– Ну это препятствие мы устраним, – сказал я. – Легко, быстро, прямо сейчас.

– Как хочешь сделать? – сказала Кошка.

– Для зрелищности – применю Раздавливание и Большую Силу, – сказал я. – Ронин, унеси стул с Хэби, а то забрызгает.

– Да куда уж дальше, – он скептически посмотрел на расписного, в брызгах и потеках чужой крови. – Пускай смотрит.

– Пускай. Мизуки, камера!

Под зажегшийся красный огонек я подошел к оставшемуся якудзе.

– Последнее слово есть? Желание там?

– Не надо! Жить хочу! – заверещал заячьим голосом борёкудан.

– Нескромные у тебя какие‑то желания, – сказал я. – Извини, я не Сегацу‑сан и желания плохих мальчиков я не исполняю.

– Я все скажу! Не убивайте! – завыл он, пуская слезы.

Ну вот, воспитательная работа с местным населением приносит свои плоды.

– Я тебя не убью, если все расскажешь, – по крайней мере, это было честно, у нас здесь очередь для этого. Уступлю желающим. – Выключай камеру.

– Добрый ты, – вздохнула уже приведшая себя в порядок Хитоми.

– Берите его с Такэдой, отведите в соседнюю комнату и подробно расспросите, о чем он знает.

– А потом? – спросила она.

– Отпустите, – я поднял взгляд, как будто показывал на небо.

– Так грохнуть его или нет? – спросила она по импланту.

– Конечно, по‑моему это и так понятно. Но в награду сделайте это легко.

– Ладно.

– Ну что, Ронин? Ты говорил, что Змей запоет? – спросил я у нашего заплечных дел мастера, опершегося на стул с привязанным пленником.

– Еще как, – встряхнул жалобно заскрипевший стул Ронин. – Может быть даже фальцетом, если будет несговорчив. Да, Хэби?

Он ласково потрепал его по голове.

– Ты же знаешь, что такое «Красный Тюльпан»? Вы эту пытку для осведомителей кэйсацу применяли? – ласково осведомился у якудзы Ронин. – Ну вот пришла пора и на себе опробовать, как это здорово, хорошо, и весело.

Татуировки стали отчетливо видны на побелевшем как мел якудза, губы затряслись, а на лице выступил холодный пот.

– Как видишь, мы гуманностью не страдаем. Да в принципе, как и вы, если бы роли поменялись. Вот чтобы было меньше таких ублюдков, мы и стараемся. Либо говоришь все, что знаешь, и я подарю тебе легкую смерть, либо сейчас мы подвесим тебя на цепь, и начнем с живого сдирать кожу, ну да ты в курсе.

– Оставь камеру и иди ко второму пленнику, – сказал я Мизуки. – Иначе потом спать не сможешь.

Она торопливо кивнула, борясь с позывом, и пошла к Такэде с Хитоми.

– Ну что?

– Что? Включай камеру и помогай, сэнсей, – Ронин вогнал в бычью шею Хэби шприц с пропафолом. – Это чтобы ты не брыкался, пока мы тебя вешать будем.

– Вот значит как, – я задумчиво потер щеку. – Ронин, это твоя большая недоработка. Я же тебе сказал, уничтожить Тамуро и Кикути под корень. Всех.

– Ну, сэнсей, это как бы…

– Меня не интересуют оправдания, – отрезал я. – Займись зачисткой хвостов, которые ты оставил. Делай что хочешь, но пока в живых есть хоть один якудза рангом выше сятэй из этих кланов, они будут нам помехой. Пусть для нас они мухи, которых можно прихлопнуть, чтобы спать не мешали, но сегодняшний случай показал, что помеха может быть серьезной. И это угроза нашему бренду, не говоря уж о вас. Все понял?

– Да, сэнсей…

Едва выйдя у своего дома из машины сэнсэя, Ронин тут же направился в гараж.

– Ты куда? – спросил Такэда, разминая шишку на скуле, цвет которой из красно‑синего начал превращаться в черный.

– А вы как думаете? Нет, и ведь это правда, моя недоработка. Мое имя и слово недоработка в одной фразе. Это, знаете ли, малость как бы не в моем стиле. И особое западло в том, что сэнсэй прав.

– В гараж, значит, – усмехнулся Такэда.

– Да, в гараж. Я давно не был настолько зол. И пока я всех по стенке не размажу, не успокоюсь. Есть не смогу, трахаться не смогу, не смогу даже посрать сходить, пока не закончу эту гребаную канитель.

– На чем поедем? – спросил Такэда. – Фургон‑то всё.

