Здесь потрясающе красиво, но я до сих пор не понимаю, что мы тут делаем. Чем дальше проходим в дом, тем больше появляется вооруженных до зубов охранников. Молчание Маттео только усиливает мою тревогу.

Я поворачиваюсь к нему, когда он останавливается в дверном проеме.

— Маттео, ты меня пугаешь, — тихо признаюсь я. — Это хороший сюрприз или плохой?

На его лице появляется теплая улыбка.

— Это хороший сюрприз, cara mia. То, чего ты давно хотела.

— Тогда к чему вся эта таинственность? Чувствую себя так, будто меня сейчас посвятят в тайное братство или секту.

Низкий смех вырывается из его груди, прежде чем он указывает на стеклянные двери.

— Во дворе тебя ждет сюрприз.

Я хмурюсь.

— Ты не идешь?

Маттео качает головой.

— Тебе не нужно мое присутствие для этого.

Смущенно морщу лоб, но он мягко подталкивает меня вперед, легким кивком и нежным нажатием на поясницу.

— Это не мое дело, cara. Иди без меня.

Бросив на него последний неуверенный взгляд, я не спеша направляюсь к дверям и открываю их.

За ними простирается просторный задний двор, весь утопающий в цветах и вихре красок. Будто шагнула в другой мир — воздух дрожит от жизни, цветы покачиваются от легкого ветерка, а краски вспыхивают вокруг, словно взрыв акварели.

Неподалеку от меня замечаю женщину. Она сидит на корточках, повернувшись спиной, руки по локти в земле, выдергивая корни из почвы.

Она встает, все еще не оборачиваясь, и густые, тяжелые кудри ниспадают с ее шеи вниз по спине.

Я замираю, на миг превращаясь в неподвижную статую, пока время продолжает тикать вокруг.

Мой взгляд прикован к этим локонам. Дыхание застревает где-то между паникой и неверием. Сознание лихорадочно пытается осмыслить невозможное.

Она оборачивается, и словно кулак бьет меня в грудь. Воздух в легких превращается в камень. Волна эмоций накрывает меня. Я хочу заговорить, выкрикнуть ее имя во всю мощь легких, но не могу.

Голова кружится, и я цепляюсь за дверной косяк, чтобы не упасть, глядя на лицо, которое боялась больше никогда не увидеть.

Я неуверенно делаю шаг вперед, потом еще один, спотыкаясь, ноги подкашиваются. Тело движется без меня, ведомое тоской, жаждой, надеждой.

Не может быть.

Я не осмеливаюсь надеяться, что это правда.

— Адри?

Ее имя слетает с моих губ едва слышным, недоверчивым шепотом, словно громче говорить — значит пробудиться от этого сна. Мое сердце — хрупкая птица-оригами, готовая то взлететь, то быть раздавленной жестокой рукой реальности.

Но она все еще здесь, смотрит на меня со слезами на глазах, живая, как в моих воспоминаниях.

— Лени?

Два слога разбивают годы сердечной боли и вдыхают в меня новую жизнь.

Всхлип вырывается с моих губ, или, может, с ее, и вот мы уже бежим навстречу друг другу и сталкиваемся в вихре объятий и радостных возгласов.

Мы вцепляемся друг в друга до боли. Пальцы отчаянно ищут и хватают мягкую плоть, словно отпустить — значит снова потерять. Мы так крепко обнимаем друг друга, что это больно, но это самая лучшая боль. Мое лицо утопает в ее волосах, и я вдыхаю знакомый запах. Родной, теплый, притягательный, как земля после дождя. Он затягивает меня.

Наконец, я отстраняюсь, чтобы убедиться, что это действительно она, что это не самая жестокая иллюзия.

Я вглядываюсь в ее лицо, в лицо Адри, которую знаю, как себя. Только теперь в ее взгляде появилась тяжесть, которой раньше не было.

Позже. Я подумаю об этом позже, потому что главное, что она здесь.

Она действительно в моих объятиях.

— Ты жива, — восклицаю я. — Ты жива.

Она всхлипывает и кивает, и мы обе плачем.

Мы обнимаем друг друга посреди этого сада, пока солнце не садится и не появляются светлячки. Впервые за два года вижу ее не в сиянии закатного неба. Я вижу ее перед собой, рядом, держа в своих руках.

