– И о чем говорили? – заинтересованно спросил император.

– О многом, – туманно ответил Хаякава. – О реакции кабинета министров на поднимающийся международный скандал. Что Япония опять ведет запрещенные эксперименты на людях, и пора это прекратить. Тем более запись, попавшая в сеть, чудесным образом оказалась уже у всех мировых лидеров, и, по нашим сведениям, скоро выступят МИДы всех ведущих держав с пресс‑конференциями по этому поводу.

– О чем тут говорить? – сказал император. – А то они ничем подобным не занимаются!

– Но об этом доподлинно не известно! – сказал Хаякава. – А вот это уже в сети.

– Слишком быстро и слишком вовремя это появилось.

– Вы не знали, что эта запись существует?

– Знал, – признался император. – И все равно думал, что они на это не решатся.

– Они?

– «Тора» или «Тора‑кай», как вам будет угодно, – провел рукой по лицу император.

– «Тора»? Но по официальной версии, они не существуют!

– По официальной, рикудзё, по официальной. А по неофициальной, никто не может сказать, есть они или нет.

– Любая вещь, в том числе и террористическая группировка, либо есть, либо нет. Тем более, они взяли на себя ответственность за убийство наших офицеров! – Хаякава пристально смотрел на императора, словно подозревая подвох.

– Судя по этой записи, они есть и великолепно себя чувствуют. Только вот похоже эту маску натянули на себя политики, в том числе и наш премьер‑министр. А в армейской среде созрел заговор, направленный на устройство военного переворота и установление военной диктатуры над страной. И наша либеральная верхушка, жующая розовые сопли во время пересчитывания купюр, этому способствует.

– Я сейчас же дам поручение кэймутай…

– И что? Мы будем сидеть, ждать результатов расследования военной контрразведки, и терпеть один кризис за другим? Тем более посмотрите на это, генерал! – император махнул рукой в сторону голоэкрана. – Вот они, настоящие враги Нихон. Вот эта жрущая, срущая и тупая биомасса, которая подогревается смутьянами на содержании других государств. Вы сами сказали, что на заседании кабинета министров обсуждалось многое. Вопрос обо мне поднимался?

Хаякава замешкался. Было видно, что сейчас он делает свой выбор.

– Да, Ваше Императорское Величество.

– И что говорили? – заинтересованно спросил император.

– Разное. В том числе и обвинить вас в подобных экспериментах в угоду международному сообществу.

– О чем я и говорил, – сказал Ямахито. – Они готовы предать своего императора. А вы, Хаякава? Готовы? Когда за мной придут мои же охранники и уведут в дворцовую тюрьму?

Хаякава промолчал, глядя на трансляцию журналистов с дворцовой площади.

– Сначала уберут меня, потом заговорщики из армии уберут их и вас и станут во главе страны.

– Я не совсем понимаю, к чему вы клоните, Ваше Императорское Величество.

– Да ладно вам, рикудзё. Все вы прекрасно понимаете. Я прекрасно знаю, что вы поклонник старой империи, которую у нас отобрали после позорного поражения и сделали своей ручной обезьянкой. У вас есть два выхода – или уйти сейчас, и ждать развития событий, получая приказы от штатских, либо взять власть в свои руки и вместе со мной возродить Империю, ту самую, которой мы все гордимся и до сих пор сожалеем о ее утрате.

– Но конституция…

– Конституция? Мы напишем новую конституцию, где будет править император, а Силы Самообороны превратятся в Императорскую Армию с ее славными традициями. Тем более, насколько я знаю, вы можете ввести военное положение без совещания с советом министров и обойдя штатских штафирок, которые сейчас указывают вам когда гавкнуть, а когда подать лапу. Тем самым вы спасете Нихон от будущего произвола гражданских властей и будущего военного переворота.

Император читал чувства, которые Хаякава так и не научился скрывать. Да, подумал он, ему лучше не играть в покер и в политику, проиграет по‑крупному.

Тем временем толпа, собравшаяся на площади в едином хорошо срежиссированном порыве начала скандировать «Император‑убийца!».