– Поедем? Я поеду. И поеду на байке, потому что утро, потому что пробки, потому что все надо закончить, пока боссы Накагава и Тиба ждут в своем вонючем баре вестей о местоположении убежища Торы.

– В байк оружия не навалить.

– Да по фигу.

– Я еду с тобой. – заявил Такэда.

– За каким ёкаем? Вы на морду лица свою гляньте в зеркало. Вашу фотографию сейчас можно на дверцу буфета вешать, чтобы дети из него не таскали таяки. Хотя нельзя, они от страха заикаться начнут.

– У тебя от адреналина мозги заклинило, – спокойно ответил Такэда. – Ну, мы знаем, где сейчас Накагава и Тиба, но где ты станешь оябуна Кубото искать? Его на потом снова оставишь?

Ронин зарычал, как животное.

– Да, по фигу, – чуть успокоившись, ответил он. – Ваша воля, ваше право. Но едем на байке.

– Я могу даже за рулем. Три года откатал, будучи патрульным, и мало кто от меня уходил.

– Вы раскрываетесь, как девственница в руках умелого любовника. Что я о вас еще узнаю?

– Всему свое время. – Такэда рассмеялся.

– Ладно, садитесь за руль, в этом есть резон. Ну, и надо что‑то с собой прихватить, а то не с голыми же руками.

Через двадцать минут грузный электробайк с двумя седоками и набитыми седельными сумками выехал на шоссе и помчался в сторону города. За рулем сидел Такэда, Ронин позади, оба были в смарт‑очках для согласования действий.

Позвонила Реми, сообщила, что можно поднажать, мол, она выключит полицейские камеры, чтобы не досаждали дорожные патрули.

– Если надумают погнаться, я им робокары блокирую, – пообещала она.

Такэда усмехнулся и поднажал.

– Помните где бар якудза в Раппонги? – спросил Ронин.

– Да уж, не забуду. Осталось недалеко, что делать будем?

– Ну, с поправкой на светлое время суток, просто езжайте мимо на небольшой скорости, так, чтобы подозрений у наружной охраны не вызывать.

– Сколько их там?

– Обычно четверо.

– Не многовато?

– Да по фигу, – ответил Ронин. – Я как раз одно полезное заклинание сейчас разучиваю, уже начало получаться. На складе оно меня реально спасло. Хотя, чисто из принципа, попробую без заклинания, оставлю его на крайняк. Мне как раз надо кибернетический прицел опробовать, давно валялся, и все без дела.

Ронин на ходу достал из сумки небольшое устройство, формой и креплением похожее на коллиматор, прицепил его на свой пистолет и установил связь между ним и смарт‑очками. Теперь голографическая прицельная марка совмещалась с изображением камеры на прицеле и передавалась на правый сегмент очков, как только палец оказывался на спусковом крючке.

Когда байк поравнялся с баром, возле двери которого ошивались двое охранников, Ронин нарочито отвернулся в другую сторону, а пистолет из‑под полы плаща направил в сторону цели, наведя его по изображению на очках. Хлопнули два приглушенных выстрела, и головы охранников разлетелись, подобно арбузам, по которым безумная домохозяйка молотит бейсбольной битой. Тут же из окна припаркованной у бара машины высунулся ствол винтовки, но для Ронина это не было неожиданностью, он ждал, когда еще двое спрятавшихся охранников проявят себя. Он произвел в окно три выстрела подряд, и выпущенная из рук винтовка исчезла в осыпавшемся крошками окне дверцы.

– Гоните прямо в дверь бара, – велел Ронин, швыряя гранату в машину.

В воздухе хлопнул капсюль‑воспламенитель, граната попала точно в открытое окно, оставив в воздухе серый дымок догорающего замедлителя. Кто‑то попытался выскочить из машины, но уже ясно было, что не успевает. Такэда рванул байк с места и на приличной скорости, пригнув голову, вышиб дверь передним колесом.

Услышав снаружи выстрелы, боссы Накагава и Тиба вскочили из‑за стола, достав пистолеты, а охранники отпрянули от стен, дергая цевье помповиков. Все стволы были направлены на дверь, но она, вместо того, чтобы открыться, вылетела с огромной силой, сметя двух охранников. Следом в помещение ворвался тяжелый электробайк, а на улице мощно шарахнуло взрывом, эхом отозвавшись от ближайших небоскребов. Байк промчался через зал, свернув пару стульев и стол, после чего скрылся в проходе, ведущим в туалет. Бандиты открыли пальбу, но все выстрелы прошли мимо – никто не успел взять нужное упреждение.