– Хорошо, – кивнула Женя. – А завтра… Завтра я опять пойду в библиотеку. Я думаю… Ополье всё-таки, я посмотрела, сельский район. Я не знаю, Эркин, я не жила в деревне никогда, я не знаю там ничего.

Эркин кивнул. Алиса висела у него на руке, и он, равномерно поднимая и опуская кулак, качал её. Алиса тихо повизгивала, не мешая им разговаривать.

– Женя, я скотником был, пять лет, и пастухом был, видел, – Эркин, досадуя на себя, что сорвался и заговорил по-английски, тряхнул головой и дальше, уже следя за собой, говорил только по-русски. – Нет, Женя, это… это будет плохо. И тебе. И Алисе. Я ещё найду там работу. Как это…? Батраком. Но это маленький заработок. Мы не проживём. И… и Алисе надо учиться. А какая в деревне школа? И этот… психолог мне говорил, что лучше не в деревню.

– Да, конечно, Эркин. А в большом городе я устроюсь. И ты там даже легче найдёшь работу. И с жильём, я думаю, будет полегче.

За разговором они дошли семейного барака. Женя взяла Алису за руку. Другой рукой поправила Эркину ворот куртки.

– Мы пойдём, Эркин. Ты… ты не очень долго, ладно?

– Я не знаю ещё, какой разговор будет, – пожал плечами Эркин. – Ты не беспокойся, Женя, всё будет в порядке.

Алиса не сразу отпустила его руку, будто пыталась остановить. Эркин улыбнулся ей. И Жене. Женя подтянула Алису к себе, и та, наконец, разжала пальцы.

– Ты недолго, ладно? – попросила она с интонациями Жени.

Женя рассмеялась и сказала ей:

– Как сможет.

– Я постараюсь, – пообещал Эркин.

Как обычно, он подождал, пока они войдут в барак, и уже тогда пошёл к дальней пожарке. Было уже темно, но прожекторы по ограде и фонари у бараков давали достаточно света. Чтобы не окликнули, Эркин обошёл обычные мужские клубы стороной.

Его ждали. Чёрная фигура, почти сливавшаяся с тенью, выдавала себя огоньком сигареты. Эркин невольно насторожился: такое напряжение, чуть ли не угроза была в этом сгустке темноты. Сунув руки в карманы, он подошёл, остановившись в шаге.

– Ну?

– Поговорить надо, – Тим сплюнул и растёр окурок.

– Это я знаю. О чём?

– Давай по-английски, – предложил Тим и объяснил: – Я по-русски столько слов не знаю.

– Как хочешь, – по-английски ответил Эркин, пожимая плечами.

– Женился я.

– Ты говорил, – кивнул Эркин. – И чего?

– Посоветоваться надо.

– Чего-о?! – изумился Эркин. – О чём?

– Об этом самом, – буркнул Тим. – Что у мужа с женой по ночам бывает.

– Ты что? – Эркин смерил его взглядом. – С бабой дел не имел, что ли? Так не малолетка вроде.

– Имел, – хмуро ответил Тим. – Но она не баба. Она… белая. С ней же нельзя… как на случке. А ты всякие… фокусы, приёмы там разные знаешь…

– Это ты с чего такую хренотень выдумал? – очень спокойно спросил Эркин.

– Брось вилять. Я тебя ещё тогда, в бане, понял.

– Ты заткнёшься? – угрожающе сказал Эркин. – Или…

– Или что? – усмехнулся Тим. – Драться полезешь? Так я накостыляю тебе запросто. Я – телохранитель. Слышал о таких? Так что не трать силу попусту.

– Телохранитель? – переспросил Эркин и медленно, будто всё ещё не мог понять: – Палач?

– Ты как, сильно рвался в спальники?

– Охренел?!

– И я не сам это решал. Квит?

Помедлив, Эркин кивнул.

– В этом квит.

– А в чём другом? – Тим зло усмехнулся. – Ладно. Ты ведь тоже… с русской…

– Её не трогай, – предупредил Эркин.

– Да не трогаю я её, дурак, – Тим зло смял незажжённую сигарету, отшвырнул её в темноту, достал другую и опять не закурил. – Будь человеком. Посоветуй.

– Чего? Да ни к чёрту эти… приёмы не нужны. Ты раньше о них думал? И ведь ничего, справлялся.

– Ты что? – теперь удивился Тим. – Случки не знаешь? Ни разу не отбирали, что ли?

– Меня в пять лет отобрали, – мрачно ответил Эркин. – А про случки я знаю. Растравкой накачают и вперёд. В закуток под замок.

– Ну да, – уже спокойно закурил Тим. – Целую кружку вольют, а там… как втолкнут, уже себя не помнишь.

Эркин кивнул.

– Ну, так чего ты от меня хочешь? Боишься без растравки не справиться?

