– Чисто, – доклад Кошки. – Малое чувство показывает, что живых нет, и нам пора делать ноги.

– Хорошо. Оставляем ложный след, – я обошел догорающие обломки вертолета и сделал каждому боевику контроль, попутно обыскав их карманы. Как и ожидалось, в них было пусто – след здесь терялся. Да и ладно. Не суть важно, потом всплывет.

– Вот, как раз для следа, – Хитоми с Мизуки приволокли связанного и одурманенного заклинаниями боевика Кубота‑кай, захваченного по нашей просьбе Ронином с улиц. Как раз хорошо известного, чьи пальчики и ДНК были во всех базах, а роспись по телу не оставляла сомнений в его принадлежности.

Я выстрелил ему два раза в грудь из трофейной винтовки, потом пошел возвращать ее мертвому владельцу.

– Ну что? – Кошка избавила труп от пут и занялась изобразительным искусством. – По фэн‑шую?

– По фэн‑шую немного не так, – я взял пулемет производства Восточно‑Азиатского Союза, один из любимых гангстерских для крутых разборок, сжал рукоять ладонью мертвеца, и дал очередь в направлении полыхающего костра. – Чтобы не было сомнений на первый взгляд.

– Ну это обманет только лохов, – сказала Кошка. – Если этим делом займутся криминалисты…

– Если делом займутся кейсацу, я спокоен. Им не нужны висяки, они удовлетворятся беглым осмотром. А вот если нет…

– Что вызывает вопрос о возможной второй группе, более серьезной, – сказала Мизуки. – И если она сюда скоро прибудет, не получив подтверждения от первой, то…

– Не успеет. Отходим.

Утром Такэда решил принять горячую ванну, а после нее послушать музыку, но, как это нередко бывает со всеми людьми, планам его не суждено было сбыться.

Сначала перед домом раздался хруст гравия под колесами, затем хлопок дверцы и голос Ронина:

– Господин инспектор, вы случайно не голый по дому ходите?

– Как раз голый! – ответил Такэда, не вылезая из бочки с горячей водой.

– Даже представлять этого не хочу, не то, что видеть.

– Уже попариться нельзя!

– Можно, но нам надо поговорить, а с голым мужиком мне разговаривать не о чем.

– Понятно, – невеселым тоном произнес Такэда. – Звонил наш загадочный покровитель.

– Точняк. А еще я привез до фига вкусной еды. Так что вынимайте задницу из бочки, одевайтесь, давайте пожрем, и поговорим о голых женщинах.

– О чем?

– О доступных голых женщинах, готовых на все, ради мужского удовлетворения. Эта тема гораздо интереснее, чем беседа с голым мужчиной через стену. Поэтому я этой фигней заниматься прекращаю, и иду жарить гёдза.

Выбравшись из бочки и приняв душ, Такэда накинул повседневное кимоно, опоясался оби и отправился на кухню. Оттуда уже пахло жареным тестом и сочным мясом.

Ронин разложил гёдза по тарелкам и оседлав табурет, занял место за столом.

– В общем так, – начал он, взяв поджаристый пельмень палочками. – Скажите мне, господин инспектор, как вы относитесь к проституткам?

– Отрицательно, – пробурчал Такэда, отправляя кусок в рот.

– А к элитным?

– В чем разница?

– Ну, есть проститутки уличные, которым бы только взять денег на наркоту, и чтобы клиент побыстрее кончил и оставил их в покое. – объяснил Ронин. – А есть элитные, ухоженные красавицы, словно с обложки журнала, от которых принципиально невозможно ничем заразиться, и у которых есть всего одна цель – доставить вам наивысшее наслаждение именно так, как вам хочется.

– Так, понятно. Ты о робогейшах, что ли?

– Ура! До нашего высокоинтеллектуального инспектора дошло.

– То есть, нам поступило задание разгромить какой‑то притон Кубота‑кай? – без особых эмоций уточнил Такэда. – Этим я точно займусь с удовольствием. Страшно представить, до какого уровня надо пасть, чтобы лечь с роботом?

– У вас неудачный опыт, что ли? – Ронин хихикнул.

