– Ну на хрена ты язык распускаешь?! С предупреждённым же мороки куда больше.

Когда грузчики вывалились в коридор, полковник спокойно и даже несколько равнодушно сказал:

– Майор, когда здесь закончите, зайдите ко мне. Дезорганизацию производства положено оформлять отдельным актом.

И вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

Они остались втроём.

Селезнёва медленно села и закрыла лицо ладонями. Бурлаков погладил её по вздрагивающему плечу и остался стоять рядом. Золотарёв пожал плечами.

– Сорвалось. Жаль.

– Да, – Бурлаков отошёл к окну и встал там, разглядывая морозные узоры на стекле. – Очень жаль.

Было очень тихо. И когда Золотарёв вышел, ни Бурлаков, ни Селезнёва не шевельнулись.

– Я подам рапорт, – Селезнёва тяжело уронила ладони на стол. – Подам, не отговаривай меня, Крот.

– Я не отговариваю, Ася. Я тоже вспомнил.

– Да, всё как тогда. И мы без оружия… – Селезнёва тряхнула головой. – Ладно, не обо мне речь. Ты пойдёшь говорить с парнем?

– Надо, Ася. У меня нет другого варианта. И шанса другого не будет.

– Я понимаю. Сходи в машбюро, поговори с его женой. И на вечер в гости напросись. По-другому уже не выйдет.

– Спасибо за совет, Ася.

– Иди тогда сейчас, Крот. Пока ей не рассказали или этот… – она проглотила ругательство, – к ней не стал цепляться.

– Ему ещё с полковником рядиться и уряжаться, – усмехнулся Бурлаков. – Конкуренты ведь. Но, ты права. Сейчас и пойду.

Он кивнул, прощаясь, и быстро вышел.

Селезнёва быстро посмотрела на часы. Да, сейчас начнут возвращаться остальные, надо привести себя в порядок. Совсем нервы ни к чёрту стали. Когда этот… – вот нет ему другого названия, охранюга, хоть и в нашей форме – втолкнул сюда Мороза, сердце так и оборвалось. Нет, хорошо, что оружия не было, отстреливаться бы стала. Как тогда. Тогда она ушла. А тот парень погиб. И… и даже успел поблагодарить её: «Спасибо, мэм, от пули смерть лёгкая, мэм»… Нет, хватит об этом. Там полковник – Крот верно сказал про конкуренцию – своё сделает, рапорт само собой, а Мороза бригада прикроет. Но если они и впрямь этого охранюгу под маневровый паровоз сунут… И улыбнулась. Хорошо бы. Если, конечно, аккуратно сделают.

Работать начали позже обычного, и пришлось здорово покрутиться, чтобы наверстать. Разговаривать было некогда. Эркин попытался было сказать, поблагодарить, но Медведев не дал ему и рта открыть.

– Заткнись. Давайте, мужики, живо!..

Носились они, как ошпаренные. Даже перед праздниками такой гонки не было. Эркин, правда, озирался: не появится ли опять погонник, охранюга чёртова, но того не видно. Неужели обошлось? Парни отбили его, даже Ряха… Он уже знал, что это Ряха поднял шум и привёл остальных. Ну… а ведь это впервые, чтоб все за него так…

И когда смена уже близилась к концу, и все завалы они разгребли, и уже можно было не колбасой кататься, а нормально бегать, его окликнули:

– Эй, Мороз!

– Чего? – поднял он голову, как раз крепил на платформе бочки.

– Тебя ищут! Вона!

Эркин настороженно оглянулся, куда показывал ему Антип, и похолодел. Женя?!

– Точно, – кивнул так же оторвавшийся от бочек Миняй. – Чего это она сюда?

Но Эркин уже бежал к ней.

– Женя! Что?! Что случилось?!

– Эркин, у тебя деньги есть?

С Жени требуют выкуп?! За него?! Да…

– Да, сколько? Я сейчас, они в бытовке… – рванулся он.

– Подожди, – Женя с улыбкой придержала его за рукав. – Ты, когда домой пойдёшь, купи чего-нибудь вкусненького. И дома прибери, ладно?

– Да, да, – кивал Эркин. – Но… Женя?..

– Гости к нам сегодня придут.

– А… ага, – Эркин облегчённо перевёл дыхание.

– Ну и всё, я побежала.

Женя быстро поправила ему ворот куртки, закрывая шею, чмокнула в щёку и убежала. А Эркин остался стоять, глядя ей вслед.

– Мороз! – окликнул его Медведев.

И Ряха тут же.

– Эй, вождь, думать потом будешь!

