— Хорошо, тогда это сделаю я. — Он пытается прорваться мимо меня, но моя рука вытягивается, обвиваясь вокруг его бицепса. Он поворачивается ко мне, его глаза горят едва сдерживаемой яростью. — Отпусти.

— Нет, — шиплю я.

— Рори... — Его голос срывается, в нем слышны ярость и боль. — Не надо...

— Прости. Я буду повторять это снова и снова, пока ты мне не поверишь. Я никогда не хотела причинить тебе боль, я никогда не хотела, чтобы все это произошло. Я никогда за миллион лет не думала, что влюблюсь в тебя, но я влюбилась. Будь я проклята, если позволю своей семье или Коналлу разрушить мой первый шанс на настоящее счастье.

— Как я могу верить тому, что ты говоришь? — рявкает он.

— Потому что ты знаешь меня. Ты знаешь настоящую меня, и ты должен чувствовать, что все между нами было настоящим.

Резкие линии его подбородка смягчаются, безумное трепетание сухожилий проходит. — Merda, Рыжая, что ты со мной сделала?

По моей щеке стекает слеза. — Пожалуйста, Але, я не могу потерять тебя. Я не потеряю тебя.

Мы стоим там, дыша, как животные, как незнакомцы, которые когда-то знали друг друга в другой жизни. Тишина пульсирует между нами, полная боли, желания и ужасной правды, которую ни один из нас не готов отпустить.

— Прости, мне очень, очень жаль, mo ghrá²⁰. Я люблю тебя, пожалуйста, поверь мне. Я люблю тебя так чертовски сильно.

Мои руки обвиваются вокруг его воротника и прижимают его рот к моему. Его губы наказывают, пожирая меня, гнев сквозит в каждом движении, но мне все равно. Я принимаю все. Потому что, если это худшее наказание, которое он назначит, я с радостью приму его.

Его рот снова врезается в мой, на этот раз более жестоко, как будто он хочет наказать меня за каждую ложь, за каждый секрет, за каждую частичку себя, которую он отдал, и с которой теперь не знает, что делать. Я позволяю ему. Я встречаю каждое яростное движение его языка своим, мои пальцы запускаются в его волосы, притягивая его ближе, пока между нами не остается пространства.

С низким рычанием он хватает меня за талию и разворачивает нас, прижимая меня спиной к холодильнику. Ваза, полная огненных лилий, падает со стойки и разбивается вдребезги, но никто из нас даже не вздрагивает. Его бедро вклинивается между моих ног, приподнимаясь, когда его руки проскальзывают под подол моего платья и одним яростным рывком срывают трусики с моих бедер.

— Але... — Я ахаю.

Его рот на моем горле, покусывает, оставляет маленькие сердитые отметины, которые жалят и разливают жар по моей коже. — Ты солгала мне, — рычит он в изгиб моей шеи, в то время как его рука ныряет между моих ног, и его пальцы находят меня влажной и пульсирующей. — Каждый чертов день. — Он скользит пальцем по моей ноющей потребности. — Даже когда я, блядь, влюблялся в тебя.

— Я знаю, — выдыхаю я, раскачиваясь в его прикосновениях. — И я бы сделала это снова, если бы это означало, что я должна быть здесь вот так. С тобой.

Он чертыхается, низко и гортанно, а затем тащит меня по квартире, как одержимый. Мы едва успеваем дойти до дивана в гостиной, как он толкает меня на подушки и срывает с себя рубашку. За ним следуют его брюки и боксеры, шрамы на его торсе переливаются на свету, как линии фронта, вырезанные судьбой.

— Ты все еще хочешь меня таким? — рычит он.

— Я никогда никого так не хотела, — огрызаюсь я, стягивая платье через голову, полностью обнажаясь перед ним. Подвеска в виде бабочки порхает у меня на груди, напоминая о гораздо более счастливом дне. — Так что перестань задавать вопросы и трахни меня.

Это все, что ему нужно.

Через несколько секунд он на мне, наклоняя меня над диваном. Его член врезается в меня без колебаний, без слов. Просто чистая, дикая потребность. Я вскрикиваю, моя спина выгибается, когда он входит в меня, быстро и безжалостно. Каждый толчок — напоминание обо всем, что мы пережили, и обо всем, с чем нам еще предстоит столкнуться. Диван стонет под нами, ткань впивается в мою кожу, но мне все равно. Его пальцы впиваются в мои бедра в карающей хватке, когда он врезается в меня. Склоняясь надо мной, когда он входит глубже, я чувствую пульсацию мышц под покрытой шрамами кожей, чувствую, как он теряет контроль внутри меня.

