Однако ятол Гриаш понимал, что единственный способ обеспечивать и дальше безопасность драгоценного дворца состоит в том, чтобы железной рукой править подвластными ему землями. Он ненавидел тогайру, этих варваров кочевников; по большому счету он их и за людей-то не считал.

Гриаш посмотрел на тогайранских служанок и похотливо улыбнулся. Вот их женщины ему нравились, тут он ничего сказать не мог.

— Как у жителей Дуан Кел идут дела со строительством защитной стены? — спросил он Карвина.

Это большое поселение, имевшее чрезвычайную важность для бехренцев, названное в честь Чезру, чаще других подвергалось набегам тогайранских разбойников.

— Они трудятся без устали, ятол, — отозвался Карвин Пестль. — Но им очень нелегко. Воду приходится доставлять издалека, посевы требуют постоянного ухода. Их охотники еще не изучили повадки местной живности и часто возвращаются без добычи. Поселенцев не так уж много, но они делают все, что в их силах. Как только возникает возможность, режут блоки для защитной стены.

— А почему они не используют для этой работы тогайранцев?

— Многие из них ушли, ятол. Летом тогайру обычно кочуют в нагорьях.

— А многие бродят в степях неподалеку, дожидаясь возможности стащить что-нибудь у наших людей.

— Жизнь здесь трудная, — мрачно заключил, кивнув, Пестль.

Гриаш откинулся на сиденье, глядя в окно кареты и обдумывая новые тяжкие обязанности, легшие на его плечи после того, как Чезру Дуан решил, что для Бехрена настало время «цивилизовать» древнюю провинцию Тогай. Да, его покорение дало Бехрену множество рабов и великолепных рослых пони, столь ценимых жителями Хонсе-Бира. Однако ятол, почти ежедневно сталкиваясь с трудностями удержания в узде дикого степного народа, по-прежнему сомневался, имело ли смысл все это затевать или, иначе говоря, стоила ли игра свеч.

У Гриаша хватало соображения понимать, что бехренцы плохо приспособлены к жизни в продуваемых ветрами тогайских степях. Сколько лет пройдет, прежде чем поселенцы приспособятся к новым условиям? И сколько охотничьих сезонов пропадет впустую, прежде чем они изучат повадки местных животных?

Однако Хасинта приказала продолжать строить новые поселения, продвигаясь все дальше и дальше на запад, с тем чтобы способствовать ассимиляции тогайру. Ятол Гриаш отличался практичным складом ума, слишком религиозным он не был, но из осторожности считал необходимым всегда следовать указаниям Чезру буквально.

Поэтому и сейчас он откликнулся на призыв из Коркорки. Позже в тот же день, когда палящее летнее солнце начало опускаться за горизонт, посланные вперед верховые доложили, что стены Дуан Кел уже показались в поле зрения.

— Будем продолжать двигаться и в темноте, — распорядился ятол Гриаш. — Пошлите вперед всадника, пусть скажет поселенцам, чтобы они выставили сигнальные огни.

— Путешествие в темноте чрезвычайно опасно… — начал было Карвин Пестль, но умолк, встретившись с недовольным взглядом Гриаша.

— Просто держитесь плотнее, по три повозки в ряд, — распорядился ятол и обратился к командиру охранявшего караван отряда, воину чежу-лей, носившему имя Вен Атанн: — Вы ведь сумеете защитить нас от тогайранских головорезов?

Вен Атанн, надменный и преданный, очень прямо сидел на лошади, устремив на ятола холодный непреклонный взгляд.

— Разумеется, ятол.

Ятол Гриаш прикрыл окошко, поскольку в степях даже летом с заходом солнца палящую дневную жару невероятно быстро сменял ночной холод.

Он дал знак девушкам прижаться к нему со всех сторон: пусть греют его как живые одеяла.

Вообще-то больше всего на свете ему хотелось сейчас очутиться дома, однако Гриаш относился к тому типу людей, которые в любых обстоятельствах умеют устроиться с удобствами. Даже эта ночная дорога оказалась не лишена приятности.

Он заранее знал, что будут рассказывать жители Дуан Кел: разбойники тогайру постоянно нападают на поселение и угоняют домашний скот.

