Они быстро перебежали в соседний квартал, и Эркин посмотрел на часы.

– На ужин всё равно опоздаем. А если побежим, то до восьми уложимся.

Фёдор кивнул, но возразил:

– Пойдём. Бегущий приметен.

– Верно, – согласился Эркин. – Пошли. Я дорогу помню.

Они шли, прислушиваясь, но сзади было тихо. Полицейский патруль ещё не проехал по кварталу и не нашёл застывший на тёмной улице труп.

Когда все важные разговоры были закончены, в бар стали снова сползаться шестёрки. А персоны разошлись. После их ухода встали и Фредди с Найфом.

– Смотри-ка, – Найф обвёл взглядом, словно пересчитывая копошащуюся в баре мелочь, – а этого нет. Ну, который краснорожего испугался.

– Он тебе нужен? – равнодушно поинтересовался Фредди.

– Он – нет, а вот если краснорожий его дождался и кончил, то вот он – да, – очень серьёзно ответил Найф. – Такого прикормить, да подтравить ещё… оч-чень полезно. Да что я тебе говорю? Ты же сам двоих прикармливал. А чего бросил? Хотя… у тебя ж тоже краснорожий был. Они, конечно, характерные, с краснорожим непросто. Но и верны они, говорят… до беспамятства. Но и обиделся на что, так смолчит, год ждать будет, дождётся и прирежет, – Найф хихикнул: любая мысль о том, что кто-то, кроме него, может орудовать ножом, веселила его. – Так что ты, может, и прав, что не стал с краснорожим завязываться. И не всюду его за собой потащишь. Их и осталось-то… русские как вывезли, так каждый оставшийся приметен стал. Белый, конечно, удобнее. Но и мороки больше. Белого просто так не прикормишь. Чтоб с ладони ел, в рот тебе глядел, а остальных и не слышал. Тут… подумать надо, хорошенько подумать.

Найф говорил очень серьёзно и вдруг оглушительно заржал. Пьяно взмахнув рукой, он свернул в какой-то проулок.

Фредди продолжал идти, не меняя шага и будто ничего не заметив. Найф наболтал много. Но если Эркин успел уйти в лагерь, то Найф ему уже не опасен. Мало опасен. Свистков и сирен не слышно. Значит, если Эркин и кончил Полди, то сделал это чисто. Вряд ли даже ножом. Он тогда Эндрю удары ногами показывал. Надёжная штука, конечно. И ни крови, ни отпечатков. Так. Значит, теперь куда? В лагерь. Вызвать Эркина и поговорить. Насколько парень завяз в Системе, раз. Чтобы носа больше из лагеря не высовывал, два. Деньги… Да, дать ему денег. Чтобы смог рассчитаться с этим чёртовым игроком самодельным. Стрёмщиков обычно долгом держат. Вряд ли там слишком большая сумма. Может, парню что и на дорогу останется.

Он шёл быстро, планируя и прикидывая этот разговор, не думая о главном: захочет ли Эркин вообще с ним разговаривать. Об этом Фредди старался не думать. Ведь если б не этот чёртов фронтовик с его, видите ли, бла-ародством, то вообще бы без крови обошлось. Так нет, полез дурак под пулю. И объясни теперь Эркину, что целили не в них, впритирку. Для Эркина-то однозначно: стреляли в него и другой взял пулю на себя, прикрыл собой. За жизнь платят жизнью. Если этот, в шинели, и есть игрок, то Эркин уже от него не уйдёт ни при каких раскладах. А значит, останется в Системе. Когда держит не долг, а благодарность… благодарность за жизнь… хреново выходит.

Что посторонним, то есть не имеющим пропуска, вход в лагерь закрыт, Фредди знал. Но знал и Сейлемские казармы, и главный пролом в стене, проделанный солдатами для самоволок в незапамятные времена, чуть ли не во время строительства. Сделан был пролом, вернее, пролаз с умом и надёжно замаскирован. Военная полиция его не нашла. И Фредди был уверен, что пролом цел и им пользуются. Не бывает забора без дырок и без желающих войти-выйти не через ворота. Ему самому на территорию лагеря лезть слишком рискованно, да и незачем. Вход и выход в лагере с восьми до восьми. Сейчас – Фредди посмотрел на часы – десятый, как раз можно перехватить кого-нибудь и послать за Эркином. Под каким именем парень живёт, он не знает, значит… а прав ведь Найф: мало их осталось. Значит, индеец со шрамом на щеке. Вполне достаточно.

