— Значит, ты все-таки знал о нем, пусть и не так давно, но не пришел и не рассказал мне, — произнесла женщина печальным, полном разочарования голосом человека, преданного другом.

— А как бы я сделал это? — возразил кентавр. — Прискакал в Урсал и заявил, что хочу поговорить с королевой? — Пони вздохнула, беспомощно пожав плечами. — Ах, и все же ты права! Я должен был что-нибудь предпринять, хотя совершенно не могу представить, каким образом! Но в одном не сомневайся, Пони. Смотритель не дал мальчишке по имени Эйдриан своего благословения.

Снова пожав плечами, женщина шагнула вперед и снова крепко обняла кентавра. Предполагалось, что это объятие должно показать ему, что все прощено, должно успокоить его. И тем не менее, когда мускулистые руки Смотрителя обхватили Пони, именно она почувствовала, как спадает внутреннее напряжение. Потекли слезы, и женщина не пыталась их удержать. Плечи Пони сотрясались от рыданий, и Смотритель крепко, но нежно прижимал к груди подругу.

Чуть позже она снова отодвинулась от кентавра, вытерла слезы и издала смешок, как бы давая понять, что проявила слабость.

— В какую глупую слезливую старуху я, должно быть, превратилась!

— Ничего подобного, — без колебаний отозвался Смотритель. — Ты просто чувствуешь себя старой, так мне кажется. Да и неудивительно: мало кому пришлось вынести столько горя.

— И, боюсь, это только начало.

— Ну, так значит, у тебя — у нас, я хотел сказать — есть еще один повод вступить в драку, не так ли? — рассудил кентавр.

Пони бросила на него скептический взгляд.

— Предлагаешь мне сражаться с собственным сыном?

Смотритель даже не счел нужным отвечать на этот вопрос.

Женщина поняла его и испустила смиренный вздох.

— Принц Мидалис наведет тут порядок, не сомневайся, и ему будет очень не хватать Пони, — сказал Смотритель.

— А Пони, чтобы выстоять, будет очень не хватать тебя, — ответила она.

Кентавр усмехнулся с характерным для него самоуверенным видом и подмигнул подруге.

— Уж я-то ни в жизнь не допущу, чтобы на тебя обрушилась гора.

— Не стоит недооценивать гарнизон Палмариса, — предостерегающе сказал герцог Калас. — На протяжении долгих лет им пришлось выдержать немало испытаний, и это лишь закалило их. А командуют ими закаленные в сражениях офицеры.

— Мы можем догнать их и уничтожить, причем это не займет так уж много времени, — возразил Маркало Де'Уннеро. — Если поторопиться, успеем это сделать еще до того, как они пройдут через Кертинеллу.

Сидевший за столом напротив них Эйдриан откинулся в кресле. Все трое были уверены, что епископ Браумин отослал большую часть своего гарнизона на север до того, как появился Эйдриан. Совсем незадолго до этого, судя по тому, что рассказывали жители захваченного города. Сейчас, спустя несколько дней после падения аббатства Сент-Прешес, сбежавшие солдаты, скорее всего, приближались к Кертинелле и Ландсдауну, двум небольшим городкам севернее Палмариса, на половине расстояния до Тимберленда, где когда-то жили родители Эйдриана.

— Нужно действовать быстро, — повторил Де'Уннеро, обращаясь к королю. — Мы и так слишком затянули с этим.

— Важнее всего прочно удерживать в своих руках Палмарис, — заметил герцог Калас. — Вот-вот наступит зима. Мы должны в самое ближайшее время восстановить тут порядок и закрепить город за собой.

Эйдриан кивнул. Они уже не раз обсуждали эту проблему. На данной стадии захвата королевства приоритетным являлся контроль над Палмарисом и налаживание в нем мирной жизни. Люди только в том случае проникнутся к Эйдриану расположением, если он внесет не слишком много беспорядка в их жизнь. Пока продолжалось сражение и по улицам города метались солдаты, его жители пережили немало ужасов. Однако Палмарис был захвачен с минимальными жертвами. Пленников одного за другим допрашивали и отпускали по домам, объясняя им, что новый законный король Хонсе-Бира — добрый, справедливый правитель, который не станет мстить запутавшимся людям, хотя они и осмелились воспротивиться ему.

— Так ты предпочитаешь позволить вражеской армии разгуливать на свободе? — спросил монах, обращаясь к Каласу. — У солдат этого гарнизона в городе остались семьи. Тебе не приходит в голову, что они ведь могут и вернуться?

