Айвен отпихнул Пайкела в сторону и вскочил на ноги.

— Хвала Морадину! — заорал он, выискивая взглядом свою мощную секиру. — Он послал мне новый плащ!

Верещание Пайкела нарушило ночную тишину и вынудило замолчать всех птиц на сотни ярдов в округе.

— Захлопни пасть! — приказал Айвен.

Он метнулся в сторону, выискивая оружие, и услышал, как за спиной вновь принялся произносить заклинания брат. Айвен надеялся, что ему удастся свести с чародеем счеты при помощи достаточно безобидных, но неизменно действенных законов природы.

И когда ни на шутку разошедшийся Айвен обернулся, держа секиру в руке… то увидел, как удобно устроился Пайкел» прислонившись спиной к меху довольного медведя.

— Не-э-эт! — простонал Айвен. — Хе-хе-хе!

С утробным ворчанием размахнулся Айвен и швырнул секиру, та завертелась в воздухе волчком и воткнулась в дерн.

— Проклятый Кэддерли! — злобно прошипел дворф, ибо, по мнению Айвена, именно Кэддерли сотворил из Пайкела монстра.

Ведь именно Кэддерли первым приручил дикое животное — белую белку, названную Персивалем. Следуя поданному примеру, Пайкел обзавелся новыми друзьями (друзьями, неизвестными Айвену, который считал их тягостной обузой) и приобрел изрядную известность в окрестностях Храма Парящего Духа, особенно — среди детей Кэддерли и Даники. Перечень друзей включал в себя большого орла, пару лысоголовых стервятников, семейство хорьков, трех цыплят и упрямого осла по имени Бубо.

А теперь еще и медведя.

Айвен вздохнул.

Медведь издал тихое ворчание, повалился, поудобней устраиваясь на земле, и почти тотчас же захрапел. Пайкел последовал примеру нового друга.

Айвен вновь вздохнул — на сей раз еще горестней.

— О нет, я не требую оваций, — пояснял гном Нан-фудл, скрестив на груди крохотные ручки и беспокойно топая большой ногой по полу. — Однако же я был бы весьма признателен, о да!

Ростом не выше трех с половиной фунтов, с длинным, согнутым носом и почти полностью лысый, если не считать спутанной гривы белесых волос, торчавших прямо над ушами и спускавшихся вниз, Нанфудл выглядел невзрачно. Однако то был известнейший из алхимиков Севера, и о его славе знали и Эластул, и Шаудра Звездноясная.

Маркграф Мирабарский захлопал в ладоши, и по лицу его расплылась Широкая, искренняя улыбка, ибо Нанфудл только что принес маркграфу слиток особым образом обработанного металла, выплавленного и выкованного из руды, добытой в мирабарских шахтах лишь неделю назад. Благодаря особой формуле, придуманной изобретательным гномом, слиток оказался гораздо прочней, чем прочие металлы из той же партии.

Хранительница скипетра, в свою очередь, была чересчур занята изучением всевозможных образцов, и не смогла присоединиться ко всеобщему ликованию, однако удостоила гнома поклоном, который Нанфудл принял с благодарностью. Эти двое были хорошими друзьями еще до того, как Эластул отыскал Нанфудла и пригласил его жить в Мирабар — пригласил благодаря рекомендации Шаудры.

— И при помощи твоего нового способа обработки металлов наши изделия окажутся лучшими на всем Севере! — радостно воскликнул Эластул.

— Ну… — Гном пребывал в нерешительности. — Они станут гораздо лучше, чем прежде, однако…

— Однако? Ни о каких «однако» и речи быть не может, дорогой мой Нанфудл. Хранительница скипетра Шаудра должна обеспечивать новые контракты, а для того, чтобы возместить потери последних лет, нам потребуется наилучшие — не просто хорошие, а наилучшие — изделия!

— Руда, что используют наши конкуренты, богаче, а их техника — безупречна. — пояснил Нанфудл. — Моя работа сделает изделия крепче и они прослужат гораздо дольше, но я сомневаюсь, удастся ли превзойти руду Мифрил Халла.

Казалось, Эластула прямо в кресле хватит удар — его руки обессилено опустились.

— Но мы добились существенного прогресса! — радостно произнес Нанфудл, в надежде, что маркграф разделит его радость.

Этого не произошло.

