– Тима, – позвала его шёпотом Зина. – Ты спишь?

– Нет, – так же шёпотом ответил он.

– Тима, – Зина повернулась набок лицом к нему. – Я рубашку твою взяла, замочила, утром чистую оденешь. На работу ведь.

– Да, – шевельнул он пересохшими непослушными губами.

– Хорошо, что во вторую тебе, да, Тима? Утром-то дел сколько. И Димочкино всё я тоже собрала, и Катино. Вывозились они, смотреть страшно. Я их выкупаю тогда завтра. Надо бы сегодня, да руки не дошли.

– Да… да… – соглашался он, не особо понимая, да и не пытаясь понять её слова.

Зинина рука мягко коснулась его плеча, поправляя одеяло.

– Спи, Тима, ты устал как, спать хочешь…

– Нет, – ответил он неожиданно резко, рывком поворачиваясь к ней. – Нет, я тебя хочу.

– Господи, Тима…

Он обнимал её, прижимая к себе, её руки обвивались вокруг его шеи, её шёпот, тихий и совсем иной, не такой, каким она говорила с детьми, обжигал ему щёки.

– Господи, Тима, Тимочка, родной мой, Тимочка…

Мягкие тёплые губы Зины у его губ. Сбивающееся, мешающее одеяло. Он сталкивал его, отбрасывал, но оно почему-то снова оказывалось на нём, окутывая тёплой, мягкой, шепчущей тишиной…

…Тим тряхнул головой.

– Ты что-то сказал? Я не слышал.

Эркин спокойно выдержал его взгляд.

– Пошли, говорю, кладовку посмотрим.

– Да, пошли.

Они вышли из пустой комнаты, и Тим повёл Эркина в кладовку. Кладовок было две. И одна заметно холоднее.

– Здесь стена на шахту с вентиляцией выходит, – объяснил Тим щупающему стену Эркину.

– А, так это, значит, для продуктов, – решил Эркин. – У нас в кухне под окном такое.

– Видел, – кивнул Тим и усмехнулся. – Сначала подумал, что тайник.

– Тайник на виду не делают, – ответно улыбнулся Эркин. – Да они здесь и ни к чему.

Тим не стал спорить.

На их голоса подошли Зина с Женей и Бабой Фимой. Ещё поговорили, обсуждая всякие хозяйственные и очень важные мелочи, выловили заигравшуюся в прятки Алису и попрощались.

Дома Женя как заново оглядела их квартиру. Эркин сразу опять переоделся в рабские штаны и ушёл в кладовку доделывать стеллаж. Женя постояла в дверях кладовки, глядя на его сосредоточенную работу, и тихо ушла на кухню. Надо приготовить обед, разобраться наконец с подаренной посудой, вещами… чем-то Эркин недоволен…

Женя не ошиблась. Эркин и впрямь злился. Прежде всего на себя. Его опыта вполне хватило, чтобы по Зине увидеть и всё понять: его советы Тиму ни к чему, она и так… довольна выше меры. Так этот… палач дал своей жене всё, а он… подставил тогда Женю и вот теперь… а он, чёрт, что это с ним, ну… ну, ничего он не может теперь сделать. Хоть языком всю квартиру вылижет, хоть накупят они всего, а… этого-то не будет теперь, как было, не вернёшь. И только на нём вина, упустил тогда в Гатрингсе этого гада, как его, а к чёрту, ещё имя помнить, так чудо, что Женя выжила, будь и за это благодарен и не думай, и не мечтай ни о чём. Не мечтай. Вот спальник ты поганый и есть, хорохорился, что не нужно тебе, что и без этого проживёшь, а вот же, всё равно одно на уме. Изнасилованная женщина всех мужчин ненавидит. А уж после «трамвая»… так скажи спасибо, что Женя за мужчину тебя не считает, рядом с собой терпит. И выкинь всю эту глупость из головы, а то ещё забудешься, полезешь спросонья, а тогда… и подумать страшно, что тогда будет. Зина эта аж светится, когда на своего… смотрит, а спальню когда показывала, то всё одеяло на кровати поправляла… и он, палач чёртов… да ну их! Повезло парню, так и хрен с ним!

Эркин яростно стругал, заглаживал, вставлял и закреплял доски. Алиса разрывалась между кухней, где готовился обед, и кладовкой, где так восхитительно пахло весело разлетавшимися стружками. Упрямого молчания Эркина она просто не замечала, болтая без умолку сразу обо всём.

– Эркин.

Он вздрогнул и оглянулся. Женя? Что-то случилось?

– Женя?! Что случилось?

