Он прилипает к влажному воздуху, как гниль, густой и металлический, покрывая заднюю стенку моего горла. Рука Алессандро крепче сжимает мою, когда мы входим в тускло освещенный подвал Velvet Vault, звук приглушенного стона эхом отражается от бетонных стен.

Джимми стоит с закатанными рукавами, предплечья забрызганы кровью. В одной руке у него пара окровавленных плоскогубцев, а на лице выражение холодного безразличия. Джейс Морелло обмяк на металлическом стуле, привинченном к полу, запястья стянуты за спиной молнией, один глаз заплыл, по щеке, как боевая раскраска, размазана кровь.

Он выглядит едва ли в сознании.

— Что это, черт возьми, такое? — Голос Алессандро гремит по комнате, резкий и повелительный.

Джимми не дрогнул. — Допрос. Как вы приказали.

— Я сказал тебе привести его, а не вырывать ему чертовы зубы. — Он протискивается мимо меня, устремляясь к двум мужчинам, излучая ярость и властность. — Брось свои гребаные инструменты, Джимми.

Со вздохом, граничащим со скукой, Джимми соглашается, с тихим звоном кладя плоскогубцы на поднос рядом с собой. — Вам решать, босс.

Алессандро присаживается на корточки перед Джейсом, прищурившись, изучает его. — Ты не спишь, Морелло?

Джейс кашляет, как-то мокро и отрывисто, затем с усилием поднимает голову. — Еле-еле, — хрипит он. — Но достаточно, чтобы понять, что это чушь собачья.

— Осторожнее, — Рычит Алессандро. — Ты и так ходишь по тонкому льду.

— Я в тебя не стрелял. — Джейс сплевывает, из уголка его рта стекает кровь. — Как я и говорил твоему парню со вчерашнего дня. Богом клянусь. Я этого не делал. Я безрассуден, но не склонен к самоубийству.

Алессандро ничего не говорит, просто наблюдает за ним. Молчит. Оценивает.

— Я сказал Сиенне снять пленку, — признается Джейс, поникнув плечами. — Капо, Винченцо Карбоне, он хотел расписания, имена, передвижения. Нам нужны были рычаги воздействия, информация о Джемини, ничего больше. Это никогда не должно было перерасти в насилие.

— Тогда как, черт возьми, ты называешь то, что случилось с Эмбер?

Его рот кривится, грудь опускается. — Это был несчастный случай. Девушка вошла не вовремя.

— Значит, ты убил ее?

— У меня не было выбора, Росси. Но, черт возьми, заказчиком убийства был не я.

У меня перехватывает дыхание.

Я бросаю взгляд на Алессандро, но его лицо непроницаемо, как камень, высеченный из огня. Костяшки его пальцев побелели, когда он сжимает их в кулаки, каждый мускул сжат, как пружина.

— Я верю ему, — бормочет он, но слова разлетаются по комнате, как граната.

Джимми усмехается. — Ты серьезно?

Челюсть Алессандро отвисает. — Совершенно серьезно. У нас есть дела поважнее, чем этот идиот. Он всего лишь пешка. Он не наш стрелок.

— Чертовски верно, — бормочет Джейс, уронив голову вперед.

Алессандро поворачивается к Джимми, под пятичасовой тенью на его подбородке подрагивает сухожилие. — Отмени все.

Все в комнате знают, что это значит, за исключением Джейса надеюсь.

— Ты уверен?

— Это то, что я только что сказал, не так ли?

— После того, что мы начали… будет нелегко вернуться. Будут последствия.

— И я разберусь с ними, когда они придут.

На меня накатывает волна тошноты. Я отшатываюсь к стене, вся тяжесть обрушивается на меня одновременно.

Это моя вина.

Если бы я не солгала о том, кто я такая, если бы я сказала Алессандро правду с самого начала, он бы не привел все это в движение. Теперь наверняка последует возмездие от Ла Спады Неры. Может быть, не сегодня или завтра, пока они прячутся, зализывая раны, но однажды. Моя ложь сделала Алессандро уязвимым, и не только его, но и всю его семью.

Я обхватываю себя руками, к горлу подступает желчь. Я хочу кричать. Я хочу снова во всем признаться, просто чтобы почувствовать, что я что-то делаю. Но я уже сказала эти слова. И все же... эта кровь, это насилие, они кажутся моими.

Алессандро поворачивается ко мне, его взгляд нежнее, чем я того заслуживаю. — Рыжая?