— Я искренне верю в то, что впервые благодаря алхимии отмечено подлинное улучшение качества, — добавила Шаудра Звездноясная и тайком подмигнула Нанфудлу.™ Вопреки заявлениям многих алхимиков из чужих земель, до сих пор без волшебства удалось достичь немногих улучшений… вернее, ни одного. И любое улучшение пойдет на пользу, — продолжала Шаудра. — Немало прежних покупателей не решаются выбрать между Мирабаром и Мифрил Халлом, и если удастся улучшить качество, не повышая цены, то я уверена: мне удастся перетянуть на нашу сторону немало покупателей.

В ответ на эти речи Эластул заметно повеселел и даже начал согласно кивать, но в разговор вмешался гном:

— И все же…

— И все же? — выжидательно спросил маркграф.

— Алмазная крошка, которая при этом требуется, стоит недешево.

Эластул в отчаянии схватился за голову. Несколько «молотов» у него за спиной пробормотали отборные ругательства.

— Ты использовал алмазы? — спросила Шаудра. — Я думала, что ты пробовал применить свинец.

— Я пробовал, — ответил гном. — И все формулы слияния металлов разрабатывались с добавлением свинца. — Нанфудл пожал плечами. — К несчастью, свинец лишь размягчил изделия.

— Постой. — Эластул обдал гнома волной ядовитого, нескрываемого сарказма. Керельменаф приподнялся над троном, его палец указывал на собеседника, точно Эластул только что осознал суть дела. — Ты нашел способ слияния металлов? И если при этом используется более сильный металл, то получается лучший продукт, а если используется более дешевый, то металл выходит хуже?

— Да, маркграф, — согласился Нанфудл и склонил под натиском желчного сарказма огромную голову.

— Слышал ли ты когда-нибудь о сплавах, о мой дорогой Нанфудл?

— Да, маркграф.

— Полагаю, ты только что изобрел их заново.

— Да, маркграф.

— Сколько я тебе плачу?

— Достаточно, — вмешалась в разговор Шаудра Звездноясная, подсаживаясь к маркграфу поближе и положив руку ему на локоть, чтобы успокоить правителя. — Возможно, это — первый шаг на пути к великой прибыли. Если техника Нанфудла поможет снизить затраты на дорогую процедуру, то она не лишена выгоды. Как бы там ни было, мне кажется, что это — первый шаг на пути к возможному успеху. Я бы сказала — доброе начало.

Воодушевление Шаудры заставило гнома чуть-чуть приосаниться, однако маркграф лишь саркастически усмехнулся в ответ на речи хранительницы скипетра.

— Ну что ж, добрый Нанфудл, — сказал правитель, — как бы там ни было, не трать более моего времени и раздобудь средство упростить работу. За дело, и не возвращайся, пока не достигнешь существенных успехов!

Гном коротко поклонился и засеменил прочь из комнаты. Когда он скрылся, маркграф Эластул испустил долгий стон отчаяния.

— Алхимия — наука хвастунов, — заметила Шаудра. Подобное она не раз говорила и прежде. Немалые

деньги потратил Эластул на содержание нанятых алхимиков, но, говоря по правде, до сих пор о достижениях было не слышно.

— Это никуда не годится, — уныло, точно весь гнев вышел из него вместе со стоном, произнес Эластул. — Стоило королю Бренору посетить наш город, и его охватили распри. Они превосходят нас своей рудой и держатся вызывающе. Так не годится.

— Мы по-прежнему с успехом продаем те изделия, для которых не требуется благородная, дорогая руда из Мифрил Халла, — заметила Шаудра. — И изделий этих — кос и плугов, скоб и колесных спиц — куда больше, чем мечей и нагрудных панцирей. Мифрил Халлу удалось переманить лишь часть наших покупателей.

— Как раз ту часть, от которой и зависит судьба города, что поставляет руду.

— Верно, — пришлось признать Шаудре, но она ограничилась пожатием плеч.

Возвращение дворфов в исконную вотчину по соседству с Мирабаром никогда не беспокоило ее чрезмерно, и Шаудра всегда полагала, что дворфы из Клана Боевого Топора — лучшие соседи, чем прежние обитатели крепости, злобные серые дворфы.

— Грядет их час, — произнес Эластул, и казалось, что правитель обращается к себе самому, а не к Шаудре. — Теперь к ним возвращается король Бренор, живая легенда.