Тим скрипнул зубами, пересиливая себя.

– Не задирайся. Мне визу терять нельзя. Как и тебе. Так что драться я не буду. Хотя навтыкать тебе следовало бы.

– Как и тебе, – усмехнулся Эркин. – И за то же самое.

Они оба негромко засмеялись. Эркин тоже достал сигареты, закурил.

– Здесь всё равно нельзя, – после недолгого молчания сказал Эркин. – Тесно. Люди кругом.

– И дети, – понимающе кивнул Тим.

– Да, – согласился Эркин. – Это ж не учебка, чтоб им на такое глазеть.

– Что? – переспросил Тим. – При чём здесь учебка?

– Учебка, учебный Палас, – удивился его вопросу Эркин. – Ну, при питомнике.

– Понял, – остановил его объяснения Тим. – Ты давно… женат?

– Записались двадцать первого октября, а так-то… с весны. Как раз, – Эркин улыбнулся, – на День Матери.

– Ты ж говорил, что летом пастухом был.

– Ну так что? На заработки уехал и вернулся, – Эркин сказал это по-русски и опять по-английски: – Что тут такого?

– Оно-то так, – Тим вздохнул. – А мне что делать?

Эркин затянулся, сразу выдохнув дым, пожал плечами.

– Да ничего. Знаешь, я понял, в семье это не главное. Ты… вот раньше ты детей нянчил? Я видел, как ты своего мыл.

– Нет, конечно, – Тим задумчиво повертел сигарету. – Думаешь, и здесь… само собой…?

Эркин кивнул.

– Как думаешь, так и получится. Будешь о ней, как о леди, думать, у тебя и будет с ней, как… – и вдруг спросил: – У тебя что, с белой не было? Ты ж палач, на «трамвае» ездил.

Эркин успел увернуться от летящего в лицо кулака, отскочил в сторону, вытягивая противника на себя от защищавшей тому спину стены. Схватка была короткой. Обменявшись ударами, не дошедшими, впрочем, до цели из-за ловкости обоих, они замерли в боевых стойках. Дальше надо доставать ножи и биться насмерть. Но после нескольких секунд они одновременно выпрямились и опустили руки.

– Ещё раз вякнешь про это, – глухо сказал Тим, – отрежу всё на хрен и съесть заставлю.

– Раньше я тебе хребет переломлю, – спокойно ответил Эркин.

Помолчали, остывая.

– Ладно, – Тим передёрнул плечами, словно стряхивая что-то. – Мир?

– Чёрт с тобой, – усмехнулся Эркин. – Мир.

Ещё постояли молча. Тим смерил Эркина взглядом.

– А ты здоров в драке. Сколько тебе?

– Двадцать пять полных, – усмехнулся Эркин. – А тебе?

– Столько же, – Тим достал сигаретную пачку, повертел и засунул обратно. – Слушай, как же ты держишься?

– Чего? – Не понял Эркин. – Ты о чём?

– Ну, здесь. Тебе ж больше трёх дней без траха нельзя. Загоришься.

– Смотри, какой ты грамотный, – усмехнулся Эркин. – А я перегорел.

– Врёшь, – Тим недоверчиво оглядел его. – Я ж знаю. Сначала орёте, потом как… как куклы тряпочные лежите. Насильно кормить надо, а то загнётесь.

– Знаешь? – Эркин быстро шагнул к нему вплотную. – Откуда?

– Тренировали нас на таких, – твёрдо ответил Тим и, помедлив, добавил: – И сам горел.

– Вы что? – изумился Эркин. – Тоже горите? У вас-то что?

– Руки. Сначала болят, потом отнимаются. Ну, а там всё, конец.

Эркин присвистнул.

– Ни хрена себе! И как ты выскочил?

Тим пожал плечами.

– Не знаю. Я… Дима встретил, ну и… само собой как-то. А ты?

– Я на скотной работал. И тоже… само собой, – Эркин тряхнул головой. – Ладно, неохота вспоминать.

Тим кивнул.

– Скажи только: давно горел?

– В двадцать.

– И как? Всё можешь?

– Всё, – твёрдо ответил Эркин и повторил: – Всё, что хочу. И как сам хочу.

– Значит, что? – Тим вздохнул. – Само собой?

– Само собой, – кивнул Эркин. – Ты не трепыхайся попусту. Ей, ну, твоей, не это же в тебе нужно. Для этого и так мужиков полно. Кому свербит, устраиваются. Знаешь ведь.

Тим кивнул. Он за эти дни и наслушался, и насмотрелся. Мужской и женский бараки, всякие развалины и укромные уголки в лагере… при желании место найти – не проблема. А то в город ушли, а что там и как там, никто и знать не будет. Главное – чтобы без шума обошлось. Без скандалов, драк и тому подобного.