но чуть попозже.

Кошка заклеила ему рот скотчем, и перешла к следующей жертве, тому самому, у которого нашли кайкэн.

– Ты их командир? – Хитоми отклеила скотч с лица.

– Отсоси, сучка, – скорчил тот рожу в презрительной гримасе, и попытался плюнуть в нее.

– О, у нас тут оказывается верный своему оябуну его кохай? – она сначала влепила хук ему в лоб, а потом заклеила скотчем рот. – Сэмпай, проведем воспитательную работу среди местного населения?

– Хочешь – проводи. Я от этого не тащусь, но разведданные нам нужны, – ответил я, перебирая трофейное оружие. Я действительно не люблю проводить полевой экспресс‑допрос, но и не возражаю, когда это делают мои подчиненные. Это война. Тем более у нашего врага не только руки в крови, он сам в ней выше горлышка. А вопросы морали меня интересовать давно перестали. Профессиональная деформация, епта.

– О, сэмпай разрешил! – с милой улыбочкой маньяка сказала Хитоми. – Тогда я займусь тобой, милый. Никуда не уходи!

Она подошла к груде трофейного оружия, выбрала русский автомат поновее, и передернула затвор.

– Я же сказала, что будет больно, – потрепала она по щеке плевальщика, уперла дуло автомата в его ботинок и нажала на спуск. Вопль пленного был слышен даже через пару слоев скотча.

– Ой! – она посмотрела на порванный ботинок пленного, с бьющей оттуда кровью. – Он, оказывается, еще и стреляет!

Пленный с искаженным мукой лицом бился на дереве.

– Ну что, плеваться еще не разучился? – она отклеила скотч.

– Убей меня, сука! – завыл тот.

– Это еще надо заслужить. Говорить будешь?

– Пошла ты! – проревел пленный.

– Это неправильный ответ. У тебя еще девять пальцев на ногах. По опыту обычно говорят после второго. Проверим? – она опять заклеила пленному рот. – Ты только не ори так, а то всех птичек распугаешь. А я девушка романтичная, меня их пение настраивает на лирический лад. И даже настроение повышает, а то, когда у меня плохое настроение, я становлюсь грубая и неласковая. Примерно такая.

Она вновь прижала дуло к другому ботинку, и нажала на спуск. Пленный заорал, и потерял сознание.