— Чего ты хочешь от меня, герцог Калас? — задумчиво произнес аббат вслух.

— Он знает, что мы не можем открыть ворота королю, ратующему за подобные перемены в абеликанской церкви, — сказал магистр Белазарус. Гленденхук поднял на него взгляд. — И герцог Калас, без сомнения, понимает, что ни один из нас никогда не признает Маркало Де'Уннеро главой церкви. Как и аббата Олина, если только Коллегия аббатов не утвердит его в этой должности, которой он так домогается.

— Где сейчас Олин? — спросил аббат. — Все еще в Бехрене?

— Так все говорят.

В дверь покоев негромко постучали. Гленденхук сделал знак магистру, тот открыл дверь и впустил начальствующую сестру Треизу, занимавшую наивысшее для женщины положение в аббатстве, возможную преемницу аббата Гленденхука. Незадолго до того, как над Хонсе-Биром сгустились тучи, ходили слухи, что отец-настоятель Фио Бурэй намерен перевести Гленденхука в другой монастырь, возможно даже в Сент-Хонс в Урсале, и поставить на его место сестру Треизу. Статная, решительная женщина за сорок, она была вполне способна возглавить аббатство. За годы, проведенные в Сент-Гвендолин, она пережила множество испытаний, в том числе нашествие как розовой чумы, так и Маркало Де'Уннеро. Причем всегда вела себя мудро и с достоинством, а со времени паломничества к горе Аида, где она приобщилась к чуду завета Эвелина, излучала такое ощущение безмятежности, что одно ее появление могло успокоить любую мятущуюся душу. Все последние годы аббат Гленденхук пользовался неизменной поддержкой Треизы; они стали так близки, как это возможно для брата и сестры абеликанского ордена. Злые языки поговаривали, что их дружба даже выходит за рамки пристойности.

Хотя никто не стремился выяснить, так ли это на самом деле, многие считали, что слухи соответствуют действительности. Поскольку все окружающие могли убедиться, что под влиянием начальствующей сестры Треизы Гленденхук стал куда терпимее и великодушнее.

При ее появлении настоятель Сент-Гвендолин встал и, несмотря на скверное настроение, встретил сестру теплой улыбкой.

Та, однако, не улыбнулась в ответ.

— Герцог Калас будет здесь через два дня, — сообщила она. — Его армия движется достаточно быстро, не встречая сопротивления.

— Им предстоит пройти еще через два селения. Может, это задержит их, — предположил магистр Белазарус.

— Я бы не рассчитывала на это, — сказала Треиза. — Его армия растет на глазах. Говорят, он вышел из Палмариса всего с несколькими тысячами.

— А сейчас? — спросил Гленденхук.

— Сейчас она насчитывает двадцать тысяч. Возможно, и больше, — ответила начальствующая сестра.

Ошеломленный услышанным, аббат Гленденхук рухнул в кресло.

— Все селения признают короля Эйдриана, а их жители с радостью вливаются в победоносную армию герцога Каласа.

— И, без сомнения, его конечная цель — Санта-Мер-Абель, — вздохнул Белазарус.

— Двадцать тысяч… — эхом отозвался аббат.

— Может, и больше, — повторила Треиза. — К тому же ходят слухи, что еще одна армия идет сюда с запада.

— Собираются нас окружить, — рассудил магистр.

— Столько людей присоединилось к нему… — Настоятель Сент-Гвендолин сокрушенно покачал головой.

— Разве у них есть выбор? — спросила сестра Треиза. — Представьте: герцог Калас и его до зубов вооруженные Непобедимые в сияющих доспехах входят в деревню, превознося короля Эйдриана. Выступать против было бы чистым самоубийством.

— А соглашаться — значит предать истинного короля! — запротестовал Белазарус.

— Простых людей мало волнует, кто именно сидит на троне Хонсе-Бира, — ответила Треиза. — Их волнует лишь, чтобы семьи ели досыта, а дети жили лучше, чем они сами. С точки зрения простого народа, все эти политические дрязги их не касаются — если только не оборачиваются войной.

— А она непременно разразится, если принц Мидалис перейдет к действиям, — заявил магистр.

— Возможно, он опоздает.