– Ничего, – улыбнулась она. – Просто обед готов. Идём, пообедаем, потом закончишь.

Он посмотрел на неё и медленно кивнул.

– Да. Сейчас иду.

И когда Женя вышла, набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Нет, Женя ничего не заметила и не сердится на него. Можно жить дальше. Он очистил рубанок и верстак, подмёл. А ведь всего ничего осталось. После обеда в момент сделает. И они разложат вещи, повесят одежду. Вон для этого всё сделано. Ведёрко мусорное уже почти полное, надо будет, когда закончит со стеллажом, вынести.

Он вышел в ванную, вымыл руки, подумал и тут же над раковиной обтёрся до пояса холодной водой и умылся. Чтоб в голове прояснело.

Женя ему ничего не сказала, когда он сел за стол в рабских штанах, но Эркин понял и виновато улыбнулся ей.

– Я после обеда закончу в кладовке, там совсем мало осталось.

– Хорошо, – кивнула Женя, расставляя наполненные тарелки. – Алиса, с хлебом ешь.

– Ага, – вздохнув, согласилась Алиса.

Эркин с таким удовольствием ел капустный салат, что Женя рассмеялась.

– Может, тебе и впрямь рассолу налить?

– Я уже опохмелился, – охотно подхватил шутку Эркин.

Женя весёлая, смеётся, шутит, так… так ему ж больше ничего и не надо.

– Мам, а я с вами к Димке с Катькой пойду? – Алиса не столько спрашивала, сколько утверждала.

– К Диме и Кате, – поправила её Женя и уточнила: – Если будешь себя хорошо вести.

– Целую неделю?! – ужаснулась Алиса и жалобно проныла: – Э-эри-ик…

– Раз мама говорит, значит, так, – ответил Эркин, заслужив благодарную улыбку Жени.

Вообще-то подобное уже бывало, и Алиса давно поняла, что все взрослые всегда заодно, и в качестве компенсации – надо же хоть что-то получить – попросила вон тот огурец. Чтобы его в суп нарезали. Женя охотно выполнила её просьбу.

– Эркин, а тебе?

Он молча кивнул. Женя улыбнулась: не было ещё случая, чтобы Эркин от чего-то из еды отказался, ему всегда всё вкусно.

– Мам, ты и себе нарежь. Знаешь, как вкусно.

Да, солёные огурцы – великая вещь. Надо будет регулярно покупать. А летом свои сделать. И вообще… больше заниматься домом. Конечно, здесь ни о дровах, ни о воде, ни о канализации думать не надо. Значит, надо думать о дизайне, интерьере – вспомнила она слышанное на лекциях по домоводству в колледже. Деньги же есть.

– С понедельника займёмся мебелью. И знаешь, что, – Женя собрала тарелки из-под супа и поставила на стол тарелки с жаренной с мясом картошкой. – А сюда капусту. Так вот, Эркин, надо будет прикинуть сегодня, что за чем покупаем, составить план. Чтобы по мелочам деньги не ушли.

– Ага, – согласился Эркин. – И… и ты говорила, чтобы, как это, гарнитуром покупать, так?

– Так, – улыбнулась Женя. – Можно, конечно, и по отдельности, но не думаю, что получится дешевле.

– И красивей, – кивнул Эркин.

– Конечно, – обрадованно подхватила Женя.

На третье был компот. Яблочный. Тоже вчера им подарили банку. Нет, летом она обязательно займётся этим: соленьями, маринадами, компотами, в Старом городе огороды и сады у всех, можно будет купить даже дешевле, чем на рынке. А если договориться, что они сами собирать будут… Эта идея так же встретила полное одобрение Эркина и Алисы. Эркин тут же предложил, что он летом – дни ведь, говорят, будут длинные – может вообще наняться в Старом городе на подработку, даже опять на подёнку.

– А что, Женя, смена до трёх, или с трёх, на полдня свободно можно наняться.

Он так оживился, что Женя ограничилась кратким:

– Посмотрим, как с деньгами будет.

Эркин быстро внимательно посмотрел на неё и опустил глаза. Женя досадливо тряхнула головой и стала убирать со стола.

– Алиса, спать, маленькая.

– Ну ла-адно, – протянула Алиса.

Женя вышла из кухни проследить, как она умоется и переоденется, а Эркин занял место у раковины. И, когда Женя вернулась, он уже расставлял вымытые тарелки на сушке.

– Всё, уложила, – улыбнулась Женя. – Тебе понравился компот?

– Да, – сразу улыбнулся Эркин. – Очень вкусно. Женя, я сейчас закончу кладовку, и вещи разложим. Ты… ты отдохни пока, поспи, ладно?