Я шарахнулся спиной о татами с такой силой, что из легких с хрипом вышибло воздух. Да какой он к ёкаю Старик? Разве что только по паспорту ему лет восемьдесят, да по опыту. Выглядел же чуть старше меня. Вот что значит долголетие волхвов. По Синигами тоже не скажешь, что он ровесник чуть ли ни начала времен. Но все же Старик не бог, он всего лишь человек, хотя и в этом не было особой уверенности. Он предпочитал не открывать свою ауру, или как он называл ее – «оболок», а без этого не понять, с кем имею дело. Вечно с этими волхвами все не так, русская магическая школа с ее тысячелетним наследием штука своеобразная и весьма. Не зря Старик на равных беседовал с Синигами или с Ним, не зря они принимали его как равного. Что‑то в нем было, что‑то нечеловеческое, и оно ощущалось подсознательно.

Впрочем, передо мной стояла конкретная задача – вырубить Старика. Он сам передо мной ее поставил и сам предложил работать в полном контакте, так что за все, что с ним произойдет дальше, ответственность будет лежать на нем.

Меня, если честно, его неуязвимость задела. В мире, из которого меня вытащили и который они через губу называли «Мир‑25», для меня не нашлось бы достойных противников в рукопашной схватке, я в этом совершенно уверен. И трудно было представить, что кто‑то мог обойти в этом умении настолько, что я не насую ему хотя бы с десяток достойных плюх.

Вообще наша рукопашная подготовка базировалась на системе субакса, которая в основе имела древнее каратэ, с навешанными на него последними достижениями в области магии, физиологии тела и динамики сложных систем. Представить школу более совершенную я просто не мог. Надо было лишь сконцентрироваться, понять, что противник достойный, перестать расслабляться и как следует его отметелить, раз он сам об этом попросил.

Я одним движением выпрыгнул из лежачего положения в глубокую пружинную стойку «киба‑дачи», чтобы создать у противника ложное ощущение моего перехода в оборону, весьма достойно отразил два удара и за это время сплел заклинание Каменный Кулак. Теперь никакие блоки Старику не помогут, а я смогу поставить автограф на его гипсе, если попробует остановить мой удар.

Я вошел в «ускорение», для надежности. Мир размылся, звуки ушли в нижний спектр и наступила привычная для этого состояния чуть подрагивающая тишина. Собрав энергию в средней чакре, я нанес тройку мощных прямых «цуки» сразу по трем уровням, сделав акцент на ударе кулаком в голову.

В неускоренном пространстве это заняло времени меньше, чем требуется винтовочной пуле на пролет десяти метров. От такого никто бы не смог бы увернуться, а попытка поставить блоки против Каменного Кулака привела бы лишь к перелому костей у противника.

Но результат моей атаки вышел очень уж неожиданным. Старик словно исчез с линии атаки, у меня скорости восприятия не хватило уловить траекторию его перемещения. Все три моих удара, в которые я душу вложил, ушли в пустоту. При этом противник еще умудрился на последнем выпаде схватить меня за запястье и провести настолько эффективный бросок, выдрав меня из «киба‑дачи», что я завертелся в воздухе, как лопасти какого‑то долбаного вентилятора, и со всего маху приложился затылком о татами.

На миг меня вырубило и я совершил короткое, но увлекательное путешествие через темные бездны Вселенной, со всеми присущими спецэффектами, вроде взрывов сверхновых звезд и столкновения галактик.

Старик подошел ко мне и скрестил руки, типа, мол, хватит с тебя. Я вышел из «ускорения», и мир сразу обрел прежнюю четкость и звучность.

– Не впечатлен. – Старик подал мне руку и помог встать с татами. – Дерешься на уровне среднего характерника, не больше.

– Если у вас такие бойцы не редкость, то я вам завидую, – с усмешкой сказал я.

– Ну, скажем так, они есть. С двумя ты знаком – это мои внуки. Вот у них примерно твой уровень, им тоже еще учиться и учиться. В магии ты лучше разбираешься, по крайней мере на уровне жреца‑воина.

– Никак не привыкну к вашей градации, – сказал я.

