— Я понимаю, что означает для нас не пойти: смерть, если не физическую, то духовную. И, что страшнее даже физической смерти, — духовное бессилие. Наши голоса смолкнут навсегда под пятой отца Маркворта.

— И Барбакан может это изменить?

Браумин пожал плечами.

— Я и мои товарищи знаем, что должны добраться до могилы Эвелина. И мы пойдем туда, с Полуночником или без него.

Элбрайн не сомневался в этом.

— Прогос еще наполовину виден на небосводе, — сказал он. — Зима в самом разгаре. Ты убедился, какая она здесь. Поверь, тот буран, который разразился за день до прихода Шамуса Килрони, — явление самое обычное в этих местах. Не знаю, когда тропы очистятся от снега, но даже если это произойдет, в горах вокруг Аиды дует ледяной ветер, способный заморозить кровь в ваших жилах.

— Опасности, конечно, нужно учитывать, — ответил Браумин, — но они нас не остановят.

Решимость монаха явно произвела на Элбрайна впечатление.

— Я поговорю со Смотрителем, — сказал он. — Он лучше меня знает северные края, а его лесные друзья могут подсказать, какая из опасностей нам угрожает реально.

— Нам? — с надеждой в голосе воскликнул Браумин.

— Ничего не обещаю тебе, брат Браумин, — ответил Элбрайн, но было ясно, что он, скорее всего, возглавит маленький отряд.

От этой мысли Элбрайну внезапно стало не по себе; никакого желания возвращаться к заброшенным развалинам Аиды он не испытывал. Всего неделю назад, до этого странного сна о Пони, он был уверен, что его путь лежит в прямо противоположную сторону. Хотя нет, это ведь был не сон. Сама Пони явилась ему во сне, и теперь он знал совершенно точно, что в ближайшее время им не суждено встретиться.

Может, на север его толкала злость на Пони, обида на нее? Трудно сказать. Одно ясно: прежде чем отправляться в это путешествие, нужно сесть и хорошенько все обдумать.

— Ты должен пойти. — Роджер шагал рядом с Элбрайном по темному лесу. — Они хорошие люди, каждый из них.

Тот не отвечал. Он уже объяснил Роджеру, с какими проблемами они могут столкнуться на этом пути, не упомянув, правда, об одной: если он отправится в Барбакан, Томас Джинджерворт месяц или даже больше не сможет рассчитывать на его помощь.

— Я работал в Санта-Мер-Абель, — продолжал Роджер. — Только очень мужественные люди могли решиться покинуть это место. Они рискнули всем, потому что не могли отречься от Джоджонаха…

Элбрайн поднял руку, останавливая его; Роджер уже начал повторяться.

— Давай спросим мнение Смотрителя, — сказал Элбрайн. — Верю, что брат Браумин и его друзья искренни в своей решимости. Если бы я хоть на миг усомнился в этом, то не стал бы разговаривать со Смотрителем. Но меня волнуют другие, с моей точки зрения более важные проблемы.

— Пони.

— Да, это одна из них. А вторая — погода. На краю поляны появился кентавр.

— Ты опоздал, — мрачно заявил он.

Над головой зашуршали ветки, и Элбрайн понял, почему у Смотрителя такая кислая физиономия. Приглядевшись, он увидел двух эльфов, быстро перескакивающих с ветки на ветку и опускающихся все ниже.

— Что тебя так удивило, Полуночник? — разглядев выражение его лица, спросила эльфийка по имени Тиел'марави.

Точнее, это было не имя, а прозвище, по-эльфийски означающее «птица певчая». Джуравиль когда-то объяснил Элбрайну, что подлинное имя Тиел'марави давно забылось; это прозвище лучше подходило той, чей мелодичный голос стал легендой даже среди эльфов, которые все обладали прекрасными голосами.

— Я думал, нашему союзу конец, — угрюмо ответил Полуночник. — Тол'алфар ходят теперь другими путями, и так продолжается уже много дней.

— Время течет медленно только для нетерпеливых людей, — ответил Ни'естиел.

Некоторое время они с эльфом молча сверлили друг друга вызывающими взглядами. Потом Ни'естиел встал на ветке и отвесил Элбрайну низкий поклон, улыбаясь от уха до уха.

Полуночник, однако, не улыбнулся в ответ.

