Белстер О'Комели заметил его подавленное состояние.

— Ты даже не хочешь спорить? — спросил он.

Элбрайн взглянул на старого друга и бессильно поднял руки.

— Тогда вставай в наши ряды, — заключил Томас, и его слова вызвали одобрительные возгласы собравшихся.

— Нет, — вдруг резко возразила Пони.

Все, включая Элбрайна, повернулись к ней.

— Я не пойду, — твердо заявила она.

Возгласы удивления сменились недовольным перешептыванием.

— Вы знаете, я никогда не пряталась от опасности, — продолжала Пони, решительно скрестив на груди руки. — Но согласиться пойти вместе с вами сражаться за города — значит согласиться, что вы избрали правильный путь. Я не согласна с вашим выбором, и вы знаете, что Полуночник тоже его не поддерживает. Я не стану вновь повторять доводы, которые все эти дни вы пропускали мимо ушей, но и не пойду вместе с вами на убой. Желаю вам успеха в вашей глупости, а я останусь рядом с детьми и стариками и попытаюсь хоть как-то защитить их, когда поври бросятся из Кертинеллы в леса и некому будет противостоять их толпам.

Возможно, Элбрайн и Пони несколько преувеличили опасность, но решительные слова женщины вызвали новую волну перешептываний. Одни были рассержены, других сказанное заставило усомниться в разумности предстоящей атаки на города. До сих пор Элбрайн думал, что ему все же придется участвовать в этом нападении, а Пони обязательно поддержит нападающих силой разрушительных магических ударов. Однако ее решительный отказ застал Элбрайна врасплох. Он знал, что Пони не станет бросаться словами впустую. После недолгих размышлений он присоединился к ее позиции.

— Я тоже не пойду с вами, — объявил Элбрайн, вызвав новый всплеск рассерженных и удивленных возгласов. — Я не могу согласиться с твоим решением, досточтимый Джинджерворт. Я останусь вместе с Пони, чтобы защитить слабых и немощных от возможного набега поври и, если удастся, увести их в безопасное место.

Томас Джинджерворт, весь дрожа от гнева, с упреком взглянул на Белстера.

— Прошу тебя, подумай хорошенько, — обратился Белстер к Элбрайну. — Друг мой, я ведь тоже по горло сыт этой войной и тоже хотел бы отправиться в Палмарис, подальше от поври. Но решение принималось честно, и люди высказались за него. Они хотят вернуться в свои родные дома, и мы, будучи их союзниками, обязаны им помочь.

— Даже если принятое решение неразумно? — спросила Пони.

— Ты уверена в этом? — возразил Белстер. — Ваше недавнее нападение на Кертинеллу многим тоже казалось неразумным, однако оно послужило всеобщему благу.

Элбрайн и Пони переглянулись. Решительность Пони придала юноше силы. Он знал: Пони не станет менять принятого решения. И его место — рядом с нею.

— Я не могу участвовать в этом сражении, — спокойно ответил Элбрайн. — Когда я в прошлый раз отправился в Кертинеллу, мои действия не угрожали безопасности тех, кто остался в лагере.

Белстер взглянул на Томаса и пожал плечами, не зная, что возразить на столь простой довод.

В это время в лагере появился Роджер Не-Запрешь. Его одежда, руки и лицо были перепачканы. Парень пристально посмотрел на Элбрайна, и все собравшиеся, в том числе и сам Элбрайн, подумали, что сейчас он воспользуется моментом и обвинит Элбрайна в трусости и предательстве.

— Полуночник прав, — неожиданно сказал Роджер.

Он прошел мимо ошеломленных Элбрайна и Пони и встал так, чтобы его слышали все собравшиеся.

— Я только что из Кертинеллы, — громко объявил он. — Нам нельзя атаковать.

— Ты что, Роджер? — попытался было возразить Томас.

— Поври усилили свои позиции, — продолжал парень. — Они превосходят нас по численности в два, а то и в три раза. Они значительно укрепили город. Вдобавок они поставили на улицах самострелы и хорошо замаскировали их. Даже если Полуночник и Пони присоединятся к нам, нас всех перебьют.

Мрачные новости на какое-то время умерили пыл собравшихся. Затем беженцы вновь стали перешептываться, но былого возбуждения и гнева уже не чувствовалось. Постепенно взгляды всех собравшихся сосредоточились на Томасе Джинджерворте.

