– Реми, ты оставила хвосты?

– Да, теперь все концы приведут к клану Минами‑гуми. Я создала специально дорожку из хлебных крошек, которая при проверке обязательно на них укажет, если хорошо покопаться.

– А у них были с императором какие‑то терки? – спросил я.

– Да особых не было. Минами пытались влезть в магические разработки, но попали поперек желания императора и им с помощью военных указали их место. У параши. Те конечно затаили хамство, но прикинули хрен к носу и отступили – злить официальную власть, которая тебе не рада, не стоит, тем более когда у тех тоже есть песики и не только в погонах.

– Мотив?

– А какая разница, – вполне натурально дернула плечиком Реми. – Мотив пусть следаки ищут, там толпа набежит, будь уверен. Будут рыть землю носом.

– Тоже верно.

– Люблю подставы, – промурлыкала Хитоми, потянувшись.

– Вот и хорошо, что любишь, – сказал я. – Идем ставить эту хрень на место вдвоем.

– Что?

– Ага. Реми не владеет магией, Мизуки нужна на завтра, двоица пускай добывает хрень для следующего покушения по нашему заданию. Так что остаемся мы с тобой. Поехали!

– Ну ладно, – зловеще сказала Кошка, прищурившись.

– Именно так. Да, не забудь перед делом морок с правильной ирезуми надеть, рисунок для Минами у нас есть.

Все‑таки предвидение играет большую роль. А просчитанное предвидение, на основе анализа имеющихся фактов, даже малейших – тем более. Оставляя как можно меньше следов, ведущих к Минами‑гуми – для правдоподобности естественно – мы неделю назад сняли квартиру в более или менее приличном клоповнике на маршруте следования кортежа, с окнами, выходящими на дорогу. Вот только окна мы тоже использовать не будем, не исключено, что охрана императора заметит.

– Ну, отодвигай! – Хитоми посторонилась, подпуская меня к большому старомодному комоду, стоящему у стены.

Я подвинул этот гроб без колесиков и достав строительный карандаш нарисовал на штукатурке круг, совпадающий с радиационной головкой дефектоскопа – все‑таки кирпич ослабляет гамма‑излучение, а хотелось это все сделать основательно.

Я скастовал заклинание, и круг медленно осыпался порошком, прихватив и сантиметров пять кирпича.

– Видел бы это сейчас арендодатель, – хмыкнула Кошка. – Его бы удар хватил.

– Хватит еще, когда сюда прибегут кэйкуны и бригада с ближайшей АЭС.

Я установил головку точно напротив дыры. А вот теперь мне поможет старый комод, которым я накрою адскую машину, и в котором нет полок. А от ящиков я отломал внутреннюю часть заранее, оставив только внешние панели.

– Ну что, нормально? – я полюбовался на комод, внешне не выделявшийся среди остальной обстановки этой дешевой меблирашки.

– Ага, – Хитоми снятой туфлей прихлопнула жирного таракана, ползущего куда‑то по своим насекомым делам. – Голимый фэн‑шуй. Пошли?

– Сейчас, – я снял одну панель и просунув руку внутрь наощупь щелкнул тумблером. – Вот теперь самое оно. Теперь исчезаем.

«Тойота сенчури роял» императора снизила скорость, как и весь кортеж – они въезжали в старый район Токио, застроенный еще сто пятьдесят лет назад, когда машин было мало, а о таких, как шестиметровый лимузин больше «Роллс‑Ройса» и «Майбаха» и вообще не помышляли. Тогда пределом мечтаний нищей, разоренной войной страны был велосипед и электрическая рисоварка, какие там лимузины еще?

