Но даже там их, конечно же, не оставят в покое.

Аграделеус был явно не расположен выслушивать слова утешения и ободрения. Бринн пришла к нему, чтобы объяснить, что сейчас они особенно остро нуждаются в его помощи по доставке провианта. Только это поможет воинам и лошадям быть в хорошей форме, без чего им не ускользнуть от преследователей.

— Напади сама! — заявил дракон, — Давай разделаемся с ними!

— Ты не можешь действовать в полную силу, — заметила девушка. Аграделеус недовольно заворчал. Рана, полученная во время отступления из Авру Изы, и в самом деле давала о себе знать. — Сейчас не время для нападения.

— Может, лучшей возможности вообще не будет, — возразил упрямый дракон. — Бехренцы следуют за нами как привязанные, словно ты сама сообщаешь им, куда идти.

Он был абсолютно прав, и тогайранка не стала спорить, однако рассказывать дракону о духе Эакима Дуана ей не хотелось. Астамир заверил ее, что с помощью магического камня невозможно причинить вред такому огромному существу, как Аграделеус. А если бы Чезру попытался произвести одержание могучего дракона, тот, скорее всего, уничтожил бы его. Однако и девушка, и мистик были согласны в том, что нужно не спускать глаз с Аграделеуса, поскольку события сейчас развивались не в их пользу и помощь дракона становилась поистине бесценной.

— Наши враги продолжают совершать ошибки, а мы будем продолжать использовать эти ошибки в своих интересах, — не слишком убежденно сказала Бринн. Аграделеус снова сердито заворчал. — Сейчас ты необходим мне и всем тогайру больше, чем когда бы то ни было. Каждую ночь, летая за припасами, делай остановку, подбирай камни покрупнее и сбрасывай их на врагов. Лучше всего на баллисты.

«Пусть хоть немного позабавится, — подумала девушка, — хотя, конечно, особого вреда он не причинит. А вот если дракон слишком увлечется и попытается напасть на бехренцев, еще неизвестно, чем это закончится».

Тогайранка прекрасно понимала, что, потеряй она Аграделеуса — этот надежный источник пополнения припасов, и у нее останется два варианта: либо развязать сражение, несмотря на подавляющее превосходство противника, либо отступить в тогайские степи и там разбить войско на мелкие отряды, большинство которых вскоре, без сомнения, будет уничтожено.

Бринн покинула дракона, чувствуя себя ужасно обеспокоенной и измученной, такой измученной, что позже, ночью, даже сумела ненадолго уснуть, хоть и неглубоким, беспокойным сном.

И в этом ей невероятно повезло.

Астамир редко прибегал к подобным опытам, поскольку это выбивало его из колеи и делало чрезвычайно уязвимым. Тем не менее мистику казалось важным попытаться проследить за передвижениями сил бехренцев, в особенности сейчас, когда Чезру мог следить за любым передвижением тогайру.

Он погрузился вглубь себя и связал сознание со своим Чи — энергией жизни. И потом заставил эту энергию истечь из тела в открытое пространство. Астамир отделился от своего расслабленного тела, прошел сквозь ткань шатра и, медленно возносясь, оглядел спящий лагерь тогайранцев.

И тут он заметил, как кто-то вышел из шатра, стоящего рядом с его собственным, и, озираясь по сторонам, направился к шатру Бринн Дариель.

В этом Астамиру тоже необычайно повезло.

Человек бесшумно откинул полог шатра и оставил его приоткрытым, чтобы свет от костров помог ему ориентироваться внутри.

Бринн лежала, свернувшись под одеялом, защищающим от холодного ночного воздуха пустыни, а рядом покоился ее знаменитый меч Пляшущий огонь.

Человек протянул руку к мечу.

Погрузившись в беспокойные сны, девушка ничего не слышала. И вдруг во сне перед ней возникло лицо человека, которому она бесконечно доверяла. Это было лицо Астамира, и он обращался к ней.

«Проснись!» — заклинал ее призрак, предупреждая, что она в страшной опасности.

Даже не успев открыть глаз, тогайранка вскочила на ноги.

Заметила блеск металла, поймавшего свет горящего снаружи костра, и, действуя инстинктивно, увернулась от удара.

