– Сейчас.

– Ну да, милый такой домик, прямо в национальном стиле, – сказала Хитоми.

Теперь домик казался маленьким, и всего‑навсего навершием шахты, уходившей вниз.

– Один из старых бункеров Сил Самообороны. Как наш покойничек смог его отжать себе – неизвестно, да это и не суть важно. Важно то, что надо взять этот укрепленный объект и уничтожить его к ёкаям.

– Ёкаи не имеют к нему никакого отношения, подмигнула Хитоми. – По крайней мере, хорошие ёкаи.

– Люди хуже чертей, сама понимаешь. Итак, идеи?

– Бункер автономный? – спросила Хитоми, вопросительно поглядев на Мизуки.

– Насколько я могу понять из планов, да. По крайней мере в части коммуникаций. У них даже миниатюрный реактор глубокого залегания есть, – сказала Мизуки.

– А что с воздухом? – спросила Хитоми.

– Противоатомные фильтры есть, но в каком они состоянии – сказать не могу.

– То есть мы не можем ничего запустить сюда, – Кошка ткнула пальцем в боковое ответвление, дополнительную вентиляционную шахту.

– Не нарушая целостность воздуховода и фильтров – нет.

– У любого убежища есть слабые места, – сказал Хитоми.

– При наличии необходимых инструментов, которые нам не доступны, – констатировал я. – Что там с периметром?

– А ничего, кроме датчиков обнаружения и замаскированных камер. Все сделано так, чтобы не привлекать особого внимания. Их я могу легко отключить. Как и связь бункера с поверхностью – в самом доме стоит радиоузел, а спутниковая тарелка на чердаке. Проводной связи нет.

– Отравляющий газ? – предложила Хитоми. – Сомневаюсь, чтобы они настроили фильтры на него, да и насколько мне известно, химическое оружие больше не производится.

– Вот ты и ответила сама на свой вопрос. Да и клапаны обратного давления не дадут подать туда ничего, они закроются от ударной волны. Но есть у меня пара наметок, которые не предусмотрели конструкторы этого бункера. А для этого нам надо…

– Датчики и камеры обезврежены, можно входить, – раздался голос Мизуки.

– Поняла, – Хитоми в легкомысленном летнем платьице, босоножках и соломенной шляпке постучала в дверь милого сельского домика.

– Да? – ей открыла дверь крепкая пожилая женщина, в которой угадывалась армейская школа.

– У меня там машина сломалась, а смарт сел, можно от вас позвонить? – защебетала Хитоми.

– Нет, – попыталась захлопнуть дверь перед ее носом женщина.

Бах! Хитоми выстрелила ей в голову из дробовика, обезглавив тело.

– Ну и не надо, – забормотала она. – Ваш выход!

– Понял! – я крутанул ручку газа байка, и влетел на участок, затормозив перед самым домом.

– Входим! – Хитоми перескочила через лежащий безголовый труп. – Чисто!

– Да тут все чисто, я не чувствую никого.

– Все так просто? – спросила Хитоми. – Как‑то и не интересно.

– Не особо просто. Не напоритесь на мину‑ловушку, – ожила Мизуки.

– Вряд ли они будут отрезать себе путь к отступлению, хотя…

Хитоми уже колдовала над спрятанной панелью управления.

– Вот теперь точно все чисто, – сказала она, и взяв приставную лесенку, полезла на чердак. Провела она там минуты две, чем‑то скрежеща и громыхая, затем спрыгнула из потолочного окна, премного довольная собой.

– На, – она кинула мне какую‑то деталь. – Облучатель. Теперь они слепы и глухи.

Внезапно я услышал давно позабытое пиликанье древнего телефона. Поискав глазами, я нашел висящий на стене аппарат.

– Пост, что там у вас происходит?

– Да ничего, – я положил трубку обратно на рычаг. – Похоже, они в курсе, что мы здесь.

– Ну это знание им мало поможет, – сказала Кошка, и пошла в гараж‑пристройку.

– Вот это да, – я стоял у бронированных ворот, в которые мог въехать грузовик. Пандус шел под наклоном и упирался в бронированные двери ниже уровня земли.

– Ну что стоишь? – Хитоми спрыгнула вниз. – Подай сумку!

Я взялся за тяжелый набитый рюкзак и подал его Хитоми, спрыгнув потом к ней.

