Может, она и замечательный студент-медик, но здесь, у черта на куличках, без надлежащих инструментов она ничего не сможет сделать.

— У нас есть врач, он уже в пути, — говорит Маттео, но только когда он сжимает мое плечо с заднего сиденья, я понимаю, что он обращается ко мне. — Он парень Финли Морроу, верный и заслуживающий доверия. Он встретит нас с припасами по дороге в аэропорт.

— Как долго? — Бормочу я, мой голос едва узнаваем.

— Максимум тридцать минут.

— Блядь. — Я шиплю. — Она не продержится тридцать минут, Мэтти! Она умирает. — Мое горло сжимается на последнем слове, боль такая сильная, что я не могу дышать. Я осматриваю мили сельскохозяйственных угодий и выдыхаю проклятие. — Неужели здесь нет поблизости какой-нибудь чертовой больницы?

Серена наклоняется вперед, осторожно тянется к моей руке, как будто я могу откусить ей руку. — Есть… но если Коналл или кто-то из его людей выжил, это будет первое место, где они будут искать.

— Мне похуй, неужели ты не понимаешь? Если она умрет, все это не будет иметь значения.

Потому что кто я без нее? Пустая оболочка. Человек, слишком сломленный, чтобы снова стать кем-то, кроме монстра.

— Мы будем там легкой добычей, Але, — добавляет Антонио.

— Никто не должен входить, кроме меня. — Я бросаю взгляд через плечо на своих кузенов, на свою семью. — Высади нас и убирайся к черту из Белфаста.

— Нет. — Белла качает головой. — Мы не уйдем без тебя.

— Или Рори, — вставляет Серена.

— Нет, Антонио прав. — Я перевожу взгляд с моей близняшки на девочек. — Если Куинланы или О'Ши придут за нами в больницу, нам крышка. Я не хочу, чтобы это случилось из-за меня.

— Тогда мы позаботимся о том, чтобы они не застали нас врасплох. — Раф вытаскивает пистолет и взводит курок. Антонио кивает, его глаза темнеют.

— Мы перекроем все входы и убедимся, что никто не войдет, — рычит Маттео. — Если у кого-то хватит наглости появиться, мы заставим их пожалеть об этом.

Очередная волна эмоций сдавливает мне горло, когда я перевожу взгляд с моих кузин на ребят. За эти годы мы вляпались во много дерьма, но это... это может быть самой глупой вещью, на которую они когда-либо соглашались.

У меня нет выбора. Это Рори. Я бы бросился прямо в адское пламя, чтобы спасти ее. — Я не могу просить вас, делать это ребята...

— Ты не просишь, — перебивает меня Серена. — Мы делаем это, и это окончательно. А теперь перестань спорить и скажи водителю, чтобы он ехал вперед. Больница всего в нескольких милях в ту сторону.

Я киваю, клубок эмоций, воюющих у меня внутри, слишком хаотичен, чтобы говорить об этом.

Как будто Маттео понимает, он кричит водителю с заднего сиденья о новом пункте назначения.

Внедорожник кренится вправо, и в глубине моей грудной клетки вспыхивает надежда. Я крепче прижимаю Рори к себе. — Держись, amore, пожалуйста. Я не могу жить без тебя.

Через несколько минут водитель подруливает к больнице, визжа тормозами так громко, что можно разбудить мертвого. Я выхожу из машины прежде, чем она останавливается, прижимая Рори к своей груди, как будто она сделана из стекла.

Мои кузины кружатся вокруг меня волной.

— Помогите! Мне нужен доктор! — Мой голос гортанный, надломленный от боли, но я не перестаю кричать. — В нее стреляли.

Двери с грохотом распахиваются. Яркий свет ослепляет меня. Холодный воздух бьет мне в лицо. Голоса перекрикивают друг друга, медсестры, врачи, мониторы пищат, как сигналы тревоги в зоне боевых действий. Отделение скорой помощи наполняется движением. Медсестра бросается вперед, что-то крича в рацию, и откуда-то из-за раздвижных стеклянных дверей вкатывается каталка.

— Она не дышит! — Я кричу, воздуха нет в моих собственных легких.

— Мистер... извините, нам нужно забрать ее...

— Нет! — Моя хватка усиливается, паника ослепляет. — Она не может... она не...

— Алессандро! — Изабелла внезапно оказывается рядом со мной, ее руки на моих плечах, взгляд твердый и яростный. — Ты должен отпустить ее. Позволь им помочь ей. Пожалуйста.

