— Я — магистр Джоджонах из монастыря Санта-Мир-Абель, — быстро произнес магистр, чтобы не дать бестактному Фрэнсису вмешаться снова.

— Твоя родина мне известна. Величественная крепость, если верить сказаниям, — сказал Элбрайн.

— Сказания не лгут, — угрожающим тоном произнес брат Фрэнсис. — И каждый из нас прекрасно владеет воинскими искусствами.

— Ты сказал, — согласился Элбрайн, вновь оборачиваясь к магистру Джоджонаху, который казался ему куда более рассудительным человеком.

— Ты знаешь, что я находился среди вас, войдя в его тело, — объяснил он магистру. — И таким образом я узнал, что вы намереваетесь пересечь мою страну. Думаю, здесь вам могла бы пригодиться моя помощь. Никто не знает эти земли лучше Андаканавара.

— Смиренного Андаканавара? — кольнул его брат Фрэнсис. — В числе твоих титулов значится такой?

— Знаешь ли, мне начинают надоедать твои оскорбления, — сказал ему Элбрайн. — Советую попридержать язык, иначе твоим губкам придется очень больно.

Гордость не позволила Фрэнсису снести такую угрозу. Он решительно двинулся прямо на Элбрайна.

Ответный выпад Андаканавара произошел столь быстро, что никто из монахов не успел и вскрикнуть. Элбрайн достал из-за пояса небольшой боевой топор, наклонился и метнул его низом. Топор вращаясь пролетел прямо между ног ошеломленного брата Фрэнсиса, затем взмыл вверх, пролетел еще не менее двадцати футов и врезался в дощатый бок повозки.

Все монахи, словно завороженные, повернули головы туда, где застрял топор, затем вновь перевели глаза на Андаканавара. По их лицам чувствовалось, что они испытывают глубокое уважение к Элбрайну.

— Я бы мог пустить топор чуть повыше, — подмигнув, сказал Элбрайн, — и тогда бы твой голос звучал чуть пронзительнее.

Хорошо, что брат Фрэнсис сумел удержать дрожь, вызванную яростью и страхом. Однако лицо его побелело, и это выдавало его истинное состояние.

— Отойди-ка прочь, брат Фрэнсис, — без обиняков велел ему Джоджонах.

Фрэнсис покосился на старого монаха, затем злым взглядом ответил на лукавую усмешку Андаканавара. После этого он двинулся прочь, делая вид, будто едва сдерживает свой гнев, хотя все прекрасно знали, что он рад вмешательству магистра Джоджонаха.

— Как видите, я тоже немного владею тем, что вы называете воинскими искусствами. Однако я предпочитаю использовать их против поври, великанов и прочей нечисти. Ваша церковь и мой народ никогда не были друзьями, и я не вижу смысла менять такое положение вещей сейчас. Однако если поври — ваши враги, тогда имя Андаканавара будет в числе ваших союзников. Если вам нужна моя помощь, то знайте, что я помогу вам проехать по моей земле самым быстрым и безопасным путем. А если не нужна, скажите прямо, и я уйду.

Здесь Андаканавар озорно взглянул на брата Браумина, усмехнулся и закончил:

— И знайте, что я могу сам, без вашей помощи, уйти очень и очень далеко.

Брат Браумин густо покраснел.

Магистр Джоджонах посмотрел на двух своих помощников. Как и следовало ожидать, каждый из них беззвучно взывал к нему, и мнения их полностью расходились. Затем он вновь повернулся к чужестранцу, зная, что окончательное решение придется принимать самому.

— Я не волен рассказывать тебе о цели нашего путешествия, — объяснил он.

— А кто об этом спрашивает? — усмехнулся Андаканавар. — Вы намерены ехать в северо-западном направлении, а затем покинуть пределы страны. Если вы собираетесь придерживаться этого направления, могу показать вам самый быстрый и легкий путь.

— А если мы не собираемся придерживаться этого направления? — вмешался брат Фрэнсис.

Он бросил на магистра Джоджонаха сердитый взгляд, красноречиво свидетельствующий о том, как сам Фрэнсис относится к Элбрайну и его предложениям.

— Нет, очень даже собираетесь, — ответил Элбрайн, спокойно выдерживая молнии, которые метали глаза брата Фрэнсиса. По моим предположениям, вы направляетесь в Барбакан, точнее, к горе Аиде.

Сказалась долголетняя монастырская выучка, и никто из троих старших монахов ни единым намеком не отреагировал на прямолинейность догадки Элбрайна. Однако Андаканавару было достаточно взглянуть на раскрытые рты молодых братьев, чтобы понять правильность своих подозрений.

