— Суровые они люди, ничего не скажешь, — произнес капитан Альюмет, когда Данкард остался позади.

Капитан был высоким и статным человеком, со смуглой кожей и курчавыми волосами чистокровного бехренца. Жизнь Альюмета разительно отличалась от той жизни, какую вело большинство его соплеменников в Хонсе-Бире. Надо сказать, что к северу от Палмариса бехренцы попадались довольно редко. В самом Палмарисе, неподалеку от порта, бехренцы жили, но их практически не считали за людей. Они могли рассчитывать только на самую тяжелую и неблагодарную работу. И даже такая работа была далеко не у всех. С подобным отношением к себе бехренцы сталкивались повсюду, вплоть до окрестностей Энтела — самого южного из городов королевства. Иногда бехренцам все же удавалось чего-то добиться, но, пожалуй, только Альюмет сумел стать капитаном торгового судна. Многое отличало его от соплеменников. Если те стойко исповедовали свою религию и повиновались ее служителям — ятолам, то Альюмет был абеликанцем. Из всех людей, кого брат Холан Делман когда-либо встречал в своей жизни, именно капитана Альюмета он выделял безоговорочно. Казалось, одним своим видом капитан внушал к себе уважение.

— Думаю, иначе на этом острове не выживешь, — ответил брат Делман.

— Прекрасные люди, — добавил Альюмет, оторвавшись от перил и повернувшись вперед.

— Когда мы снова увидим землю? — спросил Делман.

— Можешь увидеть ее прямо сейчас, если оглянешься назад, — усмехнувшись, сказал Альюмет.

Бедному Делману, равно как и нескольким матросам, слышавшим эти слова, было не до шуток. Все они устали всматриваться в океанские просторы. Капитан Альюмет откашлялся и пояснил:

— При попутном ветре — недели через две. И как только вдали покажется земля, считай, плавание окончено, ибо теперь мы держим прямой курс на Пирет Вангард.

Брат Делман прислонился к перилам и стал глядеть вдаль.

— Да будет так, — произнес он, мысленно напомнив себе о важном поручении, возложенном на него настоятелем Браумином.

Осенью, когда начнутся выборы нового отца-настоятеля, брату Делману предстоит быть главным советником Браумина. До этого времени молодому монаху предстояло поближе познакомиться с настоятелем Агронгерром. Суждение Делмана может сыграть решающую роль в дальнейшей жизни церкви Абеля.

Помня об этом, посланник Браумина не жаловался на превратности путешествия ни Альюмету, ни кому-либо из команды.

Прошло не менее недели после их отплытия с Данкарда, когда в один из дней с мачты раздался крик впередсмотрящего:

— Вижу парус! Движется в северном направлении.

Делман, который в это время драил палубу, поднял голову и увидел, что Альюмет поспешил на нос судна. Монах двинулся вслед за смуглокожим капитаном.

— Тот самый? — спросил Делман.

Где-то за пару дней до захода в Пирет Данкард на «Сауди Хасинте» заметили какой-то корабль. Поначалу он был не более чем пятнышком на горизонте. Однако быстроходная «Сауди Хасинта» сумела покрыть значительную часть расстояния между ними, и все, кто был на ее борту, увидели старое, утлое суденышко с одной мачтой и двумя рядами весел. Обнаружив приближающийся корабль, на суденышке отчаянно замахали веслами, стремясь уйти вперед.

— Здесь редко встретишь корабль в любое время года, — ответил Альюмет.

Он взглянул вверх, туда, где на мачте в «вороньем гнезде» сидел впередсмотрящий.

— Что видишь?

— Судно с одним квадратным парусом, — сообщил наблюдатель.

— То же, что мы видели тогда?

— Идут без флага, это все, что могу сказать.

Альюмет посмотрел на Делмана.

— Скорее всего, тот же самый парусник, — сказал он. — Одного только никак не пойму: зачем этой старой посудине с квадратным парусом понадобилось заплывать так далеко от берега?

Делман бросил взгляд на паруса «Сауди Хасинты», туго надутые ветром. «Вскоре мы узнаем ответ», — подумал он.

— Эй, за нами погоня! — раздался крик впередсмотрящего, сидевшего на мачте судна с квадратным парусом.

