— Далеко не все воспримут это подобным образом, — заметил герцог Калас. — И уж конечно, не принц Мидалис и его приверженцы…

— Которые по большей части находятся далеко отсюда, в Вангарде, — перебил его аббат. — На пути к Палмарису ты встретишь мало людей, отдающих предпочтение принцу Мидалису. Нужно просто говорить все как есть: Эйдриан король, и двор Урсала его поддерживает. Уверяю вас, у простого народа не будет возражений.

— Еще бы, разве они посмеют возражать? — усмехнулся Маркало Де'Уннеро, и вокруг послышались ответные смешки.

Эйдриан, однако, этого веселья не разделял.

— Давайте не забывать, что Палмарисом правит старый друг Джилсепони, безусловно не являющийся таковым для Маркало Де'Уннеро, — напомнил молодой король. — Епископа Браумина Херда вряд ли убедят наши доводы.

— Неужели, по-твоему, он настолько глуп, что выступит против тебя? — спросил герцог Калас. — Неужели ты считаешь, что он своими действиями вынудит королевскую армию расправиться с жителями Палмариса?

— Может быть, и нет, но не надейся, что аббатство Сент-Прешес распахнет ворота перед Маркало Де'Уннеро и аббатом Олином, — ответил Эйдриан.

Де'Уннеро перевел взгляд с Олина на герцога Каласа. Складывалось впечатление, что, по крайней мере, в данный момент оба они придерживаются одного мнения. Калас кивнул, когда Де'Уннеро заявил:

— Ну, значит, нам самим придется распахнуть эти ворота.

— Аббатство Сент-Прешес — желанная добыча, — заметил аббат Олин. — Я уже предвкушаю удовольствие от лицезрения его залов.

— Однако тебе увидеть их не придется, — бросил Эйдриан.

Это заявление породило удивленные взгляды со стороны сидящих за столом и в особенности самого старого аббата, физиономия которого сначала приняла испуганное, а затем подозрительное выражение.

— Аббата Олина ожидают другие, более приятные обязанности, — объяснил король. — Ни для кого не секрет, что в Бехрене сейчас царят беспорядки, вызванные мятежом тогайранцев, и правитель Чезру свергнут. Бехрен плывет по воле волн, лишившись как духовного, так и светского руководства. Возможно, сейчас для Хонсе-Бира самое подходящее время прийти на помощь нашим южным братьям.

— Что ты имеешь в виду? — недоуменно спросил Де'Уннеро.

— Ты хочешь отправить меня в Хасинту? — словно не веря собственным ушам, спросил в свою очередь аббат Олин. — Чтобы предложить Бехрену дружбу и поддержку?

— Чтобы взять на себя роль отсутствующего предводителя, — заявил Эйдриан. Недоумение лишь усилилось, послышались перешептывания. — Сейчас эта дверь открыта для нас, и нельзя допустить, чтобы она захлопнулась.

Король зашагал вокруг стола, на мгновение по очереди останавливая взгляд на лицах сидящих за ним.

— Наступает самый благоприятный для нас момент. Бехрен в отчаянном положении. Люди узнали, что власть Чезру была основана на лжи и правитель использовал для ее удержания те самые магические камни, которые жрецы-ятолы всегда объявляли доказательством связи церкви Абеля с демоном. Жители Бехрена, утверждаю я, отчаянно нуждаются в друге и руководителе. Этим человеком как раз и станет аббат Олин.

— И к чему это приведет? — с вызовом спросил Де'Уннеро.

Эйдриан, выведенный из себя дерзостью монаха, бросил на него угрожающий взгляд.

— Бехрен будет моим. Возможно, еще до того, как падет Вангард, — ответил молодой король, и его безапелляционный тон исключал всякую возможность обсуждения.

— Разве мы не станем слабее, если отошлем в такую даль часть войск? — тем не менее осведомился Де'Уннеро.

— Не так уж много от нас и потребуется, — отрезал Эйдриан. — Наши сундуки полны драгоценных камней, и у нас хватит средств, чтобы подкупить гарнизон Хасинты и перетянуть на свою сторону охваченных смятением жрецов-ятолов. Если все сложится как надо, а я верю в аббата Олина, завоевание главного города Бехрена пройдет практически бескровно. А как только Хасинта станет нашей, как только мы дадим ее жителям новую религию и новую надежду, за которую они смогут уцепиться, как только покажем, что являемся им друзьями и братьями, наше влияние начнет распространяться и на остальные бехренские города.