Почти увернулась. Меч все же полоснул ее по предплечью, но рана была не серьезная и не помешала девушке выскочить на середину шатра, где она имела больше возможности для маневра.

Последовал новый удар, быстрый, но не слишком ловкий, и это дало возможность не раз бывавшей в не менее опасных переделках Бринн самой броситься в атаку. Она прыгнула вперед и, обхватив противника за шею, оттолкнула его к краю шатра.

Миг — и тогайранка оказалась перед ним. Он попытался сделать выпад, но девушка ударом ноги в пах заставила противника согнуться пополам и выхватила из его рук меч.

Бринн уже замахнулась, чтобы нанести смертельный удар, когда в шатер ворвался Астамир.

— Не убивай его! — отчаянно закричал он.

Девушка опустила меч и приставила его к груди поверженного противника.

Мистик принес факел, и Бринн узнала в напавшем на нее человеке Мервана Ма.

Она в недоумении воззрилась на Астамира. Ей казалось, что они с юношей пришли к взаимопониманию, и в последнее время тогайранка совсем перестала опасаться пленника.

— Это был не Мерван Ма! — воскликнул мистик в ответ на ее сердитый непонимающий взгляд.

Он опустился на колени перед рыдающим юношей.

— Это ведь был не ты, правда? — спросил Астамир. Пастырь не отвечал. — Ты должен сказать! — Мистик обхватил его за плечи и заставил сесть. — Это был Чезру? Его дух завладел твоим телом? Да говори же! Глас Бога завладел твоим телом, подавил твою волю и подчинил тебя своей.

Молодой человек вырвался, снова рухнул на пол и в отчаянии обхватил руками голову.

— Что все это значит? — спросила Бринн.

— Это значит, что Мерван Ма понял — всю его жизнь пронизывала ложь, — отозвался Астамир, — Для религии ятолов неприемлемо то, что произошло сегодня ночью. И тем не менее сам Чезру подверг Мервана Ма этому ужасному испытанию. — Он посмотрел на рыдающего пастыря. — Бедняга наконец все понял.

— В кандалы его и под охрану, — потребовала девушка.

— Сейчас опасность миновала, — ответил мистик.

— А завтра?

Астамир покачал головой еще до того, как она задала вопрос, по-видимому ожидая его.

— Совершить одержание — нелегкая задача, даже для опытных в обращении с камнями души абеликанских монахов. Мерван Ма оказался доступен для Гласа Бога, потому что не понимал, что с ним происходит. Теперь же он знает правду и будет настороже, а я научу его, как сопротивляться такому вторжению.

Тогайранка не стала с ним спорить. Мистик помог Мервану Ма встать на ноги и отвел юношу в его шатер. Там он познакомил его с некоторыми приемы борьбы с духом, вознамерившимся совершить одержание. Оставив возле шатра юноши двух охранников, Астамир вернулся к себе.

Сидя в темноте, он вспоминал, как все происходило, и поблагодарил судьбу за то, что беду удалось предотвратить. У него самого, безусловно, не возникло бы проблем с защитой от духа Эакима Дуана, да и у Бринн тоже.

Все, что требовалось, — это немного умственной дисциплины и понимания того, что такие действия в высшей степени безнравственны.

Внезапно мистик широко раскрыл глаза, устремив невидящий взгляд во тьму. Ему пришло на ум нечто столь простое и в то же время основополагающее, что казалось удивительным, почему это не пришло ему в голову раньше. Мерван Ма, судя по всему, тоже не догадывался об этом. Астамир вскочил и бросился в шатер юноши. Тот сидел, безучастно глядя перед собой.

— Расскажи мне о Возрождении, — попросил его мистик.

Бринн и ее командиры использовали, чтобы сбить с толку бехренцев, любые уловки. Какое-то время они перехватывали световые сигналы, посылали вместо них свои собственные и таким образом несколько раз сумели сбить противника со следа.

В очередной раз, когда это произошло, ее войско находилось между Дарианом и оазисом Дадах. И тут тогайранка приняла решение быстрым маршем двинуться на север, в предгорья Пояса-и-Пряжки; там, рассуждала она, ее воины смогут отдохнуть, там легче найти пищу для людей и корм для лошадей. А если дух Чезру снова отправится разыскивать их, даже ему будет труднее заметить лагерь среди отвесных скал и глубоких ущелий.