Он заставил меня открыться, заботился. Зачем? Чтобы потом снова исчезнуть на неделю без единого слова?

У него есть телефон, он мог бы им воспользоваться.

На восьмой день его отсутствия, ближе к закрытию, в двери VIP-зала врывается Энцо.

Сердце пропускает удар, как только его вижу. Он все это время был с кузеном, а значит, если он здесь, то Маттео где-то рядом.

Неважно.

Я собираюсь вести себя хладнокровно.

— Энцо, — слышу свой голос.

План провалился с первой же попытки.

Он оборачивается и смотрит на меня. Лицо бесстрастное, но взгляд внимательный.

Я не трачу время на «привет, как дела». Он и так знает, зачем подошла.

— Ты видел Маттео?

Гордость царапает изнутри от необходимости спрашивать, где его босс, но за кипящей внутри злостью кроется беспокойство.

Если он знает, что за похищением стоит картель, то наверняка идет за моим братом и его людьми. А я знаю, насколько они опасны и безжалостны, особенно если итальянец, тем более Леоне, перейдет им дорогу.

Мне нужно знать, что он жив и в порядке.

— Он... — сглатываю, ломая пальцы. — С ним все в порядке?

Энцо изучает мое лицо и наконец говорит: — С ним все в порядке.

— Хорошо, — отвечаю я, но он больше не говорит. — Это хорошо.

Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как спросить, когда увижу Маттео снова. Любая формулировка будет звучать отчаянно.

Энцо не сводит с меня глаз. Потом раздраженно цокает языком и отводит взгляд.

— Сейчас Маттео временный Дон, пока не найдут Аугусто. Если найдут, — добавляет, и я не пропускаю легкую улыбку, намекающую, что он надеется, что этого не произойдет. — Он занят, управляет Фамильей и одновременно ищет отца. Поэтому его не было. — Опускает взгляд, явно испытывая неловкость. — У него другие приоритеты. Сегодня он должен встретиться с Мариной и ее семьей, чтобы официально объявить о помолвке и назначить дату свадьбы.

Боль взрывается внутри. Давление распирает грудную клетку, сжимая сердце и легкие так, что невозможно дышать.

— Ох, — это скорее выдох, чем ответ, тяжелый и опустошенный. — О...

Один слог. Но в нем все.

Как и в том взгляде, который бросает Энцо. Взгляде, опасно близком к жалости.

Он ведь предупреждал.

Ты будешь сидеть в первом ряду, наблюдая, как он смотрит на другую женщину, идущую к нему под венец.

Удар в животе так же разочаровывает, как и болит, словно меня сбросили с девятого облака, и я рухнула с высоты десятков тысяч футов.

Похоже, веселье закончилось.

Вот так просто.

Я не ожидала, что это будет похоже на нож в сердце.

Когда Энцо кладет руку мне на плечо, чувства, похожие на предательство и обиду, отступают под пылающее, отчаянное желание отомстить.

— Мне жаль, — говорит он.

— Не о чем жалеть, — выпрямляю спину. Его рука тут же опускается. Я смотрю ему прямо в глаза. — Спасибо, что сказал.

Разворачиваюсь и ухожу, но не за бар, как должна бы, а прямиком в гримерку для танцовщиц. Если Маттео был занят помолвкой со своей прекрасной невестой, пока я сидела дома и скучала, пусть попрощается со своими «правилами». Я не позволю сделать из себя дуру.

Роюсь в общей куче костюмов, хватаю первый попавшийся и направляюсь в уборную. Мимо проходит Аврора.

— Я видела, как ты выбежала из бара. Что случилось? — Она идет следом. — Все в порядке?

— Прекрасно, — бросаю и с грохотом захлопываю дверь. — Просто идеально.

— Угу. По голосу слышно. Что произошло?

— Ничего. Я сегодня выйду на финальный номер.

Слышу, как она ахает за дверью.

— В смысле? Ты собираешься танцевать?

Маттео говорил, что всегда следит за мной. Ну так пусть смотрит.

— Ага.

— Ты уверена, что это хорошая идея? Валентина, — она понижает голос. — Маттео взбесится, когда узнает.

А я тем временем натягиваю костюм. И все, о чем могу думать — это о том, как он заставил меня говорить. Заставил рассказать про Адри, вытащил воспоминания, которые глубоко закопала. А потом просто отодвинул меня в сторону, даже не удосужился сообщить.

