Формирование государств в Макробалтийском регионе во многом обусловливалось особенностями местных обществ, начиная со специфики их расселения в каждой из областей. Завоевательный характер переселения англосаксов на Британские острова в V–VI вв. вызвал распад кровнородственных общностей, глубокую стратификацию общества, резкое обособление военного слоя во главе с вождем, формирование обширного фонда «королевских земель», и образование уже к концу VI в. ряда «королевств», которые были объединены в X в. Во Франции и Англии скандинавские политии возникали в условиях более или менее развитой государственности со сложившимися политическими институтами, церковной организацией и местными культурными традициями. Скандинавские колонисты здесь достаточно быстро усваивали новые для них формы организации общества и его культуру.
Северогерманские племена не меняли основного региона своего обитания; ограниченная колонизация (островов Северной Атлантики, областей в Англии и Франции) не оказала существенного влияния на их социально-политическое развитие, отличавшееся консервацией родовых отношений. Поэтому в Скандинавии, где социальное расслоение началось еще в бронзовом веке, процессы перехода от племенного устройства к государственному растянулись более чем на тысячелетие, резко усилившись в середине — третьей четверти I тысячелетия н. э., что было связано с их участием в крупномасштабной трансконтинентальной торговле и с быстрым обогащением знати в результате походов викингов.
Восточнославянская земледельческая колонизация Восточноевропейской равнины, начавшаяся в V в., носила мирный характер, не вызвала военизации общества и, вероятно, ослабляя кровнородственные связи, не разрушала их полностью. В то же время взаимодействие с аборигенным населением усилило племенную дифференциацию: так, в роменской (северянской) культуре присутствует значительный салтовский (хазарский) элемент, тогда как в культуре кривичей прослеживаются балтские влияния. Вкупе с незначительной плотностью населения на огромной территории эти факторы не могли не тормозить процессы государствообразования. Тем не менее уже в IX в. на восточнославянских землях образуется несколько предгосударственных политий, экономической предпосылкой возникновения которых служили пересекавшие их трансконтинентальные торговые пути.
В условиях военного завоевания формирование частной собственности на землю проходит в Англии весьма интенсивно, в первую очередь, выделяются земли, собственником которых является король. Уже в VIII в. фиксируются королевские земельные пожалования церкви и частным лицам. Иная картина характерна при мирной колонизации или стабильном расселении. В Скандинавии в период политогенеза целиком и полностью господствует общинная и семейно-родовая (одаль) собственность на землю; конунг не имеет права на какие-либо земельные владения, кроме собственных усадеб, и вплоть до XIII в. не претендует на распоряжение землей. Для Руси поземельные отношения до конца XI в. совершенно неясны из-за отсутствия источников. Однако обеспечение церкви только десятиной после принятия христианства Владимиром и длительное отсутствие земельных пожалований в ее пользу говорит, вероятно, о том, что земля вплоть до конца XI в. находилась в общинной собственности, и князь не имел права отчуждать ее.
Несмотря на эти изначально присущие каждой из областей особенности, формирующиеся в них государства имели значительные черты сходства, особенно возникавшие спонтанно Скандинавские и Древнерусское государства. Как у скандинавов, так и у восточных славян стратификация общества накануне образования государств архаична и еще связана родовыми отношениями. Основное население в обеих областях — свободные общинники, привилегированную часть которых в Скандинавии составляют владельцы «одаля», наследственного (в нескольких поколениях) земельного владения (отсутствие письменных источников не позволяет установить характер землевладения у восточных славян). Слой несвободных, рабов, крайне невелик и образован по преимуществу пленными. Рабы используются в хозяйстве (патриархальное рабство), но главным образом становятся предметом торговли.
Уже на рубеже нашей эры в Скандинавских странах выделяется профессиональная военная прослойка, возглавляемая в значительной части родовой знатью (iконунги, ярды, хёвдинги). Военные функции знати усилились в ходе военных и военно-торговых походов эпохи викингов, однако резкой дифференциации в ее среде не произошло вплоть до XI в., когда окончательно складываются государства. Аристократия эпохи викингов продолжает еще быть тесно связанной с племенными (и родовыми) территориями, т. е. является военно-родовой. Восточнославянская знать в условиях относительно мирного существования, видимо, оставалась исключительно родовой, выполняя военные функции лишь при необходимости: так, вероятно, можно интерпретировать рассказ «Повести временных лет» о древлянских князьях, которые «распасли» древлянскую землю, но оказались беспомощны перед натиском военной силы киевских князей. Установление контроля скандинавов сначала над Балтийско-Волжским путем, где сложилось предгосударственное образование в Волховско-Ильменском регионе, а затем над Днепровским путем, сопровождавшееся их закреплением в Киеве, привело к формированию новой военной по своему характеру и преимущественно скандинаво-балтской по происхождению элиты возникающего Древнерусского государства. Впрочем, эта элита была проницаемой: в нее быстро начали вливаться представители и славянской, и угрофинской родовой знати.
Преемственность правления и в ранней англосаксонской Британии, и в Скандинавии, и на Руси (о восточнославянских традициях ничего не известно) определялась архаичными представлениями о верховной власти как прерогативе определенного, харизматического рода. Реальный или чаще легендарный прародитель этого рода оказывался первым правителем страны (области), потомком одного из богов (чаще верховного) языческого пантеона. Сакральная генеалогия, воплощавшаяся в династических легендах (о Хенгисте, прародителе королей и первом правителе Кента, о Кердике, прародителе королей Уэссекса, об Ингви, сыне Одина, основателе династии среднешведских и южнонорвежских конунгов и многих других), легитимизировала права данного рода на власть. Однако при наличии нескольких (иногда многих) претендентов на власть ее переход к новому правителю постоянно вызывал конфликты и междоусобные войны. В Англии эта ситуация была разрешена по франкскому образцу достаточно рано: уже в VIII в. власть должна была (в теории) переходить к старшему сыну правителя. В Скандинавии сохраняется архаичная традиция избрания конунга, ограниченная, однако, его обязательной принадлежностью к определенному роду — в Средней Швеции Инглингам, в Дании — Скьёльдунгам и пр. Процедура избрания конунга во всех Скандинавских странах вплоть до середины XI в. следовала древнегерманской традиции выборов военного вождя (в отличие от старейшин, имевших реальную власть в мирное время): претендент на власть должен был получить одобрение (быть избран) на основных тингах (собраниях бондов) подвластной его предшественнику территории и затем совершить ряд ритуалов, сообщавших его власти законность. Сходный принцип избрания правителя лежит, вероятно, в основе сказания о призвании варягов в «Повести временных лет»: легитимность правлению Рюрика придает факт существования его «ряда»-договора с местной знатью.
«В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: “Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву”. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”. И избралисъ трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: “Чей это городок?”. Те же ответили: “Были три брата: Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам”. Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде» (Повесть временных лет. Пер. Д.С. Лихачева).