Пессимизм, прозвучавший в этих словах Гленденхука, произвел на Белазаруса крайне тяжелое впечатление.

— Люди идут за герцогом Каласом, потому что у них нет другого выхода, — высказала предположение сестра Треиза. — Может, армия короля Эйдриана начнет разваливаться, когда — если — появится принц Мидалис.

— А какая роль во всем этом отводится абеликанской церкви? — осведомился Белазарус. — Готовы ли мы удовлетворить требования короля, узурпировавшего трон, если одним из них является отстранение отца-настоятеля Фио Бурэя и возведение на его место аббата Олина или Маркало Де'Уннеро?

— Разумеется нет! — без малейших колебаний ответил настоятель Сент-Гвендолин и вперил в магистра суровый взгляд, который несколько смягчился, когда он перевел его на Треизу. — Что посоветуешь ты?

Черноволосая, с едва наметившимися морщинками у глаз, начальствующая сестра помолчала, задумчиво нахмурив брови, глядя в пол и покусывая нижнюю губу — характерный для нее жест, когда она углублялась в свои мысли, обычно вызывающий улыбку на лице аббата. Наконец она подняла взгляд и заговорила:

— Если бы король Эйдриан захватил трон, не вовлекая в интриги церковь, я бы посоветовала закрыть на все глаза, несмотря даже на то, что его действия привели к изгнанию из Урсала начальствующей сестры аббатства Сент-Хонс Джилсепони, немало сделавшей для блага нашего ордена и государства. Однако поскольку на стороне Эйдриана выступил аббат Олин и, хуже того, Де'Уннеро, официально отлученный от церкви, мы не можем устраниться от происходящего. Совершенно очевидно, что расстояние между церковью и государством сокращается. Король не только собирается внедрить в структуру абеликанского ордена одного из своих преданных сторонников, но и желает, чтобы тот занял в нем самый высокий пост. В результате победоносного марша своей армии герцог Калас уже подмял под себя двенадцать крупных монастырей, и на своих местах удержались лишь те наши братья, которые поклялись в верности не только королю Эйдриану, но и аббату Олину и Маркало Де'Уннеро. Все остальные были изгнаны, если не подверглись более страшной участи.

— Некоторые из них просили у нас убежища, — заметил Гленденхук.

— Значит, нам придется встать на ту или на другую сторону. — Треиза перевела взгляд с магистра Белазаруса на аббата. — Мы не можем быть заодно с аббатом Олином и гнусным отступником Де'Уннеро, не можем принести в жертву свою бессмертную душу.

— Но что тогда — бежать? Или сражаться? — спросил Белазарус, глядя на аббата.

Тот, в свою очередь, вперил вопросительный взгляд в Треизу.

— Ни то ни другое. — Начальствующая сестра распрямила плечи. — Нет смысла закрывать ворота перед Каласом, поскольку он попросту разнесет их в щепки. Думаю, что следует оказать герцогу пассивное сопротивление. Покидать обитель мы не станем, но и признания человека, отлученного от церкви, они от нас не дождутся; просто будем, словно ничего не замечая, заниматься своим делом.

— Разве это не означает, что мы признаем аббата Олина и Де'Уннеро?

Чувствовалось, что магистр Белазарус явно сбит с толку.

Сестра Треиза покачала головой.

— Нельзя допустить, чтобы нас так поняли. Ни герцог Калас, ни жители окрестных селений. Мы уступаем без боя, потому что не можем одержать в нем победу, но не станем служить королю Эйдриану, узурпировавшему трон и поощряющему подобные действия своих сторонников. Может быть, наш поступок внесет хотя бы небольшой раскол в армию герцога Каласа, создаст незаметную на первый взгляд трещину, которая начнет расширяться, когда из Вангарда выступит истинный король Хонсе-Бира.

— Чтобы наша позиция произвела хоть какой-то эффект, мы должны выразить ее предельно четко, — сказал магистр.

— И сделать так, чтобы наша капитуляция не способствовала усилению герцога Каласа, — добавил аббат Гленденхук. — Нужно отправить в Санта-Мер-Абель самых молодых и отважных братьев. Пусть они унесут с собой наши ценности, в первую очередь магические камни.

— Герцогу Каласу это не понравится, — заметила Треиза.