– Вот видите, рикудзё, кто против нас? – усмехнулся император. – И это не народ, это продажные наймиты гайдзинов и наших местных политиканов. Потом можете ознакомиться, я дам вам документы. И если сейчас прольется кровь…

У Акайо есть все указания, подумал император. Кровь будет, как же такое шоу без крови? Осталось только подождать самую малость…

– Что это? – спросил Хаякава, указав на проекцию.

– Видимо, стреляют, – сказал император. Вот оно! Кто‑то выпустил из гранатомета серию осколочных гранат по толпе, превратив ее в хаотично расползающуюся массу, где все давили друг друга, проходили по упавшим.

Неуправляемая людская масса смела хлипкое полицейское ограждение вместе с полицейскими, и ринулась кто куда. В том числе и к воротам дворца, где их встретила дворцовая охрана. Раздался короткий сухой треск выстрелов, слившийся вскоре в беспорядочную пальбу.

– Ну что, решайтесь, рикудзё! – сказал император.

– Есть, Ваше Императорское Величество! – четко отдал воинское приветствие генерал. – Мы сделаем это. Рад служить Вашему Императорскому Величеству!

Он четко развернулся на каблуках и поспешил из кабинета императора.

– Ну что, доигрались? – сказал я, наблюдая за голотрансляцией.

– Похоже, да, – сказала Мизуки, не отрываясь от экрана.

– Абсолютно точно, – подтвердила Реми. – Парламент оцеплен, идут задержания. Кабинет министров распущен, премьер‑министр арестован.

– Похоже, мы подтолкнули его к совершенно другому решению проблемы, – сказала Хитоми. – И как мы могли так лохануться?

– Кто же знал, – сказал я. – Мизуки, на сколько его должно хватить, пока он не откинет копыта?

– Если будет особо усердствовать – на пару недель, если угомонится – ну месяц‑два.

– Ему и этого времени хватит, чтобы нахреновертить таких чудес, что весь мир содрогнется.

– Уже содрогается, – сказала Реми. – Все вопят как недорезанные по поводу переворота в Японии и восстановления абсолютной монархии.

– И что?

– Срочное совещание Совбеза ООН, воинственные заявления Российской Империи, Восточно‑Азиатского Союза и Объединенной Америки, причем первые и последние грозно потрясают кулаками, – транслировала Реми. – Сейчас будут думать, что делать с вышедшей из‑под контроля Японией.

– Ну военная интервенция исключается, когда все Силы Самообороны подняты по сигналу «военная опасность», – сказал я.

– Уже не Силы Самообороны, – сказала Реми. – Император своим первым указом дал военным практически неограниченную власть и объявил о возрождении Императорской Армии, с ее славными традициями, и прочее бла‑бла‑бла.

– Да уж, традиции славные, – поежилась Хитоми. – Отрубать головы пленным на площадях и испытывать оружие массового поражения на людях.

– Ты откуда знаешь? – удивленно спросил я.

– Ты же сам мне выговаривал о необходимости знания страны, в которой работаешь, сэмпай, – усмехнулась она.

– Число жертв массовой давки превысило сто пятьдесят человек, и неизвестно, сколько из них погибло от взрывов в толпе.

– Нас там еще в этом не обвинили? – спросил я. – А то мы удобная дежурная жопа для императора.

– Пока нет. – покачала головой Реми. – Взрывы были произведены неустановленными лицами из числа протестующих.

– А что, очень удобно, – хмыкнула Хитоми. – Под этим соусом они сейчас начнут зачищать оппозицию. Грамотно работают. Сначала переполнить морги, а потом и тюрьмы.

– И этим самым они нивелировали все наши усилия по устранению императора с доски, – сказал я. – Естественно, что сейчас никому не до Такахаси с его признанием. Когда император получил абсолютную власть над Японией, поставив раком всех, кто мог ему помешать.

– В том числе и нас, – подтвердила Хитоми.

– В том числе. А также либералов, штатскую власть, дзайбацу и якудза – спецназы под контролем министра обороны разберутся со всеми.

– Мы своими руками создали монстра, – сказала Мизуки.