— Это — единственное твое предположение? — спокойно спросил магистр Джоджонах, допуская, что Элбрайн смог узнать об этом, когда находился в теле брата Браумина.

Старый монах понял, что альпинадорец намного опаснее, чем он думал. Ему стало страшно при мысли, что, возможно, он должен был бы позволить брату Фрэнсису действовать по-своему и убить этого благородного человека.

— И потом, это — всего лишь твое предположение, — произнес Джоджонах.

— Мое умозаключение, — пояснил Андаканавар. — Если вы собираетесь наносить удары по тылам всех этих тварей, которые нападают на ваши земли, то зачем тогда вы так далеко заехали на северо-восток? Вам еще до границ Альпинадора надо было бы повернуть на запад. Трудно представить, чтобы с вашей магией вы могли так грубо ошибиться в направлении. Посему мне ясно: вы едете в Барбакан. Вы хотите разузнать о тамошнем взрыве и об огромном облаке серого дыма, которое больше недели заслоняло солнце. Пепел от него остался и на моей земле.

Опасения Джоджонаха уступили место любопытству.

— Так значит, там действительно произошел взрыв? — напрямую спросил он, невзирая на страх дать чужестранцу излишние сведения.

Стоявший рядом брат Фрэнсис едва не задохнулся от злости.

— Да, величайший взрыв, какой знавал мир с того времени, как я в нем пребываю, — подтвердил Элбрайн. — Земля дрожала у меня под ногами, хотя я находился за сотни миль от Барбакана. От взрыва горы в небо поднялись целые тучи обломков.

Магистр Джоджонах переварил услышанное и обнаружил, что попал в крайне затруднительное положение. Распоряжения отца-настоятеля Маркворта на этот счет были достаточно ясными, однако в глубине сердца Джоджонах знал, что альпинадорец не является врагом и действительно может оказаться им очень полезен. Магистр обвел взглядом своих собратьев (к этому времени вокруг них собрались все монахи) и под конец остановил его на брате Фрэнсисе. От него всегда можно было ждать каких-нибудь выходок.

— Я заглянул к нему в сердце, — после долгого и тягостного молчания произнес брат Браумин.

— В основном потому, что мне это пришлось по вкусу, — сухо заметил Элбрайн.

— И мне тоже, — ответил монах, слабо улыбнувшись.

Брат Браумин вновь повернулся к Джоджонаху и, отбрасывая остатки своей неприязни к альпинадорцу (он понимал всю абсурдность их стычки), сказал:

— Пусть он проведет нас через Альпинадор.

— Он слишком много знает! — возразил брат Фрэнсис.

— Больше, чем мы сами? — парировал удар брат Браумин.

— Отец-настоятель… — угрожающе начал Фрэнсис, но Браумин быстро перебил его:

— Отец-настоятель не мог предвидеть такого. Этот альпинадорец — добрый человек, могущественный союзник, и он знает путь. Путь, с которого нам самим легко сбиться среди здешних гор и долин, — эти слова брат Браумин произнес намеренно громко, чтобы все слышали. — Один неверный поворот среди этих гор может погубить нашу миссию или стоить нам недели блужданий.

Брат Фрэнсис начал возражать, но магистр Джоджонах жестом показал, что сыт по горло его возражениями. Ощущая груз своих лет, магистр потер лицо руками, потом взглянул на своих собратьев и на Элбрайна.

— Раздели с нами трапезу, Андаканавар из Альпинадора, — предложил он. — Я не стану говорить о цели нашего путешествия, но скажу, что мы действительно должны пересечь твои земли в северо-западном направлении, и как можно быстрее.

— Неделя, если ехать без задержек, — сказал Элбрайн.

Магистр Джоджонах кивнул, зная, что с помощью магии этот срок удастся сократить более чем наполовину.

К полудню следующего дня у магистра Джоджонаха не осталось никаких сомнений в том, что они поступили благоразумно, позволив альпинадорцу быть проводником каравана. Дорога оставалась тяжелой. Западный Альпинадор был суровым краем, страной оставленных ледником валунов и испещренных зазубринами гор. Однако Элбрайн прекрасно знал эти места. Ему была знакома каждая тропа и все препятствия на ней. Хорошо отдохнувшие монахи помогали движению, используя силу камней. Малахит, имеющий левитационные свойства, облегчал вес повозок. Удары молний расчищали дорогу от завалов. А чтобы восполнять силы лошадей, монахи все так же приводили диких животных.