Я смотрю на Рори сверху вниз. Бледная. Безвольная. Кровь окрашивает ее грудь, как гребаный шедевр ужасов. Пожалуйста, живи. Dio, пожалуйста, не дай этому случиться.

Я не помню, как отпустил ее. В один момент она в моих объятиях, а в следующий ее уносят дюжина рук. Ее кровь на моей куртке. Она у меня на пальцах. Во рту. Наполняет мои ноздри.

Они уводят ее за вращающиеся двери, и я пытаюсь последовать за ними, но мне преграждает путь медсестра, прижимая руку к моей груди. — Вам нельзя туда входить, мистер.

— Черт возьми, я не могу... — я нависаю над женщиной, готовый оттолкнуть ее с дороги, если это потребуется.

— Ты хочешь, чтобы она жила? — Ее глаза встречаются с моими, зеленые, как ограненные изумруды, и яростные, как огонь, и на секунду она напоминает мне мою Рори. — Позвольте нам делать нашу работу.

Я отшатываюсь, словно меня ударили. Двери захлопываются у меня перед носом.

Тишина.

Вот только тишины нет. Не совсем. Я слышу каждое свое хриплое дыхание, каждое учащенное сердцебиение в черепе.

Изабелла держит меня за руку и ободряюще улыбается. — С ней все будет в порядке, Але. Она, должно быть, чертовски сильная, если терпела тебя все эти месяцы.

Я не могу решить, хочу ли я улыбаться или плакать. Изабелла не ошибается, но Dio, секунду назад Рори не казалась сильной. Она выглядела такой бледной, такой слабой, такой маленькой...

Будь проклят этот ублюдок, Коналл Квинлан.

Прежде чем я покину Ирландию, я позабочусь о том, чтобы вся его империя была сожжена дотла. От великого Мясника Белфаста не останется ничего, кроме пепла.

Я моргаю, сосредотачиваясь на закрытой двери. По другую сторону истекает кровью Рори.

Серена расхаживает взад-вперед. Раф и Маттео скрылись из виду, вероятно, они находятся у одного из других входов. Антонио наблюдает за входной дверью, как волк, ожидающий угрозы.

Но я единственный, кто может сломаться. Потому что я никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным.

Секунды тянутся. Может быть, минуты. Время всегда так искривляется в больничном коридоре. Затем включается сигнализация.

Долгий, резкий монотонный звук, который пронзает тишину, как лезвие.

Плоская линия.

— Нет... — Я шепчу, замерев. — Нет, нет, нет...

Затем я двигаюсь, врезаясь в дверь. Она не поддается. Я бью по ней снова и снова. Скрипят петли, затем раздается резкий треск.

Врачи кричат, когда я вбегаю. — У нее фибрилляция. Возьми дефибриллятор.

У меня чуть не подкашиваются колени.

Она умирает.

Нет. Она не может умереть. Не после всего. Не после того, как я наконец нашел ее.

— Борись Рори. Пожалуйста, — Прошу я, срывающимся голосом. — Вернись ко мне, amore. Вернись...

— Разряд! — кричит кто-то рядом с ее обмякшим телом.

Вспышка электричества. Ничего. Снова. — Разряд!

Звуковой сигнал возвращается. Мягкий и медленный. Затем еще один, пока не установится устойчивый ритм.

О, спасибо Dio.

Я ударяюсь спиной о стену и падаю на пол, рыдания вырываются из глубины моего нутра. Мне все равно, кто услышит. Пусть весь мир увидит, как я разваливаюсь на части. Единственное, что имеет значение, — это стабильный, прерывистый звуковой сигнал.

Она жива. Еле-еле.

— Уведите его отсюда! — кричит врач.

Меня выводят из комнаты, мои ноги работают на автопилоте. Я опускаюсь в кресло в комнате ожидания, и Изабелла садится рядом со мной, не говоря ни слова, ее рука скользит в мою.

Никто ничего не говорит. Потому что они все это тоже знают. Это еще не конец. Но впервые с тех пор, как я увидел, как она рухнула на землю, я позволяю словам себе вздохнуть. Потому что она все еще борется.

И я буду рядом, ждать, когда она проснется.

Я тут же даю ей молчаливую клятву. Никто никогда больше не прикоснется к ней. Пока я дышу.

Чудо