Помолчал.

— Покушения были, — сказал Вейдер немного неохотно. — Не лично. На транспорт, в котором император перемещался. Совсем недавно. Был у нас такой гранд-адмирал: Заарин. Вот он попытался напасть на корабль императора силами порученного ему флота. В то время, когда император летел с инспекцией на Звезду.

— И что? — невольно сглотнул Люк.

— Что-что… Отбились. Прежде всего, мы были предупреждены. Заарин не на того шпиона ставку сделал. Так что эскорту императора надо было продержаться минут пять. А потом из гипера с одной стороны выскочил я, с другой — Траун, и вот тогда Заарину…

— Кто выскочил с другой стороны?

Вейдер посмотрел на сына в почти искреннем недоумении.

— Траун. Гранд-адмирал Траун. Синдик, — Люк почувствовал, как отец начинает улыбаться, — Синдик Митт’рау’нуруодо. Знаешь такого?

— Нет, — ответил Люк.

— Ну, по крайней мере, ответ честный.

— Подожди, я знаю всех гранд-адмиралов Империи. Это не так трудно. Я хочу сказать, что Альянс не такой уж дурак, и мы, конечно, круг из двенадцати гранд-адмиралов знаем прекрасно…

— А Трауна не знаешь. Что ж, понятно. Прежде всего, он чисс.

— Кто?

— Чисс.

— Это что за должность?

— Это не должность, — ответил Вейдер. — Это его вид. Раса.

— Ты хочешь сказать, он не-человек?

— Именно.

— Но в Империи на высшие посты не назначают не-людей.

— Кто тебе это сказал? Мотма? Да, до недавнего времени так и было. Такова была наша политическая парадигма. Но даже в самый разгар так называемой ксенофобии, думаю, император всё равно бы назначил Трауна на высшую военную должность. Он один из самых талантливых военных, каких я только знаю. Можно сказать, гениальных.

— Такой же талантливый, как ты?

На вырвавшуюся фразу Вейдер тихо ухмыльнулся.

— Ты начинаешь впадать в свойственную мальчишкам тенденцию. Приписывать своим отцами самые лучшие из возможных качеств, — сказал он. — Поздненько это началось.

— Это мы с тобой поздно встретились.

— Я как раз об этом, — кивнул Вейдер. — Нет, Траун меня талантливей. Как военный. Надо уметь делать различия в источнике того или иного действия. И в эффекте. Не забывай, я прежде всего одарённый. Мои военные победы часто продиктованы не выдающимися способностями стратега и тактика. Я чувствую рисунок боя непосредственно в ходе боя. А Траун бой прогнозирует и вычисляет. Я действую подчас по обстановке, благо что вижу и реагирую на неё мгновенно. А Траун подчиняет себе схему боя ещё до него. Навязывает противнику свою тактику. Выигрывает его уже в своей голове. Повторяю: он выдающихся способностей чисс.

— Пап, а кто такие чиссы?

Вейдер встал посреди коридора и стал хохотать.

— Я и болван! — отиспускав серию своих утробных смеховых звуков, сказал он. У Люка эти звуки уже не вызывали оторопи. Он к ним как-то сразу привык. — Ну конечно… Это закрытая информация. Чиссы — народ, которые живут на условно нижней спирали галактики в секторе Ф3 так называемых Неизведанных регионов. У них там целая империя.

— И вы подчинили её? И Траун решил служить…

— Нет, мы её не подчиняли. Мы заключили с ней договор о ненападении. Траун — изгнанник своего народа.

— За что?

— За то, что логику боевых действий предпочёл правилам тамошней военной морали. У них почему-то не принято наносить упреждающие удары. Это пятно. Воин не должен расставлять ловушки врагу. Воин должен выходить на честный поединок с открытым забралом. А то, что в некоторых случаях это означает его неизбежную гибель, никого не волнует. Траун, кстати, никогда не был трусом. Он всего лишь очень умный тактик, который органически не понимает, почему нельзя воспользоваться ситуацией и промахом врага. Словом, всё закончилось к взаимному удовольствию. Мы заключили с чиссами пакт, а опальный чисс нашёл себе поле применения своих талантов. Вторую родину.

— И остальные не возмущались? Люди, я имею в виду.