— Скажи это снова, — задыхается он надтреснутым голосом. — Скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя, — Я всхлипываю, но не от боли, а от непреодолимой тяжести всего этого. — Я люблю тебя, я чертовски сильно люблю тебя, Алессандро Росси, mo ghrá.

На мгновение он замирает, затаив дыхание, и я поворачиваю голову через плечо, чтобы встретиться с его диким взглядом. Яростный взгляд прикован к моему, и в эту секунду что-то внутри нас обоих ломается. И восстанавливается.

— Любовь моя, — Шепчу я.

Затем он двигается снова, теперь медленнее, каждое движение его бедер — признание. Требование. Обещание.

Бушующий огонь обжигает, жарче, чем когда-либо прежде, потому что сейчас на карту поставлено гораздо больше. — Кончи для меня, Рори, — рычит он. — Докажи мне, как сильно ты меня любишь.

Что-то в боли в его голосе разрывает меня на части. Одним глубоким толчком, от которого по спине пробегают мурашки, я переваливаюсь через край. Наслаждение поглощает меня, сладкое безумие страха, боли и пламенного желания. — О, Алессандро, — стону я, когда экстаз накатывает на меня разбивающимися волнами.

Его член дергается внутри меня, разливая тепло по моим ногам, его прерывистое дыхание застревает в горле.

После того, как мы оба разбиваемся друг о друга, остается не ярость. Это что-то тихое. Устойчивое. Непреклонное.

Он падает на меня, грудь вздымается, лицо утыкается в изгиб моей шеи. Долгое время никто из нас не произносит ни слова. Мы просто есть. Дышим. Терпим головокружение. Держимся.

Наконец, его голос нарушает тишину, грубый и тихий на моей коже. — Я не знаю, как снова тебе доверять.

— Я знаю, — шепчу я. — Но я заслужу это. День за днем. Сколько бы времени это ни заняло.

Он разворачивает меня так, что наши горящие взгляды снова сталкиваются. Затем он проводит большим пальцем по моей челюсти. — Тебе лучше так и сделать. Потому что, если ты предашь меня снова, я этого не переживу.

Я тоже.

Хотя мы оба в синяках, задыхаемся и сломлены во многих отношениях, больше, чем я могу сосчитать, каким-то образом мы все еще рядом.

Вместе.

Бриджид О'Ши

Алессандро

Удушающий ужас подступает к моему горлу, вырывая меня из беспокойного сна. Грудь сдавливает, легкие судорожно втягивают воздух. Пот скользит по моей коже, когда я моргаю в полутемной комнате... и вижу ее. Рори. Прижалась ко мне, как будто ей здесь самое место. Но узел в моей груди не ослабевает, потому что все между нами изменилось.

Dio, на секунду я понадеялся, что все это был дурной сон.

Но это реально, слишком реально.

Она лгала мне обо всем.

Часть меня понимает почему. Она оказалась в безвыходном положении, но я все еще в ярости из-за ее предательства. Хуже того, мне чертовски больно.

Закрывая лицо руками, я делаю глубокий вдох, чтобы замедлить учащенный пульс. Она в безопасности. Она все еще здесь, со мной. Пот покрывает мой лоб, увлажняя волосы и прилипая к коже, когда я смотрю на часы на ночном столике. Чуть больше четырех утра. Я крепко зажмуриваю глаза, и на мои чувства обрушивается поток образов, карусель лжи.

В тот день, когда Рори вошла в мою квартиру с таким испепеляющим видом.

Тот раз, когда она набросилась на меня на вечеринке по случаю помолвки Серены.

Первый раз, когда я привел ее в Velvet Vault и позволил увидеть настоящего меня.

Каждая значимая встреча, каждое слово из ее уст были ложью. Черт возьми, я с головой окунулся в темный мир Джемини, тот, которого я поклялся избегать всю оставшуюся жизнь ради нее. Гнев снова вскипает, угрожая задушить любовь, наполняющую мою грудь. Итак, кто же тут лжец? Даже тысяча грехов не смогут заглушить то, что я чувствую к ней. Она — ложь, без которой я не могу жить. Грех, который я совершал бы снова и снова, только чтобы вкусить еще одну ночь в ее объятиях.