– У тебя был список? – спрашивает Очкастый.

– Я их знал, всех, – выплёвывает он слова. – А не этих, так других. Всех. Под корень.

Очкастый спокойно смотрит на него, а он уже не может остановиться.

– Я их видел. Тогда они… им чужая жизнь ничто… Ликвидировать списком… Главное – массовость… Не распыляться… Ну, так и я их… Списком. Их жизни мне ничто. Все они передо мной ползали, у меня в ногах валялись! Все! – он переводит дыхание. Почему они не ударят его? Чего ждут? Он наговорил уже достаточно даже не для удара, а для пули. Чего им ещё? – Вы убьёте меня, но я убивал вас! Сам! Без приказа!

Он вдруг понял, что кричит, и замолчал.

– А по приказу? – спросил Очкастый. – Многих убил?

– Много. Не считал, – он заставил себя говорить без крика. – И убивал. И бил. И тоже. Молили меня.

– Как звали твоего хозяина?

Он судорожно схватил ртом воздух.

– Которого, сэр?

Он сказал «сэр», он что, ломается? Они быстро переглянулись.

– Их было так много?

– Меня сдавали в аренду, сэр, – тихо сказал он, поняв, что сломался.

– Ну что, – заговорил вдруг второй. – Интересная, конечно, ситуация…

– Не-ет! Нет, сэр, не надо! Я всё скажу, всё сделаю, только не надо, сэр! Не надо! Только не это!

Он захлёбывался в своём крике, не смея встать, бился головой о крышку стола. И вдруг… сильная рука, ухватив его за волосы, подняла голову, а другая, не менее сильная, прижала оба его запястья к столу. Его держали крепко, но без боли. И он узнал эту хватку. Так вот этот его скрутил?!

– Ну, – он сжался, ожидая неизбежного, но прозвучали совсем другие слова: – И чего ты распсиховался?

Хватка постепенно ослабла. Его не держали, а придерживали. Очкастый принёс ему стакан с водой. Тот, пустой, он, видно, сбросил со стола, сам не заметил когда. Он пил маленькими частыми глотками.

– Успокоился? – спросил его Скрутивший.

Он кивнул.

– Тогда давай дальше поговорим.

Они не отошли, остались стоять рядом. И их вопросы падали на него сверху, как удары. Он и вздрагивал от них, как от ударов. И отвечал. Уже плохо сознавая, о чём его спрашивают и что он отвечает. А потом Очкастый сказал:

– Хватит на сегодня.

И его отвели в эту камеру. Маленькую. На полу и десяток вплотную не ляжет. Но он один. И есть намертво приделанная к стене койка, такой же стол напротив и стул. И стена не решёткой, а сплошная, дверь с окошком. Такие камеры он видел. В распределителе в таких, только без мебели, держали лагерников. Никогда не думал, что попадёт в такую. Ему принесли еду. Миску с кашей, кружку с чем-то вроде кофе и два ломтя хлеба. Он всё съел и снова лёг на койку.

Чак осторожно пошевелил плечами, сжал и разжал кулаки. Нет, всё в порядке. Пока. А дальше что… дальше не его воля. Когда дадут сигнал отбоя, ну, простыни, конечно, излишество, но одеяло дадут? Тогда можно будет раздеться и лечь нормально. И закутаться так, чтобы никто не видел лица. Хотя… что он наговорил этим русским? А! Не всё ли равно? Он пришёл к финишу. Этих беляков ему не простят. Да и прошлых тоже.

Они стояли у окна, смотрели на улицу и слушали. Когда внизу хлопнула калитка, миссис Стоун повернулась к Рози.

– Давайте наведём порядок, Рози.

– Да, конечно, – Рози тряхнула головой и подняла с пола разорванный пакет от шали.

– Нет, Рози. Сначала отберите, что вы возьмёте себе на память о Джен. Остальное потом.

– Что потом, миссис Стоун?

– Потом мы опять всё раскидаем. Имитируем погром.

– Да, но… зачем?

– А зачем это сделал тот, кто уводил девочку? Подумайте, Рози.

– Эндрю, кажется? Нет, Андре.

Миссис Стоун поморщилась.

– Без имён, Рози. Ну, так зачем он это сделал?

– Ну-у, – Рози почувствовала себя ученицей на экзамене и рассердилась. – Ну откуда я знаю?! Ну, чтобы подумали, что здесь уже были… эти.

– Вот и мы сделаем для этого же. Пусть думают на них. Выбирайте.

Рози обвела взглядом комнату.