— Я им повозмущаюсь, — коротко ответил Вейдер. — Да и у императора рука тяжёлая. Конечно, всегда приходится учитывать реакцию. Но, например, все люди из флота, которым командует Траун, души в нём не чают. Это доходит уже до благоговения. Они за ним в чёрную дыру полетят. Потому что будут знать: это не самоубийство, а очередной гениальный план. Траун — одна из самых удачных наших находок.

— Находок? Он не вещь.

— Он мой друг, — пожал плечами Вейдер.

Теперь остановился Люк. Ему надо было переварить эту фразу.

— А у тебя есть друзья?

— Лучше спроси, есть ли друзья у Трауна, — с каменной серьёзностью ответил Тёмный лорд ситхов. — Он такая коробочка, что мой скафандр перед ней — открытый костюм для пляжа. Мы оба достаточно одиноки в окружающем нас мире. Практически одинаково чужеродны, обособлены и необщительны. И оба в какой-то мере выдающиеся личности. Сойтись было очень просто.

Люк медленно кивнул головой. Он начинал понимать.

— А ещё… у тебя были друзья?

— Были или есть? — сухо спросил Вейдер.

— Есть. И вообще, кто для тебя друг?

Вейдер с лёгким удивлением посмотрел на Люка.

— Тебе мои вопросы кажутся ребячеством? — тут же спросил тот.

— Быть может, — медленно ответил Вейдер. — Да. Впрочем, ты ведь ничего обо мне не знаешь. Определение? Всё довольно просто. Существа, которым я доверяю, закрыв глаза. И которым смогу подставить спину. В сущности, чисто военное определение.

— Военное?

— Воинское, — лорд Вейдер пожал плечами. — Это ещё остатки из дурной молодости.

— Ты считаешь свою молодость дурной?

— Любая молодость глупа, — ответил Вейдер. — Но бывает разная глупость. Есть такая, которая посильней любого ума. А есть… — он издал сухой хмык.

— И какая была у тебя?

— Разная.

— Пап, скажи честно, а император… когда ты понял, что император…

— Что?

— Сам не знаю, как сказать…

Он почувствовал, что отец быстро усмехнулся.

— Слово «друг» к молодому идиоту мог применить только великодушный великий канцлер, — сказал тот. — Не с чем там было ещё дружить…

— Неправда.

В прикосновении Силы — аналог удивлённо приподнятых бровей.

— Я знаю. Отцы ведь дружат со своими даже совсем маленькими сыновьями. Я видел. Говорят же: мой отец — мне друг…

На него смотрели пристально и внимательно, наверно, с минуту.

— Ну и кто наболтал тебе про Мустафар?

— Лея…

От неожиданности Люк не успел подумать.

— И ты меня сразу пожалел.

— Нет, — ответил Люк честно. И покраснел. — Я пожалел себя. Если бы не Мустафар, нас бы не разлучили.

— Вот оно что…

Тон, которым были произнесены эти слова, был более чем серьёзен. Вейдер внимательно смотрел на Люка.

— Я понимаю.

— Правда?

Тёмный лорд спокойно кивнул.

— Конечно, — произнёс он. — Самое сильное воздействие производит не боль за другого. Наиболее сильно действует осознание собственной потери.

Он задумался.

— Ещё мы хорошо сошлись с Исард, — сказал он внезапно. — За последние месяцы. Впрочем, я всегда испытывал к ней симпатию.

— Исард? Йсанне Исард, директор разведки?!

— А что тебя так пугает?

— Но она же… маньячка.

— Да? То же самое можно сказать про многих героев Альянса. С точки зрения Империи.

— Но это не точка зрения Альянса, — ответил Люк. — Так думают об Исард в самой империи.

— И что о ней думают?

— Её называют Снежная королева, — сказал Люк.

— Знаю, — усмешка.

— Она очень жестока, — продолжил Люк. — Одна из самых жестоких людей на этом посту за всё время существования Империи, — Люк смотрел отцу в линзы. — В её заведении люди исчезают бесследно. Говорят об особом психологическом воздействии, которое она применяет к задержанным. Говорят, что она находит удовольствие в допросе. Говорят, она нетерпима и беспощадна. Говорят…

— Да, знаю, — Вейдер снова кивнул. — Она старательно создавала этот имидж.

— Имидж?

— Да. Она вступила в должность как раз в то время, когда центральная власть ослабла. И тогда она заполнила силовым воздействием лакуны слабости центральной власти.