Де'Уннеро открыл было рот, снова собираясь возразить, но Эйдриан оборвал его:

— Мне было видение. Я знаю, что все так и будет. Так что отправляйся в Энтел, аббат Олин. Переговори с пиратами, которых мы привлекали, чтобы защитить Энтел от Дануба. Герцог Брезерфорд обеспечит тебе поддержку флота. Я дам тебе внушительную армию — не для того, чтобы захватить Бехрен, а чтобы убедить тех, кто там рвется к власти, что ты — единственная разумная альтернатива хаосу, охватившему их страну.

И опять Де'Уннеро не успел ничего возразить, хотя явно собирался это сделать; на этот раз потому, что его опередил аббат Олин.

— Неужели все это возможно? — взволнованно спросил старик.

Все, в том числе и Эйдриан, некоторое время молча разглядывали его. Ни для кого не было секретом, что аббат Олин, под началом которого находился монастырь Сент-Бондабрис в Энтеле, всегда питал симпатии к Бехрену — возможно, даже большие, чем к Хонсе-Биру. Он потерпел поражение на последних выборах отца-настоятеля абеликанской церкви именно из-за тесных связей с Чезру Эакимом Дуаном и другими высокопоставленными бехренцами. По мнению служителей церкви Абеля, Олин проявлял чрезмерное дружелюбие к южным соседям.

— Ну, разумеется, — заверил аббата Эйдриан. — Пойми, ты придешь в Хасинту как друг и, более того, как избавитель. Жрецы-ятолы поддержат тебя, потому что ты принесешь им утерянную с гибелью правителя Чезру безопасность, спасешь от воцарившегося в стране хаоса. И конечно, потому, что будешь платить им, — они ведь известны жадностью!

— Не все пойдут на отказ от религии ятолов, — заметил Олин.

— Их будет достаточно, чтобы утихомирить остальных, и у тебя хватит сил, чтобы… ну, чтобы избавиться от тех, кто будет причинять больше всего беспокойства. Я рассчитываю, что Хасинта станет твоей, аббат Олин, и очень быстро. А оттуда ты немедленно начнешь распространять на всю страну свое духовное влияние — и мое светское.

Король обвел взглядом присутствующих. Де'Уннеро растерянно смотрел на него, пытаясь переварить услышанное, а герцог Калас с сомнением покачивал головой.

— Оставь опасения, герцог. То, что аббат Олин будет делать на юге, в очень незначительной степени отвлечет твои силы от главной заботы — укрепления моей власти в Хонсе-Бире, — заверил его Эйдриан. — Речь идет лишь о части армии наемников, которая привела нас в Урсал, но никак не о регулярной армии королевства.

Он снова посмотрел на Олина.

— Помни: ты идешь в Бехрен с предложением прежде всего дружбы и поддержки.

— И это на самом деле так? — осведомился аббат.

— Разумеется. До тех пор, пока в Бехрене будут согласны на то, чтобы им правил король Эйдриан Будабрас.

Лицо старика на мгновение омрачилось, но он тут же усмехнулся и ответил:

— Я понимаю.

Они надолго замерли в объятиях друг друга. Для епископа Браумина Херда на всем белом свете не существовало женщины, встрече с которой он мог бы обрадоваться больше. Именно Джилсепони Виндон, его дорогая подруга, провела этого достойного служителя абеликанской церкви через адский пожар, разожженный демоном-драконом Бестесбулзибаром, и ужасы нашествия розовой чумы.

Однако сегодня при виде Джилсепони сердце монаха не столько возрадовалось, сколько сжалось от огорчения. За все годы их дружбы, даже во времена, когда ей приходилось нелегко, Браумин только раз видел Джилсепони столь угнетенной — после смерти ее возлюбленного Элбрайна. Сам факт, что она прибыла сюда, вместо того чтобы восседать на королевском троне в Урсале, наводил на мысль, что бесчисленные слухи, ползущие вдоль берегов залива Мазур-Делавал, могут оказаться правдой.

— Мы получили известие о смерти короля Дануба, — сказал присутствующий здесь же магистр Виссенти Мальборо. — И выражаем тебе искреннее сочувствие.