— Уже занимаюсь этим.

Я наклоняюсь вперед, не отрывая взгляда от дороги. — Поезжай быстрее, — рычу я водителю. — Мы не уедем из Белфаста, пока она не окажется в моих объятиях, а он не будет похоронен.

Кажется, прошла вечность, но мы наконец-то припарковались на дороге недалеко от поместья Куинлан, спрятанного за густой рощей деревьев. Каждая минута ожидания — настоящая пытка. Я смотрю на часы и бормочу очередное проклятие. До наступления темноты осталось около часа.

Как бы сильно я ни ненавидел задержку, я не могу спорить с командой мужчин из Джемини и Феррары, собранной для проникновения в поместье. Ночной покров десятикратно увеличил бы успех нашей миссии. Кроме того, это дало нам дополнительное время, чтобы убедиться, что команда кузенов вместе с людьми жениха Серены прибыли из Милана. Мы остро нуждались в дополнительных людях.

Тем не менее, ожидание от этого не становится легче.

— Мы скоро вытащим ее оттуда, Але. — Голос моего близнеца прорывается сквозь рев моего бешеного пульса.

— Ладно, — бормочу я и отталкиваюсь от внедорожника, к которому прислоняюсь.

Я был удивлен, увидев, что Алисия выходит из машины вместе с Сереной, Антонио, Изабеллой и Рафом. Не то чтобы мы не были близки, но из всех кузин она меньше всех вовлечена в наш образ жизни. Это выбор, который она сделала давным-давно, и я горжусь ею.

Она вытаскивает пистолет, взводит курок, и дикая улыбка растягивает ее рубиново-красные губы. — Этот ирландский ублюдок заплатит за попытку забрать у тебя Рори.

Но этот выбор не делает ее менее смертоносной, чем все мы.

— Спасибо, что пришла, сестренка.

Ее стройные плечи приподнимаются. — У меня не было никаких других мероприятий на эти выходные, так где же мне еще быть?

Антонио и Раф идут рядом с нами, девушки из Валентино отстают всего на несколько шагов. — Мужчины Феррары готовы к выступлению, — говорит Антонио. — Просто жду от тебя весточки, Але.

— Как только сядет это чертово солнце, мы выдвигаемся.

Оба мужчины кивают, и меня переполняет непреодолимое желание еще раз поблагодарить их всех за то, что пришли. Ни один из братьев Феррара не новичок в этой жизни, но оба делают все возможное, чтобы жить по-другому. И все же они здесь. Для меня. Для Рори.

— Еще раз спасибо, — бормочу я, прежде чем Серена прерывает меня.

— Прекрати благодарить нас, придурок. Рори — семья, и мы сделали бы то же самое для любого, кто стоит здесь.

Белла наклоняется и обвивает своей рукой мою руку. — Я согласна с тем, что сказала Сир. Мы famiglia²³, и мы всегда будем рядом друг с другом. Не важно, как сильно ты пытаешься нас оттолкнуть.

— То, что сказали девочки, — добавляет Антонио.

— Они говорят лучше, чем мы. — Раф пожимает плечами, прежде чем отвести Изабеллу от меня и прижать к себе. Он настоящий псих-собственник, когда дело доходит до моей кузины.

Серена и Изабелла обе нашли хороших мужчин — мужчин, готовых убивать ради них, проливать за них кровь и боготворить землю, по которой они ходят. И долгое время я этому завидовал. Наблюдал со стороны, задаваясь вопросом, может ли кто-то вроде меня, сломленный и окровавленный, когда-нибудь заслужить такую любовь.

Но потом я нашел Рори. Или, может быть, она нашла меня. И все изменилось.

Она не просто залатала трещины во мне, она врезала в них себя.

Теперь она моя.

И я клянусь Богом, я сожгу весь этот город дотла, прежде чем позволю кому-либо забрать ее у меня.

И если я опоздаю… Я не вернусь. Не без нее.

Глава 54

Тону в темноте

Рори

Платье слишком тяжелое.

Дело не только в ткани, хотя на моем теле достаточно кружев и атласа, чтобы утопить маленькую деревенскую девушку. Нет, все дело в том, что оно значит. О том, что я собираюсь сделать.

Жертвенный ягненок, завернутый в модную одежду.

