Приглушенно урча моторами, во двор въехали и развернулись четыре машины, крытые грузовики, как и те, в которых их сюда привезли. Шофёры откинули задние борта и подошли к русскому офицеру. Эркин полез на край толпы послушать, но офицер уже зычно крикнул:

– Внимание!

Ему ответила мгновенная тишина.

– Эта машина на Джексонвилл. Эта – на Мэриленд, – он показывал на машины точными, не спутаешь, жестами. – Эта – Квинстаун, Соммервилль, Вудсток! Эта – все остальные, кто из имений. Поняли? Грузитесь.

И отошёл, чуть насмешливо наблюдая за их толкотнёй.

Щедро раздавая тычки и подзатыльники, Арч навёл порядок у их грузовика. У соседнего так же, но помогая себе ещё и виртуозной руганью, орудовал мулат с ссадиной. Не такие же они дураки, чтобы не понимать: быстрее рассядутся – быстрее уедут. Мартина на всякий случай – вдруг начнут придираться, что белый – опять запихнули в серёдку. Их грузовик уже заполнился, Арч мощным пинком подсадил Огрызка и взялся закрыть борт, когда к нему подбежали двое в потрёпанных рабских куртках.

– К-куда?! – шагнул к ним навстречу Арч.

– Да из имения мы, работы там ни хрена теперь, – зачастили они наперебой. – У вас-то говорят…

– Гони, Арч! – заорали из кузова. – Самим жрать нечего! Шакалы!

– Отваливайте, – сказал Арч, поднимая борт.

Они покосились на русского офицера и отошли. Арч перелез через борт в кузов к остальным.

– Готовы? – улыбнулся русский.

– Да, масса, – ответил Арч.

Русский махнул рукой, и их машина тронулась. И как только тюрьма осталась позади, загудели, заговорили. Надзирателей нет, так языки и отвязать можно.

– А заметил, у этих, на третьей машине, белых сколько?

– Ага, точно.

– Куртки синие когда, это угнанные.

– А у мэрилендских ни одного.

– Их проблемы.

– Меченый, не подслушал чего?

– Нет, они о своём говорили, я и половины не понял.

– Ну и ладно.

– Домой приеду… Завалюсь…

– Со своей, что ли?

– Могу и с твоей, коль самому нечем…

– Ага, его не убудет…

– Ща я т-тебя…

– А ну сядь, сам напросился!

Мартин усмехнулся и, поймав взгляд Эркина, сказал:

– Всё нормально. Мы, когда из плена ехали, об этом же… мечтали. Гадали. Дождалась, не дождалась.

Эркин кивнул. Ему гадать не о ком, но… но это уже его проблема. И отгоняя ненужные сейчас мысли, спросил:

– Вернёмся, ты что делать будешь?

Мартин пожал плечами.

– Не знаю. Посмотрю, а так-то… уеду, наверное. Что мне здесь теперь?

– Бросишь всё?

– Что смогу, продам, – у Мартина зло дёрнулась щека. – Если осталось что.

– А ты что, один? – осторожно спросил Эркин.

Мартин угрюмо кивнул.

Как всегда, в дороге Эркина стало клонить в сон – рабы всегда отсыпались при перевозках – он закрыл глаза и задремал. Рассыпался и затих разговор. Не спали только сидевшие у заднего борта и рассматривающие дорогу.

Золотарёв и раньше знал, что от генерала ничего не укроешь, но такого… И когда этот старый чёрт успел всё разнюхать? Ну, кто настучал, понятно. Аристов, больше некому, всего-то ничего от своего кабинета до генеральской палаты дойти. Чёрт, ведь никто не подставлял, сам вляпался, по уши, но от этого ещё обиднее. Вот так пойдёт невезуха полосой, и ни черта ты не сделаешь.

Вчера, закинув этого чёртова индейца в тюрьму, он узнал кучу неприятных новостей. Вот с этого момента и началось…

– Майор, тебя тут из Колумбии разыскивали. Телефон оборвали.

– Ага, спасибо. Слушай, кто со Стормом работает?

– Уже никто. Всю джексонвиллскую верхушку затребовали в Колумбию.