Я киваю, тяжело сглатывая. — Я в порядке, — лгу я.

Но это не так. Даже близко.

Потому что все, о чем я могу думать, это: если что-то случится с Алессандро, если я потеряю его из-за секретов, которые я принесла в его дом, я этого не переживу.

Заставь его истекать кровью

Алессандро

Воздух в зале заседаний Gemini Tower сгущается от напряжения, большего, чем обычно. Сигаретный дым вьется к сводчатому потолку, смешиваясь с запахом эспрессо и тестостерона.

— Убери это дерьмо, Джимми, — рявкает дядя Нико, и его правая рука гасит сигарету в пепельнице, бормоча проклятия.

За длинным столом из красного дерева сидят одни из самых могущественных мужчин Джемини, черт возьми, почти весь преступный мир Нью-Йорка. Блеск полированного дерева привлекает мое внимание, отражая жесткие черты лица каждого мужчины, сидящего вокруг него, с острым взглядом и еще более острым характером. Мой отец сидит во главе, дядя Нико развалился в тени, как пантера, а Маттео сидит рядом со мной, на этот раз молчаливый, с плотно сжатыми челюстями.

Мое колено подпрыгивает под столом.

Я никогда не ерзаю.

Но сегодня мое терпение на пределе.

— Ты понимаешь, какую дерьмовую бурю ты устроил? — мой отец рычит, швыряя папку на стол. Оттуда сыплются фотографии, размытые кадры с камер наблюдения, обугленные машины, снимки с места преступления. — Тела находят по всему гребаному Манхэттену.

— Ла Спада Нера сделала ход в Velvet Vault, — отвечаю я ровным голосом. — Что я должен был делать? — Я не даю им ответить, прежде чем продолжаю. — Затем, когда в нас стреляли, я просто предположил… Ты ожидал, что я буду сидеть сложа руки, в то время как они посмели причинить вред тому, что принадлежит мне?

За столом раздается несколько перешептываний. Я не отвожу взгляда от отца.

— Они стреляли в тебя и твою девушку? — Спрашивает дядя Нико, медленно отпивая эспрессо. — Значит, это официально. Эта ирландская медсестра — нечто большее, чем быстрый трах?

Я бросаю на него сердитый взгляд. — Ее зовут Рори. И она не просто какая-то девчонка. Она моя.

Зал затихает.

Даже Маттео не пытается разрядить напряжение шуткой.

Papà откидывается на спинку стула, его глаза сужаются. — И как именно получилось, что над головой твоей Рори висит смертный приговор? Живая или мертвая, награда в миллион долларов в четырех странах. Ты держишь у себя дома ходячую мишень, и ты не думаешь, что это то, о чем нас должны были проинформировать?

Из меня вырывается резкий смешок. — Я? Это ты ее нанял, Papà. Или ты забыл эту крошечную деталь?

— Конечно, я не забыл. И чертовски хорошо, что мой адвокат обнаружил ее поддельные документы, иначе мы бы до сих пор сидели здесь в неведении, как coglione.

— Она ни о чем таком не просила, — огрызаюсь я. — Ее звали Бриджид О'Ши. Ее отец пообещал ее Коналлу Квинлану, как будто она была скотом. Она сбежала. Сменила имя. Исчезла. Коналл хочет, чтобы она вернулась — или умерла. А он не из тех, кто сдается.

Нико тихо присвистывает себе под нос. — Ну, будь я проклят. Бриджид О'Ши. Сбежавшая невеста мясника.

Маттео наконец заговаривает. — У него уже есть люди, которые вынюхивали что-то в Бронксе. Вчера вечером я обнаружил двоих, наблюдавших за Velvet Vault. Ирландец, не сицилиец. Нет маркировки Спада.

Papà выдыхает через нос, медленно и смертельно. — Значит, ты применяешь насилие против Ла Спада Нера, поднимаешь старые альянсы, которые мы годами пытались нейтрализовать, и даже не они нажали на спусковой крючок?

— Я думал, что это они. — Я огрызаюсь. — Рори была со мной. Мне пришлось действовать. Ты бы сделал то же самое, если бы это была Mā.

На челюсти моего отца подергивается мышца. Дядя Нико садится прямее, наклоняется вперед и кладет локти на стол. — Итак, какой у нас теперь план, capo? Ты заявил права на девушку, разозлил сицилийцев и нарисовал у всех нас на спинах большое красное яблочко. Каков твой ход?