Зимний воздух обжигает мою обнаженную кожу, когда я выхожу на ухоженную лужайку за поместьем Квинлан. Трава хрустит от инея, а небо над головой цвета пепла. Ряды белых стульев выстроились по обе стороны импровизированного прохода, заполненного лицами, которые я видела в прокуренных пабах и на кулуарных собраниях. Семьи ирландской мафии, мужчины с кровью под ногтями и их жены в жемчугах, притворяющиеся, что они не такие грязные. Как, черт возьми, Коналлу удалось собрать всех так быстро?

Клан О'Ши сидит впереди. Мой отец. Бран. Даже Блейн с перевязанной рукой, налитыми кровью глазами, прикованный к земле. Я не могу заставить себя смотреть на него слишком долго. Предательство все еще ощущается как нож, вонзившийся мне в живот.

Скрипач играет какую-то навязчивую мелодию, которую я не узнаю. Звучит как похоронный гимн. Очень подходит.

А еще есть Коналл.

Стоит у алтаря, как король проклятых, в идеально отглаженном костюме и с холодной, как могила, улыбкой. Он смотрит на меня тем же взглядом, что и всегда. Это собственничество, жестокость и уверенность в том, что я прогнусь. Что я сломаюсь.

Но он ошибается.

Потому что я больше не делаю этого для них. Не для Блейна. Не для отца. Ни для кого, кроме себя сейчас. И в тот момент, когда я увижу проблеск шанса, я уйду. Пусть они все сгниют в аду.

Мои кулаки сжимаются под вуалью. Я бы разорвала все это чертово платье, если бы это что-то изменило. Я бы пробежала босиком через заросли колючек, если бы это означало, что мне не нужно произносить эти два слова. Беру. Я не буду. Я не могу.

Кто-то толкает меня сзади, и я делаю неуверенный шаг вперед, покачиваясь по проходу на заоблачных каблуках. Еще одно ограничение, удерживающее меня от бегства.

Каждый шаг — настоящая пытка. И не только потому, что мои пятки увязают в росистой траве. Напротив, я хочу, чтобы лужайка поглотила меня целиком.

Я поднимаю глаза, чтобы найти взгляд Коналла, и тут же жалею, что подняла глаза, когда встречаю этот ледяной взгляд. Вместо этого я быстро моргаю и представляю пару сверкающих радужек, одна из которых самая красивая, цвета голубого неба в летний день, а другая темная, как полночь. Алессандро.

— Улыбнись, Бриджид, — шепчет Коналл, когда я наконец подхожу к алтарю, отрывая меня от прекрасных грез наяву. Его голос ядовит под вежливым притиханием толпы, совсем не похож на теплый тембр Алессандро. — Это самый счастливый день в твоей жизни.

Я смотрю на него снизу-вверх, мои губы немеют от ярости. — Ты действительно думаешь, что я не убью тебя когда-нибудь? — Может быть, даже сегодня. Я воткнула свой кинжал-шпильку в высокий пучок после ухода служанки. Теперь он хорошо спрятан под моей ниспадающей вуалью.

Он наклоняется, касаясь губами моей щеки, как любовник, но его шепот пробирает меня до костей. — Попробуй что-нибудь, и Блейн получит вторую дырку в животе. Или, может быть, твой отец потеряет глаз. Я еще не решил. И если каким-то чудом ты снова сбежишь... — Он улыбается, как змея. — Я разделаю твоего итальянского мафиози на куски, пока от него не останутся одни кости.

Я не снимаю морозную маску, несмотря на страх, терзающий меня изнутри.

— А когда я закончу с ним, — добавляет он язвительным тоном, — я пришлю то, что осталось, к твоему порогу в бархатной коробочке. Прямо рядом с четками твоей мамы.

Моя кровь превращается в лед. Грудь сдавливает.

Алессандро.

Я понятия не имею, где он. Но, по крайней мере, он жив. Боже, пожалуйста, пусть он держится подальше.

Пожалуйста, пусть он придет за мной.

Священник прочищает горло. Я даже не слышала начала церемонии. В моей голове бушует ураган. Коналл берет меня за руку. Его пальцы — лед и железо, кандалы, удерживающие меня в плену.

— Теперь я прошу невесту...

Низкий грохот сотрясает землю.

Моя голова дергается в сторону поместья. Гости в замешательстве шевелятся.