Император чувствовал себя не в своей тарелке – недавнее покушение с использованием его же мертвых охранников выбило его из колеи. Он даже поэтому поехал на открытие памятника один, не беря с собой семью. Хоть и расставлены по маршруту следования регулировщики дорожной полиции и патрульные, а в редкой толпе маячат переодетые агенты в штатском, все это не только не давало ощущения покоя, а даже наоборот – вселяло неуверенность. Заговорщиков так и не нашли. «Синто» клялась и божилась, что непричастна к покушению, а образцы были украдены со склада якудзой, но все это были первые звоночки. Поэтому и джипы трассового сопровождения были набиты вооруженным до зубов спецназом, смотрящим через распахнутые задние двери во все глаза, а с воздуха все отслеживалось дронами и вертолетами – другую полноценную охрану со снайперами на крышах и подомового обхода для «внезапного» визита организовать было невозможно. Вот в парке, где стояла статуя – там да, все охранные мероприятия были организованы в полном комплекте. Осталось только добраться до парка.

Когда лимузин императора поравнялся с одним из таких старых зданий, внезапно взвыл сигнал тревоги, а его повалили на пол и закрыли собой охранники – внезапно резко подскочил уровень радиации. Охрана, как всегда, сработала четко – кортеж увеличил скорость и ушел вперед по резервному маршруту, стремясь поскорее выбраться из зоны поражения.

– Что это было? – спросил наконец император, выбравшись из‑под тел охранников.

– Резкое увеличение радиационного фона, Ваше Императорское Величество.

– Это опасно?

– Для вашей машины – не очень. Но какую‑то дозу облучения вы получить успели.

– Какую?

– Не могу знать, Ваше Императорское Величество. Но то, что требуется срочная врачебная помощь – это точно.

– Возвращаемся во дворец, – бросил император. – И как можно скорее.

От нового дома Такэда не был в восторге, тогда как Ронин, хоть и бурчал, но здраво оценивал преимущества жилища. Оно было зарегистрировано Реми так, что никто никогда не докопается, кому оно реально принадлежит. К тому же дом был большим, каменным, с серьезным трехуровневым подвалом, и имел два этажа, что позволяло более четко разделить жизненное пространство с Такэдой.

– Надо старый дом заминировать, – сообщил Ронин. – Я обещал сэнсэю.

– Жалко.

– Да по фигу. – Ронин отмахнулся. – Воин должен иметь ровно столько имущества, чтобы в любой момент можно было бы погрузить все на лошадь, уйти, и сжечь за собой дом. Пришло время, господин инспектор. Переходим на новый уровень. Здесь со временем обустроимся. Я смотаюсь один, а вы поработайте, пожалуйста, над следующим заданием. Это в вашей компетенции.

– Годится.

Ронин выгнал из подземного гаража новенький, еще нигде не засвеченный спортивный робокар, и с ветерком умчался на юг, а Такэда поднялся к себе на второй этаж и уселся за расставленные полукругом голографические мониторы. Все они были подключены к неслабому вычислительному кластеру, установленному под землей в помещении, хорошо укрытом от внешних воздействий, включая электромагнитный удар. Для Реми Мизуки оборудовала отдельный канал, защищенный по еще неизвестному алгоритму, исключавшему возможность вторжения или отслеживания. При этом управление по каналу осуществлялось с помощью голоса – для Реми такой интерфейс был предпочтительнее старомодного ввода данных, ввиду ее глубинного устройства.

– Что у нас есть вообще по психотронному оружию? – спросил Такэда.

– На самом деле довольно мало, – ответили динамики голосом Реми. – Большинство разработок настолько секретны, что все исследования проводятся в закрытых лабораториях с изолированными вычислительными системами. Мне доступны только отчеты.

– Уже неплохо. Давай, с них начнем.

Реми начала пересылать данные на мониторы, в основном это были тексты отчетов, намного реже изображения прототипов, как правило в виде графических симуляций, совсем редко видео испытаний.

Такэда внимательно все просматривал, некоторые документы отправлял на печать и делал на листах пометки стилом, что‑то подчеркивал, где‑то оставлял на полях короткие приписки каной. Его мозг после инициации работал совершенно иначе, чем прежде. Если раньше, стоило сосредоточить внимание на нюансах информации, озарение приходило в форме неясного предчувствия, то теперь подсознание выдавало в осознанную часть мозга нечто похожее на дополненную реальность. Некоторые группы иероглифов на листах сами собой начинали словно подсвечиваться разными цветами, собираясь в вербально понятные концепции, иногда над листами возникали визуальные образы, слышались звуки.