– Но… я, право, затрудняюсь. А вы, миссис Стоун?

– Побыстрее решайте, Рози. Мне, да и вам, пора домой.

Рози нерешительно взяла с комода фарфорового пеликана.

– Миссис Стоун, почему Джен не взяла его с собой?

– Тяжело, громоздко, безвкусно, лицемерно и подло, – отрезала миссис Стоун.

Рози вздрогнула от её тона и выронила статуэтку. И увидев осколки, заплакала. По-девчоночьи, всхлипывая и даже как-то подвывая. Миссис Стоун, не обращая на неё внимания, деловито распахнула дверцы шкафа, сгребла и разбросала по полу какие-то вещи, тряпки, смахнула с комода валявшиеся там забытые или ненужным мелочи, выдернула и бросила на пол ящики. Потом ушла на кухню. Рози вытерла ладонями лицо и пошла к ней. И уже вместе, стараясь особо не шуметь, они побили и разбросали посуду и утварь. Рози заглянула в кладовку.

– Миссис Стоун, здесь и так… ой, а это что? Забыли?

Она вытащила из-под стеллажа туго скатанную постель.

– Нет, – пожала плечами миссис Стоун. – Джен же так и решила не брать постели. Можно подпороть.

– Зачем?

– Всё затем же, Рози.

Рози принесла из кухни нож. Они вспороли наискось перину, одеяло и подушку и вытащили остатки в кухню так, что куски ваты и перья разлетелись по полу.

– И в комнате так же?

– Да. Мародёры зашьют.

Они вернулись в комнату. Хрустя осколками, миссис Стоун подошла к кровати.

– Помочь вам?

– Нет, Рози, это не сложно.

Двумя резкими взмахами миссис Стоун взрезала перину, проткнула подушку, потом перешла к детской кроватке и вдруг застыла.

– Нет, не могу. Сделайте это, Рози.

Рози кивнула и подошла к ней. Взяла нож и разрезала перинку, подушку, одеяльце. Оттолкнула ногой на середину комнаты распоротого медвежонка. Отбросила нож. Он где-то зазвенел. Оглядела разгромленную развороченную комнату.

– Да, – поняла её миссис Стоун. – Вот теперь это похоже на правду. Идёмте, Рози. Нам надо уйти тихо.

– Вы так ничего и не взяли себе, миссис Стоун, – Рози осторожно пробралась к двери.

– Незачем, – просто ответила миссис Стоун. – К тому же, если что, придётся объяснять, как к вам попала эта вещь.

– Да, – кивнула Рози. – Я и так не забуду.

Они вышли на лестницу, и миссис Стоун оставила дверь открытой. Спустились. Рози осторожно выглянула. Двор пуст. Они перебежали к калитке, выскочили на улицу и быстро свернули за угол.

– Да, а ключи? – Рози вытащила из кармана своего тёмно-синего плащика оставленную ей Женей связку.

Миссис Стоун взяла у неё связку, быстро сняла с кольца ключи, кольцо с немудрящим потёртым брелочком отдала Рози, а ключи бросила в сточный жёлоб у тротуара. Рози кивнула. И какое-то время они шли молча.

– Думаю, завтра контора не будет работать, – попробовала заговорить Рози.

– И послезавтра, – прежним жёстким тоном ответила миссис Стоун. – И не думаю, что она вообще заработает. Там был штаб. И как прикрытие она больше никому не нужна.

– Я уеду к маме на ферму, – сразу сказала Рози. – А вы?

Миссис Стоун пожала плечами.

– Я не думала об этом.

– Миссис Стоун, – робко начала Рози. – Вы… вам уже приходилось видеть… такое?

– Да, – жёстко ответила миссис Стоун. – Я видела достаточно обысков. И не только обысков.

– Я так рада за Джен, – попыталась сменить тему Рози.

– Да, – кивнула миссис Стоун. – У неё хватило мужества полюбить и не отступиться от своей любви, – Рози смотрела на неё, широко распахнув глаза, и она улыбнулась своей прежней мёртвой улыбкой. – Когда вы полюбите, Рози, не отступайте. Любовь не прощает предательства, а её месть страшна, – простилась сухим кивком и свернула в свой квартал.

Рози вздрогнула и побежала домой. Ведь она совсем не подумала, что и её комнату могут разграбить, как комнату этих девочек в больнице. А рядом комната доктора Айзека. Девочки сказали, что его убили, затоптали… Его-то за что?! Нет, как только русские снимут заставы, она уедет. К маме. Хватит с неё города и его радостей… Хватит!..