— Наши разведчики ничего не говорили об этом, — заметил Роджеру Томас.

— А твои разведчики были в самом городе? — спросил в ответ Роджер.

Томас посмотрел на Белстера и других командиров, но все они беспомощно качали головами.

— Если вы решите сражаться, я тоже останусь вместе с Полуночником и Пони, — закончил Роджер и встал рядом с Элбрайном.

Этого было достаточно для Томаса и его горделивых и упрямых соратников.

— Веди нас в Палмарис, — смирившись с обстоятельствами, сказал он Элбрайну.

— На рассвете будем сниматься с места, — ответил тот.

Когда беженцы стали расходиться, Элбрайн взглянул на Роджера и одобрительно кивнул. Роджер в ответ не улыбнулся и не кивнул; он сделал то, что должен был сделать, и не более. Избегая встречаться с ним глазами и не сказав ни слова Пони, парень зашагал прочь.

Элбрайн и Пони остались у костра одни, и из темноты к ним вышел Джуравиль.

— Что ты ему сказал? — спросил Элбрайн, догадываясь, что эльф побеседовал с Роджером наедине.

— То же, что однажды у корыта сказал тебе, когда ты был ослеплен гордыней.

Элбрайн густо покраснел и отвел глаза от Пони и эльфа. Он очень живо помнил тот, не самый приятный, момент своей жизни… Он только что закончил сражение с Тантан — настоящий бой, а не учебное состязание. Рассерженный Элбрайн стал обвинять девушку, что она сражалась нечестно и из-за нее ему досталась холодная еда. Тантан наголову разбила его, однако юный Элбрайн, ослепленный гневом и гордыней, не желал признать поражение. Он наговорил Тантан дерзостей и даже стал угрожать. Тогда Белли'мар Джуравиль, его наставник и едва ли не единственный из эльфов, кого он мог назвать другом, задал ему хорошую трепку, несколько раз окунув в корыто с холодной водой.

— Болезненный урок, — наконец сказал Джуравиль. — Зато ты помнишь его до сих пор.

Элбрайн не мог отрицать справедливости этих слов.

— Из Роджера будет толк, — продолжал эльф. — Для него ох как трудно было прийти сюда и встать на твою сторону, хотя он и знал, что ты прав.

— Он взрослеет, — согласилась Пони.

Джуравиль кивнул.

Ночью я проверю путь, по которому нам предстоит идти, — сообщил эльф.

— Желательно, чтобы он пролегал как можно дальше от поври, — сказала Пони.

Эльф снова кивнул.

— Последний вопрос, — обратился к Джуравилю Элбрайн, прежде чем юркий эльф успел исчезнуть в зарослях. — Поври действительно укрепили свои позиции?

— А это как-то меняет дело? — спросил Джуравиль.

— Ни в коем случае.

Эльф улыбнулся.

— Насколько могу судить, и думаю, что я не ошибаюсь, Роджер He-Запрешь вообще не ходил сегодня в Кертинеллу.

Элбрайн и сам подозревал это, и слова эльфа лишь заставили его вдвойне порадоваться за сделанный Роджером выбор.

Никаких признаков погони; как и предполагал отец-настоятель, барон Билдеборох, настоятель Добринион, да и все в Палмарисе были счастливы избавиться от присутствия монахов из Санта-Мир-Абель. Переехав Мазур-Делавал, караван устроил привал. В ночной дали, на другом берегу пролива, светились огоньки Палмариса.

Побеседовав с братом Фрэнсисом и узнав о том, что именно последнему удалось выведать во время недолгого проникновения в мысли Коннора Билдебороха, Маркворт провел немало времени в одиночестве. Он расхаживал взад-вперед, стремясь подавить нараставшую тревогу. В каких-то двадцати футах отсюда, за составленными в круг повозками, горел костер, и слышались голоса монахов, радовавшихся скорому возвращению домой. Отцу-настоятелю было не до веселья. Оказалось, Коннор Билдеборох знал, что они разыскивают эту Пони. Более того, племянник барона был уверен: она принимает участие в сражениях, что идут к северу от Палмариса, и использует силу магических камней. В мыслях Коннора всплыло слово «Кертинелла». Карты подтвердили, что на дороге, ведущей в Тимберленд, есть городишко с таким названием. Направляясь в Палмарис, караван проезжал неподалеку от Кертинеллы.