Он даже растерялся на минуту, не в силах сообразить, кто же это так рьяно взялся. Сразу распрощался и понёсся в Колумбию. Свиридов выжимал из машины всё возможное, но ему не нравились осторожные искоса взгляды шофёра. Если сержант видел его кулачные упражнения, то… хотя это не так уж важно, и покруче закидоны сходили с рук, если был результат. Вот в чём дело! Результата нет. Впопыхах он так и не посмотрел, что там накропал по индейцу желторотик. Хотя… да нет, ничего ценного индеец сказать не мог, если вообще что-то говорил. И рапорт желторотика… – обидно, но не смертельно. И опять… был бы результат, всё бы не только сошло, а в заслугу бы поставили, а теперь… В Колумбии он с ходу отправил Свиридова отдыхать и получил от дежурного, как кулаком… под дых или в лоб, хотя без разницы…

– Прибыть к генералу в госпиталь завтра в семь пятнадцать.

Он автоматически расписался в получении предписания и неофициально спросил:

– А что, Старик уже к выходу готовится?

И получил:

– А он здесь сегодня с утра разгон давал, – дежурный посмотрел на него красными от усталости глазами и улыбнулся. – Нагрянул с утра и… вкатил всем скипидару в одно место. Вот и вертимся.

– А сейчас он где?

– Уехал.

Он кивнул.

– Спасибо. Машину мне на четыре вызови.

Дежурный кивнул, делая пометку в путевом листе. А он побежал к Спинозе. Что Бешеного с командой куда-то отправили, он уже знал. А Спиноза должен быть на месте. Так и вышло. Спиноза сидел у себя в кабинете, обложившись папками и картотеками.

– Ага! – очки Спинозы насмешливо блеснули. – Тебя тут уже в розыск объявили.

– Проворачивал одно дело. Слушай, неужели Старик вышел? Ему же, говорили, ещё месяц на реабилитацию.

– А он уже. В полной боевой, – усмехнулся Спиноза. – Готовься к головомойке, Коля.

– У начальства этого добра на всех навалом, – улыбнулся он, подсаживаясь к столу. – Рвёт и мечет?

– Хуже. С улыбкой и на вы.

– Значит, как всегда, – он понимающе кивнул. – А я ему зачем?

– Завтра в семь пятнадцать получишь исчерпывающие инструкции, – хмыкнул Спиноза.

Он поглядел на часы.

– Уже сегодня. Что интересненького?

Спиноза устало потёр лицо ладонями.

– Сашка взял «колумбийского палача». Старик его сегодня потрошил.

– Ясно.

– «Палач» был личным телохранителем Ротбуса, – он присвистнул. – Во-во, Коля. Остатки Белой Смерти прибежали к нам в слезах и соплях спасаться от этого палача.

– Ни хрена себе…! Я думал, просто грабитель.

– Он ни в одном доме не то что нитки, крошки хлебной не взял, но, – Спиноза усмехнулся, – но и в живых никого не оставил. Включая грудных. Верхушка Белой Смерти, генералитет СБ и ещё… Ну, тут ещё надо отследить закономерность. Гулял парень, себя не жалея. Старик им сам занимается.

– Пусть занимается, – милостиво кивнул он. – Отличился, значит, Сашка. Рад за него.

– Я тоже. Старик отправил его в Джексонвилл.

– К-куда?! – его вдруг обдало холодной волной, хотя ничего ещё такого особенного не прозвучало.

– В Джексонвилл, – терпеливо повторил Спиноза. – Есть такой захолустный, но очень интересный, – Спиноза виртуозно скопировал интонацию генерала, – городишко. Вот так, Коля. Сашка оттуда уже целый обоз отправил, а сам на ночь остался.

– Ага, – он кивнул, быстро соображая. Индеец и лагерник жили в Джексонвилле, Сторм там же обретался. Ещё с лета, да, участвовал в приёме комиссии Горина. Ах, чёрт, та… переводчица! Спрашивала про имя Эркин. Ох, как на этом городишке всё завязано… Он не додумал.

– Коля, у тебя есть, что предъявить генералу? – Спиноза спрашивал с искренним участием, и он угрюмо пожал плечами. – Тогда иди, Коля, и готовься.

– Намёк понял, – он встал, – удачи тебе.

– Того же, – Спиноза снова уткнулся в свои бумаги…

…Золотарёв откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, будто так можно избавиться от воспоминаний. Надо же, чтоб так всё наворотилось и переплелось…

…– Я вас слушаю, Николай Алексеевич.

Генерал, как всегда свеж, подтянут и безукоризненно вежлив.

– Итак, Николай Алексеевич, двое последних суток чем вы были заняты?…

…И дальше… дальше его беспомощный лепет и вежливые до ужаса вопросы…

…– Что показали на допросе Бредли и Трейси?

– Они врали, нагло, в глаза.