– Вот бы я стал еще деньги тратить на это! Дрянь и говно эти куклы. Даже думать противно.

– Э, господин инспектор, отстали вы от жизни. Прошли времена, когда искусственных женщин покупали в коробочке и надували дома при помощи велосипедного насоса. И времена, когда их делали из силикона в виде известных актрис, тоже прошли. Минули даже времена самодвижущихся кукол, способных руками чудеса творить, а при надобности высосать содержимое арбуза через три метра поливального шланга.

– Да куда они прошли? В дешевых борделях клана Кубота для докеров именно движущиеся куклы работают.

– А в дорогих?

– В дорогих работают живые женщины. Не помнишь, что ли, как мы посещали заведение господина Хитоси?

– Помню. А если взять еще выше уровень?

– В каком смысле? – Такэда не стал скрывать удивления.

– В прямом. Если взять заведение еще более дорогое и элитарное, чем курятник Хитоси?

– Таких не бывает, – без особой уверенности заявил Такэда.

– Вот. До сегодняшнего утра и я так думал, хотя сам человек не бедный и на кланы поработал некоторое время. Но, оказывается, были тайны и от меня.

– Так‑так! – Такэда заинтересовался.

– В общем, наш таинственный покровитель сдал интересную тему. Для меня она по одним причинам интересна, для вас, думаю, по другим. Суть этой темы в том, что инженеры Кубота разработали совершенно новую прорывную технологию в сфере утоления мужской жажды за вознаграждение. Это робот, который мало того, что почти не отличим от человека на вид, но и еще ведет себя не как робот.

– Ты меня пугаешь, – признался Такэда. – Не тяни, объясняй быстрее.

– Да я сам чуть не обосрался, когда понял, о чем идет речь. Короче, Кубота смогли сделать пусть и грубую, но вполне себе практически применимую запись человеческого мозга, после чего перенесли ее на полупроводниковый кристалл. Получился контроллер, способный управлять приводами робота. Но его память, мотивации, реакции, человеческие. Это как если бы из человека мозги вытащить, в машину вставить, и подключить нервы ко всем исполнительным механизмам. Но живой мозг штука нежная и прихотливая, а тут покруче будет. Тут емкий кристалл быстродействующей памяти, устойчивый к внешним воздействиям, не просто содержащий личность некого человека.

– Что значит «не просто»? – Такэда еще больше напрягся.

– Да то и значит. После считывания с мозга и до записи на кристалл, личность можно отредактировать в весьма широких пределах. Ну, убрать некоторые или все страхи, к примеру. Или отключить стыдливость. Убрать лишние воспоминания, побуждения, мешающие какой‑то цели.

– Ты хочешь сказать, что Кубота‑кай, создав подобную технологию, применяет ее таким пошлым образом, как создание элитных роботизированных проституток?

– Именно это мне сообщил наш таинственный покровитель. А что вас смущает?

– Да это же обалдеть какая продвинутая технология! Неужели не нашлось ей более достойного применения, чем создание роботов, способных вертеть задницей?

– Пока не нашлось, – сухо ответил Ронин. – И именно пока не нашлось, нам надо сделать так, чтобы дальше этого ничего не двинулось. Потому что робот с электронными мозгами, в которых сидит человеческая личность, способен крутить не только задницей, но и шестиствольным пулеметом с неслабым боезапасом за спиной.

– На какой стадии сейчас разработка? Теория? Эксперименты? Создание прототипа?

– Мелкосерийное производство. – Ронин доел последний пельмень и отложил палочки. – И у нашего покровителя есть основания полагать, что на робогейшах технология обкатывается по одной важной причине. При записи на кристалл у будущих электрических жриц любви полностью купируется агрессия. Она им не нужна. Сейчас полимерных девочек погоняют в борделях в качестве испытаний, проверят стабильность личности, степень контроля поведенческих рамок, коммуникационные возможности, гибкость системы принятия решений, а потом возьмут личность какого‑нибудь отморозка, вроде меня, и впендюрят в мозги боевого робота. Уже не купируя агрессию, понимаете? Все уже будет отлажено на безопасных гейшах. Мне бы этого хотелось избежать по ряду причин. Это ответ на вопрос, чем эта тема интересна для меня.