— Это ты так считаешь, — сказал он. — А между тем дети Эндур'Блоу Иннинес не сочли нужным предупредить Полуночника о нападении гоблинов и принимали очень незначительное участие в сражении, хотя их луки могли бы внести в него неоценимый вклад.

— А может, они не знали, что Полуночник окажется среди солдат, — вставила Тиел'марави.

— Эти оправдания… — начал было Полуночник и смолк, напомнив себе природу этих созданий. Эльфы не люди, хотя он частенько забывал об этом. Их взгляд на мир не включал в себя такие чисто человеческие понятия, как сострадание к представителям другого, дружественного вида и необходимость действовать с ними сообща. И все же оправдать их пассивность в случае сражения, о котором шла речь, он не мог; как ни посмотри, люди могли быть союзниками эльфов, а гоблины — никогда. — Четыре человека погибли, и еще трое тяжело ранены…

Он замолчал, снова напомнив себе, с кем, собственно говоря, имеет дело, и заметив, что на тонких лицах обоих эльфов не отразилось никаких чувств. С какой стати? Что значит человеческая жизнь для созданий, способных пережить двадцать поколений людей?

А эти двое, Тиел'марави и Ни'естиел, если Элбрайн помнил точно по своей жизни в Эндур'Блоу Иннинес, относились к числу самых бесчувственных, когда дело касалось н'тол'алфар, то есть не-эльфов. И сразу же возникли новые вопросы: почему именно они говорят с ним? Где Джуравиль? И где госпожа Дасслеронд?

За этим, безусловно, что-то стояло, и это что-то Элбрайну очень не нравилось.

— Ну, как видите, Полуночник был среди солдат и, следовательно, тоже мог погибнуть, — сказал он наконец, думая, что нет смысла дальше обсуждать эту проблему.

Однако Ни'естиел на этот счет явно был другого мнения.

— Если бы его убили какие-то жалкие гоблины, тогда бы он не был достоин имени Полуночник, которое тол'алфар дали ему, — заявил эльф и насмешливо рассмеялся. А вслед за ним и Тиел'марави.

Однако у Элбрайна почему-то возникло ощущение, что их веселость не совсем искренна.

— Ну, это дело прошлое, а у нас впереди долгий путь, — заявила Тиел'марави.

Элбрайн удивленно посмотрел на кентавра.

— Ну, ты же знаешь, какие у них уши, — ответил тот.

— Ты обдумываешь поход в Барбакан, — сказал Ни'естиел, — на то место, где был уничтожен демон дактиль.

— К могиле брата Эвелина Десбриса, — торжественно заявил Роджер.

На эльфов, однако, его слова явно не произвели впечатления.

— И что тол'алфар думают об этом? — спросил Элбрайн.

— А при чем тут тол'алфар? — вопросом на вопрос ответил Ни'естиел.

— Полуночник вправе идти туда, куда сочтет нужным, — добавила Тиел'марави. — Мы поможем, чем сможем.

— И если сочтете нужным, — с кривой улыбкой заметил кентавр.

— Как всегда, — не стал отпираться Ни'естиел.

— Ты осмотрел местность? — спросил Элбрайн Смотрителя.

Он разговаривал с ним сегодня днем, рассказал о просьбе Браумина и напомнил кентавру, что обещал Томасу Джинджерворту помочь с восстановлением деревни.

— Нет здесь никаких гоблинов или других тварей, — ответил Смотритель. — Думаю, они удирают отсюда во все лопатки.

— Да, местность полностью очищена, — добавила Тиел'марави.

— С какой стати мы должны верить вам? — спросил кентавр.

Однако ответил ему Элбрайн, заявив, что лично он верит эльфам. Он понимал их, да и Смотритель тоже, просто последнему было труднее подавить злость. Да, тол'алфар могли спокойно стоять в стороне, глядя, как гибнут люди, — именно так они поступили, например, когда был уничтожен первый Дундалис и погибла вся семья Элбрайна, — но людей они всегда ставили несравненно выше гоблинов и прочих тварей. Если сейчас эти двое утверждали, что местность очищена от монстров, значит, так оно и было. Смотритель и сам понимал это, но ограничился насмешливым фырканьем и взмахом руки.

— Тогда что мне делать? — спросил Элбрайн. — По правде говоря, я вовсе не хочу идти в Барбакан, но, разыскивая меня, эти люди проделали долгий и трудный путь на север. И они сердцем и душой последователи Эвелина, в этом я нисколько не сомневаюсь.