– Ну у нас нет четких уровней магии. То, что у вас шестой, высший уровень магии, для нас это жрец‑воин. Ну тебе еще предстоит этому научиться, ты здесь застрял месяца на три, не меньше. Вот и будем обмениваться опытом, я уверен, что общение будет полезным и взаимовыгодным.

– Не сомневаюсь, сэнсей. – Я поклонился.

Старик ответил мне таким же поклоном.

– Ну что, пойдем, Рик Морита. Жду вас в своем кабинете через двадцать минут.

– С Хитоми?

– Нет, одного. У нее сейчас другая программа. Ну и поговорим, как командир с командиром. – Князь Александр Драбицын повернулся ко мне спиной, показывая, что разговор пока закончен.

Я глянул в окно с треснувшим стеклом, за которым шел ливень. Ох уж эти токийские дожди…

Пространство колыхнулось, на миг подернувшись искажением, словно что‑то размазало воздух через причудливую линзу, и вот уже на грязном дощатом полу возникли две фигуры – парня и девушки.

– Привет, Рик! – сказал Алекс Драбицын. – Помоги снять рюкзак.

– Нет, чтобы сначала даме помочь! – возмутилась его сестра, тоже с притороченным к разгрузке боксом за спиной, но гораздо больших размеров. – Джентльмены перевелись?

– Я тебе помогу, – сказал новый член клана Иоши Кабаяси и зашел за спину девушки.

– Ну хоть один настоящий самурай нашелся! – вздохнула она с облегчением, когда большой ящик перекочевал в руки Иоши.

Я помог снять небольшой рюкзак Алексу. Небольшой‑то небольшой, но чертовски тяжелый, как и следовало ожидать.

– Пятьдесят слитков по килограмму, – прокомментировал мое «уф» Алекс. – Мизерная часть патента Мизуки. Кстати, что‑то ее здесь не вижу…

– Мы втроем, – сказала Кошка. – Пускай девочка работает, зарабатывает нам деньги головой, нечего ей по бомжатникам шляться.

– Ясно, – разочарованно сказал Алекс. По‑моему, даже слишком разочарованно.

Ну правильно, положил глаз на Есиду, уж слишком ему наш цветок сакуры, как издевательски называла ее Хитоми, понравился. Ничего, вряд ли у них что‑либо получилось бы – русский князь и японская девушка из разных миров, как в прямом, так и в переносном смысле. Так что не будем сводить их вместе лишний раз. Если что‑то получится – то потом, ну это конечно из области фантастики, но все же…

– Мизуки теперь у вас богатая невеста, – усмехнулась Анька. – За ее патенты Император лично отсыпал столько золота, что ей бы не пришлось работать никогда, и вам тоже.

– Надеюсь, вы их не опубликовали?

– Еще чего, – хмыкнула Анька. – Как и договаривались, наложили гриф особой важности и запечатали куда подальше в сейф, а опытные образцы собирали так, чтобы ни у кого не было полного технологического цикла. Про патенты Мизуки знают не больше людей, чем пальцев на одной руке… Ну, может быть, двух. Ну а что получилось – сами полюбуйтесь. По сравнительным испытаниям, эти штуки мощнее и дальнобойнее ваших гауссовок.

Она, поднатужившись, поставила контейнер, поданный Кабаяси, на старый корявый стол. Анька щелкнула замками…

– Вот, любуемся, – она потянула из ложемента гауссовку. Если прищуриться – то ее можно было бы спутать с нашими стандартными, но…

Анна приложила ее к плечу и поводила стволом из стороны в сторону.

– Легкая, удобная, работает точно так же как ваша. Таблицы стрельбы – на коробках стрелок, впрочем, вашими шариками она тоже стреляет. В комплекте – тысяча шариков и двести стрелок, на средний бой хватит.

– Да, пожалуй, – я взял второй образец. Точно, легкая, удобная, в руках лежит как влитая.

– Пристреляете потом где‑нибудь подальше. А вот тут сенсор самоликвидации, – она надавила на маленькую панель в прикладе, отшедшую в сторону. – Сами понимаете, такие игрушки не должны попасть в чужие руки. Ну, настроите – мануал к каждой есть.

– Настроим, – сказал я. – Не проблема. А это обещанные серийники?