Мы держимся друг за друга, пока изгоняю скорбь из своей груди и возвращаю Адри туда, где ей всегда было место — в самый центр моего сердца. Мы держимся друг за друга, пока последняя часть меня исцеляется, и начинаем наверстывать упущенное время.

Слезы текут без остановки, радость, боль и удивление сплетаются в одну эмоцию, переполняя нас. Мои руки лихорадочно скользят по ее телу, проверяя, цела ли она, в безопасности, здесь ли она.

Пальцы Адри скользят по моим волосам, пока она плачет.

— Они такие длинные, — восклицает она, и слеза скатывается по ее щеке.

— Я их не стригла, — говорю, сжимая ее руки, желая, чтобы она поняла то, что не могу выразить словами. — Я сдержала обещание.

Ее лицо искажается, смех переходит в прерывистый плач.

— Я искала тебя, — говорю я. — Повсюду. Я искала везде, пробовала все, чтобы вернуть тебя домой. Я никогда не сдавалась. Я продолжала надеяться, даже когда думала… — не могу произнести вслух все те кошмары, что были моей реальностью последние два года.

Ее глаза, когда-то полные света и жизни, теперь темные и сломленные — в них безмолвно отражается все, через что ей пришлось пройти.

— Я никогда не сдавалась.

Адри касается моей щеки, ее рука дрожит, словно она тоже не может поверить, что я здесь.

— Я знаю, — шепчет она, улыбаясь. Она кивает кому-то за моим плечом. — Он рассказал мне все, что ты для меня сделала, Лени.

Я оборачиваюсь и вижу Маттео, стоящего в дверном проеме. Он прислонился к косяку, руки в карманах, а пронзительный взгляд прикован ко мне.

Все в его позе говорит о том, что он стоит здесь давно. Что он стоял там с того момента, как привел меня в этот дом, наблюдая за нашей встречей, защищая, не вмешиваясь и не привлекая к себе внимание.

Эмоции душат меня, вытесняя воздух из легких. Вес моей благодарности давит на грудь, словно ее слишком много, и она переливается через край.

Он нашел Адриану.

Он пообещал — и выполнил.

Глаза горят, дыхание сбивается.

Раз за разом открываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу найти слов. Не знаю, как сказать ему «спасибо», когда это слово звучит таким ничтожным. Я проведу остаток жизни, благодаря его за это.

— Спасибо, — беззвучно шепчу, чувствуя, как этого простого слова ужасно недостаточно. Слезы текут по моему лицу, неся в себе тяжесть всего того, что не могу сказать в этот момент.

Как всегда, Маттео этого достаточно. Его губы расплываются в довольной улыбке, и мое сердце пропускает удар. В его глазах — та же тихая, непревзойденная любовь, от которой я всегда чувствую себя единственным человеком в мире, который для него важен. Они смягчаются, даря мне нежный взгляд, который он приберегает только для меня. Он мягко прикладывает ладонь к груди. Сжимая грудь, театрально впивается пальцами в ткань пиджака, будто хочет вырвать свое сердце и вручить его мне. А потом говорит что-то беззвучно. Я едва различаю слова сквозь пелену слез.

— Пора планировать свадьбу, cara mia.

На моем лице расплывается широкая улыбка, пока очередная волна слез застилает глаза. Адри сжимает мою левую руку, привлекая внимание к себе. Она играет с кольцом на моем безымянном пальце.

— Он твой муж?

Я качаю головой.

— Мой жених, — накрываю ее ладонь своей. — Он отказался жениться на мне, пока мы не найдем тебя. Не хотел видеть меня у алтаря без сестры.

Судорожный всхлип вырывается у нее из горла. Ее взгляд скользит мимо меня — туда, где стоит Маттео.

— Тогда, может быть, он и правда заслуживает тебя, сестренка. — Ее глаза становятся мягкими, теплыми, когда он в ответ кивает. — То, как он о тебе говорил, Лени… Ты нашла достойного.

Прижимаясь к сестре, я снова смотрю на своего жениха и улыбаюсь. У меня есть все, о чем я когда-либо мечтала, и даже больше. Я самая счастливая девушка на свете.

— Я нашла лучшего.

Над головой раздается гром. Гремит так, что воздух содрогается. В каком-то космическом совпадении с небес начинает срываться дождь.

Мы с Адри переглядываемся. Удивленный, почти безумный смех поднимается из груди и срывается с наших губ.