– Сюрпрайз, – пропела она, доставая несколько мин. – Как ты думаешь, выдержат?

– Никуда не денутся, чехол снаружи убережет, а дальше – уже и так рванет, – она начала развешивать на двери кумулятивные мины и заряды С‑4, соединяя их проводами с детонаторами. – Это отучит их от попытки прорыва через ворота.

– Главное, чтобы нашу затычку не разнесло.

– Не должно, тут мало. Зато получится зачетный камуфлет. Сейчас расставлю датчики на вибрацию… Готово.

– Мизуки, твой выход!

– Поняла, – ответила она.

Через пару‑тройку минут я услышал порыкивание мощного дизеля – на эту технику электромоторы не ставили – и въезд в гараж потемнел от кормы закрывшей свет бетономешалки.

– Ну что, давайте, если не хотите сами превратиться в памятники себе любимым, – сказала Мизуки.

Мы с готовностью выпрыгнули наверх, отряхиваясь.

Что делать с крысой, запершейся в своей норе, если нет других вариантов? Залить водой, или чем‑то подобным. В том числе залить у входа в нору бетон. Чем мы и занимались. Запасы воздуха ограничены, а дышать хочется всем, но не все могут себе это позволить.

– Давай! – скомандовал я, и жидкая масса бетона хлынула на пандус, заполняя его полностью, и поднимаясь выше дверей. Даже на пол в гараже хватило с избытком.

– Одна нора залита. Теперь вторая, – Мизуки программировала панель бетономешалки, программируя ее на возвращение. Ничего криминального – ну ездили на какую‑то стройку, возили бетон. Тем более следы Мизуки потом удалит. – Давай свой байк.

– Возьми там, – я махнул рукой в направлении дома, и дал ей ключ‑карту.

– Ну я думаю, это их немного задержит, – сказала Хитоми.

– Немного – ни немного, а привет надо оставить.

И мы принялись за минирование подъездной дорожки и самого дома – ну гости прибудут не только изнутри, но и снаружи, я на это надеялся.

Как раз, когда мы разогнулись и вытерли пот со лба, появилась вторая бетономешалка.

– А вот и наша вторая вентиляционная шахта, – Хитоми посмотрела на большой камень, торчащий из земли. – Надо же, с фантазией, голограммой замаскировали!

Она нырнула в толщу камня, щелчок – и вместо камня теперь торчала стандартная труба бомбоубежищ.

– Сейчас мы ее разберем, – она сделала пасс пальцами, и от трубы полетело все, что могло помешать.

Мизуки сдала назад так, что мы могли снять трубу с бетономешалки и воткнуть ее в шахту.

– Ну, понесся раствор по трубам, – прокомментировала Хитоми, глядя на шахту, жадно глотающую раствор. Пробка номер два была на месте.

Я опустился на траву, сдирая с пальцев прилипшие кусочки раствора.

– Ну а теперь, как и задумано – осталось ждать кавалерии.

– Точно. Пойдем занимать позиции. По идее часа четыре у нас есть точно. Пока не поступит доклада, пока среагируют, пока пришлют группу захвата проверить, кто тут шарится…

– Мы еще и поспать успеем, – сказала Кошка. – А то толком и не выспишься, ты храпишь как паровоз.

– Да ладно издеваться, – я хлопнул ее по упругой попке. – Забираем снаряжение – и на позиции.

Кавалерия прибыла вечером, когда уже смеркалось. На лужайку перед домом сел вертолет – обычный, но без всяких опознавательных знаков, и из него высыпалось человек восемь, грамотно образовавших оборонительный круг.

– Ты была права, Мизуки, – сказал я. – Вариант два.

– Принято.

Секунд через десять, я уже успел заскучать, грохнул гранатомет, послав гранату точно в вертолет. Взрыв был небольшой, хотя вертолету хватило – он превратился в огненный шар, подпрыгнул над землей и рухнул на траву, разваливаясь и сбивая с ног штурмовую команду. Вот только граната была необычная – импульс ЭМИ сейчас выжег всю электронику солдат, лишая их связи и всех дополнительных функций «умного взвода».

– Огонь! – скомандовал я, и с двух позиций ударили пулеметы, гвоздя по солдатам и не давая уцелевшим поднять голову.

Я поднял барабанный гранатомет. Он сказал «Пок‑пок‑пок», и три гранаты кучно легли туда, где залегли шурмовики группы.