Эркин тряхнул головой и побежал обратно. Платформу закрепили без него, ему теперь куда? Вон те, дурынды серые катать? Понятно. А гости… гости – это хорошо. Интересно, кого Женя пригласила.

– Мороз, чего твоя прибегала?

– Гости будут, – охотно ответил Эркин Миняю. – Приготовиться надо.

– А-а, – понимающе кивнул Миняй.

Но тут удивился Геныч.

– В будни и гости? Чудно что-то.

– Ну, всяко бывает, – Антип, крякнув, вставил контейнер в паз. – Крепи, Ряха. А ежели приехал кто? Тут уж на день не смотришь. Родня, что ли, прикатила?

– Родня? – переспросил Эркин.

– Ну, родичи.

– Родственники, – пояснил Колька.

– Нет у нас родственников, – пожал плечами Эркин, начиная тревожиться.

– Ну, кто б ни был, а встретить да угостить надо как положено.

– Точно. Не нами заведено, не нам и ломать.

– Ага, что есть в печи, то на стол и мечи.

В самом деле, чего он психует? Может, Женя кого из своего бюро позвала, так что… Чего бы купить? Женя сказала: «вкусненького». Конфеты дома есть, так что не о сладком речь. Может… сколько у него с собой?

За этими мыслями Эркин и доработал до конца смены, уже почти забыв об инциденте в профкоме. Но в бытовке Медведев требовательно спросил его:

– Чего этому майору от тебя было нужно?

– Не знаю, – честно ответил Эркин и, не желая врать выручившим его, а все стояли вокруг и ждали объяснений, вздохнул: – Он давно ко мне цепляется.

– И где ты ему дорогу перешёл?

– Бабу, что ли отбил? – засмеялся Петря, но Саныч тут же легонько стукнул того по затылку.

– С такими не шутят. Ну, Мороз.

Эркин огляделся и как-то беспомощно сказал:

– Он брата заловить хотел, а я ему брата не сдал.

– Так ты ж говорил, что убили его, – нахмурился Колька.

– Ну да, в Хэллоуин, – Эркин вздохом выровнял дыхание. – А это ещё летом было.

– Он что, не знает про это?

Эркин повернулся к Санычу.

– Знает, наверное. Я в тюрьме об этом, о брате, что убили его, говорил. Следователь записал всё. Он же читал. Наверное.

– Эта сволота вся грамотная, – необычно серьёзно кивнул Ряха. – Бумажка для них первее человека, знаем. Любят они бумажки. А брат твой ему зачем?

– Не знаю, – вздохнул Эркин. – Тогда не знал, и сейчас не знаю.

– Слушай, Мороз, – Медведев говорил очень спокойно. – Это не милиция, а контрразведка. Знаешь, что это?

Эркин молча мотнул головой. А Колька хмыкнул:

– Лучше и не знать. А он точно из ГРУ, старшой?

– Точно, – ответил за Медведева Саныч. – Но наш и чином повыше, и… контора, вроде, и та же, да отдел другой, своих конкурентам не сдают. Ладно, Мороз, не знаешь – так не знаешь. И не было ничего. Поняли, мужики? Мальцы, слышали? Трепанёте где, лично языки поотрываю и в нужник выкину.

Петря с Серёней закивали.

– А раз поняли, так по домам, – закончил разговор Медведев.

И все дружно и быстро стали переодеваться.

Обтираться водой Эркин не стал: лучше дома под душ нырнёт, растёрся всухую полотенцем.

– А когда ты в тюрьму-то залетел? – спросил внезапно Саныч.?

– Так говорил он, – влез Колька, но Саныч отмахнулся от него, внимательно глядя на Эркина.

– А на Хэллоуин, – спокойно ответил Эркин. – Три дня подержали, допросили, сказали, что необходимая самооборона, и выпустили, – и чтоб всё сразу было понято, добавил: – Как нас всех в одном грузовике привезли, так отправили.

– И много ты в своей… самообороне уложил? – съехидничал Ряха.

– А сколько под кулак попало, – улыбнулся воспоминанию Эркин. – Я не считал.

Немного посмеялись и пошли на выход. Эркин шёл со всеми, поглядывая по сторонам. Но майора видно не было. И у него немного отлегло.

От завода он шёл обычно с Миняем, но сегодня ему надо на Главную улицу, в хороший магазин. Миняй понимающе кивнул и только сказал на прощание.

– Ты этого, седого, разглядел? Знаешь, кто это?

– Знаю, – кивнул Эркин. – Это председатель Комитета, я его ещё в лагере видел.