Я мстительная?

Да.

Это по-детски?

Да

Но поможет ли мне это почувствовать себя лучше?

Да.

Распахиваю дверь и выхожу. У Авроры отвисает челюсть, когда видит, во что я одета.

— Ему будет плевать, — подхожу к зеркалу и наношу вишневую помаду.

Эта мысль оставляет во рту кислый, горький привкус.

— Он не то что не плюнет. Он взорвет это место вместе со всеми нами, если ты выйдешь в этом на сцену.

Интересно, а Марина знает о его фобии? Она уберет все свечи, спички и зажигалки из дома? Будет ли проверять, чтобы плита была выключена, когда он у нее? Или это только я такая?

— Хорошо, что его здесь нет, чтобы это увидеть.

Она остается стоять с открытым ртом, пока вылетаю из гримерки.

Нахожу Джулиану прямо перед выходом на сцену. Она работала с Арабеллой, и я все это время держалась от нее подальше.

— Я выхожу вместо тебя, — заявляю я.

— Что? Нет, сейчас моя очередь! — Она скрещивает руки на груди. — И вообще, ты же больше не танцуешь.

— Все чаевые будут твоими. Просто сядь и наслаждайся отпуском за мой счет.

С этими словами выхожу на сцену.

Включается музыка, которую выбрала Джулиана. Не мой выбор, но я справлюсь. Разворачиваюсь спиной к публике и начинаю двигать бедрами в ритм. Толпа тут же оживает, раздаются одобрительные свистки и похотливые крики из пьяных ртов.

Я опускаюсь на колени, и в этот момент в меня врезается крупное тело. С раздраженным ворчанием мне на ухо, меня просто стаскивают со сцены.

Я пробыла там меньше минуты.

— Джулиана, — шипит Энцо через плечо, прижимая меня предплечьем к стене. — На сцену, черт возьми. Быстро.

Та бледнеет и без слов убегает.

— А ты, — выплевывает он, сверля меня глазами, — тебе, блядь, жить надоело?

— Возможно, — огрызаюсь, злость плещется через край.

Его глаза вспыхивают.

— А мне нет. Это с меня босс живьем сдерет шкуру, если ты будешь трясти задницей на этой сцене, а не с тебя. Так что сделай одолжение, надень нормальную, мать твою, одежду и иди домой.

Он отпускает меня с раздраженным толчком и разворачивается, чтобы уйти, но я хватаю его за предплечье, не давая сделать и шага.

— Если ему можно двигаться дальше, значит, и мне тоже.

— Так и должно быть, — отвечает Энцо, бросая взгляд через плечо. — Но он не в состоянии слушать голос разума, когда дело касается тебя. Провоцировать его вот так — плохая идея.

— Ну что ж, значит, он не готов к своей новой реальности, — фыркаю я и отпускаю его. — Пусть привыкает к мысли, что будет видеть меня с другими мужчинами. Не с ним.

Как я первая подошла, так и первая ухожу, унося с собой сумбур в голове, растерянное сердце и такую горькую ярость, с которой даже не знаю, что делать.

✽✽✽

Я сижу за туалетным столиком, уставившись на свое отражение и на танцовщиц, которые снуют туда-сюда за моей спиной. Одна за другой они уходят домой, пока не остаемся только я и Аврора. Она молча обнимает меня, желает спокойной ночи и уходит, оставляя меня наедине с собой.

А в голове только Маттео и Марина.

Ревность такая, что кажется, внутри все гниет. И что хуже всего, я не имею никакого права злиться. Он ведь всегда был честен. Я понимаю, зачем ему нужна эта помолвка. Понимаю, почему он должен жениться. Пусть от этого и мутит. На его месте, ради своей мести и будущего, я бы сделала то же самое.

Но это все равно больно.

И все равно злит.

По спине пробегает холодная дрожь. Я плотнее запахиваю белый халат. Бессмысленно тут сидеть. Мне нужно просто уйти домой, принять долгий горячий душ, налить себе огромный бокал вина и попытаться забыть обо всем под сериал «Друзья».

С тяжелым вздохом встаю и начинаю убирать свое место. Раскрываю зеркало, прячу косметику, кисти, салфетки.