— Что ты думаешь об этих головорезах? — спросил ятол Гриаш у советника, когда они остались одни. Относительно одни, конечно, но ведь служанок ятол за людей не считал.

— Молодежь, — после некоторого раздумья отозвался Карвин Пестль. — Может быть, даже подростки. Тогайру постарше действуют более целенаправленно и жестоко.

— Поскольку цель ру постарше — не просто домашний скот, — заметил Гриаш, и Карвин горячо закивал.

— Да уж. Если они нападают, то вырезают всех бехренцев, включая женщин и детей, — вздохнул он.

— Потому что преступники постарше — хвала Всевышнему, их осталось совсем немного — сражаются с именем языческих богов на устах, уверенные, что, убивая бехренцев, мостят себе путь на небеса, как они их себе представляют, — объяснил ятол. — Они фанатики, а фанатики — самые опасные враги, мой юный ученик.

— Вроде наших чежу-леев? — осмелился спросить Карвин.

— И всегда самые лучшие союзники, — с хитрой улыбкой закончил ятол Гриаш. — Ну, скажи, что нам делать с этими разбойниками? Как найти их в открытой пустыне?

Карвин Пестль откинулся на спинку сиденья и задумался. Поселенцы, конечно, постепенно осваивали окружающие пространства, но никто не знал эти места так, как тогайру. Холмистый ландшафт Коркорки прорезали неожиданно открывающиеся глубокие ущелья. Гоняться за тогайру здесь, на их собственной земле, представлялось ему бесполезным делом.

— Мы можем преследовать их до конца своих дней, — продолжал ятол Гриаш, безошибочно прочтя мысли собеседника на его лице. — И они будут при любой возможности нападать на нас исподтишка. Кроме того, эта погоня таит в себе еще одну опасность, выходящую за рамки прямого ущерба, который они в состоянии нам причинить. Как думаешь, какую? — Молодой пастырь молчал. — Мы превратим банду разбойников-молокососов в отряд, о котором станут рассказывать совершенно невероятные вещи, — продолжал Гриаш, не дождавшись ответа. — И эти вымышленные истории породят у тогайру надежду на то, что бехренцев можно изгнать с их земли.

— И что же нам тогда делать, ятол?

— Здесь неподалеку раскинули лагерь кочевники, — ответил Гриаш. — Утром мы нанесем им визит.

Тон, каким были произнесены эти слова, заставил волосы на затылке Карвина встать дыбом. Что-то в выражении лица ятола Гриаша, возможно усмешка, но больше всего самодовольный решительный взгляд, подсказало пастырю, что его господин настроен решить эту трудную задачу.

Причем любой ценой.

На следующий день караван остался в Дуан Кел: в путь отправилась лишь карета ятола. Правда, ее сопровождали весь его военный эскорт и несколько жителей Дуан Кел, знающих кое-кого из кочевников.

Карвин Пестль ехал вместе с Гриашем. Поначалу он пытался было завязать беседу, но быстро понял, что ятол взволнован и хочет побыть наедине со своими мыслями. Пестль догадывался, что должно произойти, поскольку ему уже приходилось видеть Гриаша в таком настроении; это обычно происходило перед тем, как тому предстояло подписать смертный приговор. Как ятол Дариана, Гриаш являлся главным судьей и в этом качестве отдавал распоряжения о наказании осужденных преступников. Похоже, эти обязанности не доставляли ему особого удовольствия, но он никогда не уклонялся от их исполнения.

Вскоре после полудня, услышав сообщение о том, что лагерь кочевников уже виден, Карвин высунулся из окна. Его, никогда не видевшего шатров тогайру, разбирало любопытство.

Карета поднялась на гребень холма и остановилась. Сверху взору Пестля открылся длинный пологий спуск к широкой, мелкой, извилистой реке. В ее излучине раскинулись шатры кочевников, к бледно-голубому небу лениво поднимался дым костров. Насколько Карвин мог видеть, лошадей в лагере не было, но довольно большое их стадо паслось неподалеку: вряд ли это были дикие животные.

Всадники из эскорта ятола оцепили лагерь, оставив единственно открытым проход к воде. Ушей Карвина коснулись испуганные крики; это были голоса женщин и детей. Спустя некоторое время Вен Атанн подал сигнал, что лагерь окружен, возница кареты щелкнул хлыстом, и та покатила в лагерь кочевников.