Фредди углубился в лабиринт улочек, проходов и пролазов возле дальней глухой стены казарм, встал так, чтобы видеть нужный проход и стал ждать.

Чтобы поспеть в срок, им всё-таки пришлось бежать. Но за квартал до ворот они остановились, перевели дыхание, оглядели друг друга. И, убедившись, что всё в порядке, пошли уже быстрым, но спокойным деловитым шагом.

Без пяти восемь они предъявили в проходной пропуска.

– Нагулялись? – спросил сержант, отпирая вертушку.

– А то! – хмыкнул Фёдор, пропуская Эркина вперёд.

И когда за ними захлопнулась дверь, облегчённо выдохнул:

– Фу-у, успели!

Эркин кивнул. Он уже увидел Грега, ждавшего их, и сразу пошёл к нему.

– Ну? – Грег внимательно смотрел на него. Губы улыбаются, а глаза тревожные. – Управился?

– Без проблем, – улыбнулся Эркин. – Ты как?

– Нормально. Заклеили.

Из-под фуражки у Грега виднелся край белой повязки.

– Спрашивали? – подошёл к ним Фёдор.

– А как же. Сказал, что упал, – улыбнулся Грег.

– Ну и…

– Ну и посоветовали, чтоб в другой раз под ноги лучше смотрел. У вас всё нормально? – требовательно спросил Грег.

– Всё, всё, – закивал Фёдор. – О, Мороз, это тебя!

Через лагерную площадь – Грег, а за ним и остальные называли её плацем – к ним шла Женя. Эркин невольно расплылся в улыбке и, попрощавшись кивком с Грегом и Фёдором, пошёл навстречу ей.

– Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал, – вполголоса пропел ему вслед Фёдор.

– Ничего, Федя, – Грег вытащил сигареты и закурил, – ты от него дождёшься. Посмотрю я тогда… что от тебя останется.

– Ла-адно, – ответил по-английски Фёдор и, ухмыльнувшись, перешёл на русский: – Обошлось и, слава богу.

– Ну да, ну да, – Грег глубоко затянулся. – Трёпку мы тебе устроим ещё, не боись. Если ты дурак, то мы при чём?

– Ага, – Фёдор был на редкость покладист. – Я подожду. Когда надумаете, скажете.

Улыбаясь, Грег смотрел, как Эркин подошёл к Жене, та порывисто быстро обняла его и тут же отпустила. Да, всё обошлось и, слава Богу.

– Всё в порядке, Эркин?

– Да, – Эркин улыбнулся и, дождавшись ответной улыбки, продолжил: – Всё в полном порядке.

– Ну, и как тебе город? – Женя взяла его под руку, и они вдвоём пошли к бараку. – Ты не ужинал, пойдём, хоть печенья поешь.

– Я сыт, Женя, правда. Мы там в городе поели, – с ходу выдумал Эркин.

Он и вправду чего-то совсем не хотел есть. Но Женя ему не поверила, хотя и не стала спорить.

– Ну ладно. Так какой город?

– Город как город, – пожал плечами Эркин. – Развалин много.

– А в центре?

– Мы в центр не пошли. Погуляли тут немного, и всё.

За разговором они дошли до своей казармы. И когда вошли в свой закуток, пока Эркин снимал куртку, Женя выложила на тумбочку печенье и коробочку сока.

– Вот, поешь.

Эркин вздохнул и почтительно ответил по-английски:

– Слушаюсь, мэм.

Начал, только куснул, и так сразу есть захотелось – всю бы пачку разом заглотал. Но, сдерживая себя, ел не спеша. Кусочек печенья, глоток сока. Чтобы и того, и другого подольше хватило.

– Ты когда теперь в город пойдёшь? – спросила Женя, когда он вытряс себе в рот последние капли сока и решительно завернул оставшееся печенье.

– Не знаю. Если нужно – пойду.

Эркин смотрел на неё, ожидая её слов. Женя улыбнулась, покачала головой.

– Да нет, я просто подумала… Понимаешь, я столько читала о столице, тут музеи, памятники… Я думала, если всё спокойно, выйти с Алисой, показать ей…

– Нет, – перебил её Эркин и подался вперёд, схватил Женю за руки. – Нет, Женя, я не смогу прикрыть вас, это… – у него стали перемешиваться русские и английские слова, – это белый город, Женя, у нас нет там защиты, нет, не надо, Женя…

– Хорошо-хорошо, – Женя, переплетая свои пальцы с пальцами Эркина, гладила его руки. – Хорошо, конечно, ты прав, не стоит…