Даламп Кидамп поддал ногой ведро и бросился к борту, сыпля проклятиями на бегу.

— Твой дружок, герцог Калас, — проворчал поври по имени Доки Рагс, подбегая к главарю. — Отправил нас сюда подыхать!

— Мы пока не знаем, что это за корабль! — заорал на него главарь. — Может, торговое судно. Или везут припасы для крепостей. Они же останавливались на том острове, где крепость. Теперь плывут дальше. Там, на севере, есть еще одна.

— А-а, заливаешь нам уши байками, в которые сам не веришь, — возразил Доки Рагс, и кое-кто из поври согласно закивали головами. — Говорю тебе, это Калас. Решил поразвлечься, скотина. Дал нам дырявую посудину и еще отправил погоню, чтобы здесь скормить нас рыбам. Что, не так?

— У них и флаг Палмариса, — заметил еще один поври.

— Да половина их вонючих посудин плавает под флагом Палмариса, — ответил Даламп.

— Это Калас, — не унимался Доки. — Они бы нас уже сцапали, если б не ихний парус. А уж теперь они до нас доберутся. Чем будем сражаться? Голыми руками?

Даламп Кидамп тяжело навалился на перила борта, собираясь с мыслями. Судьба не улыбалась им — это главарю поври было ясно и без слов. Сам не зная почему, он верил Каласу, что бы ни говорили сейчас Доки и остальные. Как-никак, они честно помогли герцогу одурачить всех в Палмарисе. Да и с какой стати Каласу отпускать их на этой посудине, а затем отправлять за ними погоню, чтобы потопить в самом центре залива Короны? Ведь куда проще было бы перебить их в застенках Чейзвинд Мэнор.

Так что напрасно его перетрусившие сотоварищи подозревают герцога. Калас здесь ни при чем. Однако каждый человеческий корабль представлял для них угрозу. Известно, что сделают матросы любого судна, даже торгового, столкнувшись с дырявым корытом вроде этого и обнаружив на нем безоружных поври. У каждого моряка есть причины ненавидеть поври.

Даламп обернулся и посмотрел через плечо на водную гладь, простиравшуюся впереди. Затем он бросил взгляд на юг. Неизвестный корабль находился еще довольно далеко, и с палубы его было не видать. Главарь поври знал: его соплеменникам придется опять садиться на весла, причем без промедления, и гнуть спину, добавляя хода этой посудине с ее жалким маленьким парусом.

У Далампа появилась слабая надежда. Поври считались самыми сильными и выносливыми гребцами в мире. Особенно сейчас, когда весла были единственным спасением для бывших пленников герцога Каласа.

В последующие дни расстояние между «Сауди Хасинтой» и неизвестным парусником сокращалось, но очень медленно. Утлое суденышко не могло рассчитывать на силу ветра, зато его весла работали без устали. Утром пятого дня впередсмотрящий доложил Альюмету, что парусник повернул на восток. Капитана удивляло, почему незнакомец так упорно стремится уйти подальше от торговой «Сауди Хасинты». Он приказал матросам следовать за одномачтовым парусником. Однако тот вскоре вернулся на прежний курс.

— Они явно пытаются оторваться от нас, — сказал Альюмет брату Делману.

— Тем лучше, — ответил монах. Он также был немало удивлен поведением странного суденышка.

Альюмет, немного подумав, кивнул.

— Если они еще раз свернут в сторону, мы не станем их догонять, — сказал он. — Но я хотел бы знать, кто они такие и зачем оказались здесь.

— Дорогой капитан Альюмет, ты же не на службе герцога Брезерфорда, — с улыбкой произнес Делман, имея в виду главнокомандующего королевским военно-морским флотом.

— Но я, можно сказать, состою на службе у других капитанов торговых кораблей, — ответил Альюмет. — Я помогаю им, они помогают мне и моей команде. У нас, дорогой Делман, существует морское братство, и без него нам было бы не выжить перед лицом грозной и могучей стихии Мирианского океана. У меня также есть долг перед тобой и твоими собратьями. Я помню, как вы помогали моим соплеменникам, что живут возле палмарисской гавани. Тогда казалось, весь мир обернулся против них. Как и обещал, я без промедления доставлю тебя в Пирет Вангард. Возможно, этот одномачтовик еще встретится мне на обратном пути.