Герцог рассмеялся, словно для него это не имело значения.

И в глубине души Де'Уннеро готов был согласиться с ним. В городе сейчас находились десять тысяч солдат, включая гвардейцев Бригады Непобедимых. Может, гарнизон Палмариса и мог бы оказать этой армии серьезное сопротивление, если бы во время наступления оставался здесь, под защитой прочных городских стен. Но сейчас, вынужденный нападать извне, он не имел ни малейшего шанса.

— Они не вернутся, — сказал герцог Калас, обращаясь к Эйдриану. — Думаю, солдаты, сбежавшие из Палмариса, совершенно растеряны и потому пойдут на север. Им трудно что-либо предпринять без руководства принца Мидалиса, но они доберутся до Вангарда не раньше чем наступят зимние холода. Пусть себе идут! Лишние рты, которые Мидалису придется кормить в трудное зимнее время. Когда он в конце концов поведет их на Палмарис, это будет банда истосковавшихся по дому, оголодавших оборванцев.

Звучало резонно, и молодой король снова кивнул. Подумаешь, на север сбежали несколько сот человек. Его это не сильно беспокоило. Палмарис у него в руках, и сейчас это важнее всего. Ну и конечно, нужно как можно скорее подчинить себе ближайшие к городу земли, может, даже до Кертинеллы и Ландсдауна.

Однако самая желанная добыча, та, которой Эйдриан жаждал даже сильнее, чем Де'Уннеро, аббатство Санта-Мер-Абель, лежала не на севере, а на западе.

Конечно, он пока ничего не говорил командирам о предстоящей ему небольшой «прогулке».

— Принц Мидалис будет представлять собой угрозу только в том случае, если сумеет найти слабые звенья в наших замыслах, — заметил Эйдриан. — Однако до наступления зимы это вряд ли возможно, а до тех пор мы вполне успеем закрепить за собой все провинции от Энтела до Урсала и от Урсала до Палмариса. Нужно показать жителям этих самых населенных областей Хонсе-Бира, что правление короля Эйдриана несет им мир и процветание. В конечном счете, это ведь все, чего они хотят. Простых людей мало заботит, какое имя носит король. Им важно, чтобы была еда на столе.

— От притязаний Мидалиса на престол так просто не отмахнешься, — возразил монах. — Он многих поднимет против нас.

— Чем дольше мы будем удерживать его на расстоянии, тем меньше народу он сможет поднять, — с усмешкой вставил герцог Калас. — Чрезвычайно важно, чтобы принц действовал там и тогда, как и когда предопределим для него мы, а уж наша забота сделать его путь как можно более длинным и трудным. Чем дальше от Урсала состоится сражение с принцем Мидалисом — если вообще до этого дойдет, — тем меньше у него будет поддержки.

Король перевел взгляд на Де'Уннеро.

Эта дискуссия, касающаяся сугубо мирских дел, была монаху явно в тягость, и он молча сидел, постукивая кончиками пальцев друг о друга.

— Терпение, друг мой, — посоветовал ему Эйдриан. — Скоро дойдет дело и до Санта-Мер-Абель.

— Недостаточно скоро для меня, — отозвался Де'Уннеро.

— Мы пока не готовы к этому, — сказал герцог Калас. — Ты же знаешь, я не меньше твоего жажду увидеть падение Санта-Мер-Абель! Но кроме этого нам нужно обеспечить преимущество на море, чтобы полностью изолировать принца Мидалиса.

— Мы захватим и море, и побережье Лапы Богомола, — заверил обоих король. — И Санта-Мер-Абель обложим со всех сторон, но только тогда, когда все другие аббатства Хонсе-Бира, за исключением Сент-Бельфур в Вангарде, будут в наших руках и Фио Бурэй лишится поддержки за пределами Санта-Мер-Абель.

Маркало Де'Уннеро кивнул, изо всех сил сдерживая раздражение. Ему, конечно, был известен этот план, поскольку наиболее сложную его часть он сам разрабатывал вместе с аббатом Олином еще задолго до восхождения Эйдриана на престол. Однако король внес в него изменения, даже не посоветовавшись с кем-либо из них. И как искусно все обстряпал! Просто потряс перед носом аббата Олина морковкой, перед которой старый осел не смог устоять. Интересно, как Эйдриану удастся захватить восточное побережье Хонсе-Бира, когда вся его наемная армия оттянута на юг, в Хасинту?